Она стала придумывать способы, как бы повлиять на Тивертона и подольше задержаться здесь…

Ведь выйдя замуж за Хоудриджа, она не увидит больше Квентина.

Ей придется уехать в Англию и оставить его здесь… в гостиных, где произносятся игривые комплименты, где шулера правят бал среди игорных столов, а куртизанки обвешивают себя бриллиантами и беззастенчиво грабят Великих князей и принцев королевской крови.

Но ведь между Тивертоном и ею высится ледяная стена, покрепче каменной. Он совсем не интересуется ею как женщиной.

Когда-то, в трудную минуту, он помог ей, поддался порыву великодушия. Но при чем тут любовь? Жалость — да, сочувствие к бедной, беззащитной, одинокой, истязаемой негодяями девушке — но не любовь.

Любовь проснулась только в ней, в ее сердце, и незачем навязывать эту глупую девичью влюбленность многоопытному и обремененному своими заботами Квентину Тивертону.

В кухне послышался какой-то неясный шум. Селина подумала, что вернулся Джим. Мало ли что? Может, он что-то забыл?

Она представить не могла, что ей угрожает опасность.

Трое мужчин, без церемоний распахнув дверь, поочередно вторглись в салон, один за другим. У каждого из них нижняя часть лица была прикрыта платком, так что оставался виден лишь лоб и злобные глаза.

Они проследовали мимо нее в молчании, а когда девушка вскочила, то оттолкнули ее обратно на место, будто тряпичную куклу.

Она собралась было издать вопль, но платок тотчас заткнул ей рот, а сама она оказалась накрепко привязанной к спинке жесткого стула.

С ужасом Селина наблюдала, как грабители не торопясь и методично обыскивают комнату.

Один из пришельцев распахнул дверцы серванта, другой занялся секретером.

Он вытащил все открытые ящички, сбросил их на пол со всем содержимым и заинтересовался тем, который был заперт.

Третий из грабителей уже направился наверх, как его окликнули сообщники:

— Карл! Тут есть, наверное, что-то интересное! Дай-ка мне твою игрушку.

Карл извлек из кармана длинное, тончайшее лезвие и, вернувшись, протянул главарю.

Замок, в который проникло зловещее орудие, щелкнул, и ящик открылся. Грабители не выразили словами своего восторга, но явно были удовлетворены. Они опустошили ящик, набив себе карманы золотом, и, даже не взглянув на связанную девушку, покинули виллу через черный ход с кухни, как и проникли в дом.

И снова в доме наступила мертвая тишина. Все произошло так быстро, что это можно было считать сном. Однако Селина не грезила. Крепкие веревки и кляп во рту убеждали ее в обратном.

Опять Квентин Тивертон оказался без гроша — разве ему только удалось уберечь то, что он взял с собой в казино.

Селина попыталась освободиться от связывающих ее пут, но потерпела неудачу. Она принялась высчитывать, как скоро кто-нибудь — Джим или Квентин — обнаружат ее и освободят.

Ее осенила догадка, которой как можно скорее ей хотелось поделиться с ними.

Совершенно очевидно, что именно барон послал нанятых им негодяев или просто своих слуг, указав им точный след. Он был не из тех, кто смиряется с поражением. Он сразу же понял, что его трюк с очками разоблачен, что одна пара очков его исчезла…

На кого он затаил злость — на Селину, раскрывшую его тайну, или на Тивертона, лишившего его жирного куска, — неважно.

Впрочем, где у нее доказательства, что барон причастен к ограблению виллы? Трое безликих мужчин молча вошли, связали Селину, забрали золото из секретера и так же молча удалились.

Трудно было придумать более простой и эффективный способ вернуть себе проигранные деньги. Можно было даже восхититься гениальностью барона.

Время текло нестерпимо медленно. Селина сидела неподвижно, оставив надежду самой освободиться от пут до прихода Джима или Тивертона.

Как-то он встретит известие о постигшей их беде? Слава богу, что он хоть позаботился расплатиться с долгами.

Каждая уходящая минута казалась ей часом. Кожа на запястьях саднила, раны кровоточили.

Селина была близка к обмороку, когда звонок у парадной двери заставил ее вздрогнуть.

«Боже! Кто бы это мог быть? Без сомнения, посторонний. Вероятнее всего, лорд Хоудридж!»

Но ведь на звонок никто не откликнется. Джим и Тивертон отсутствуют, а она не может ни сдвинуться с места, ни ответить.

Отчаяннее положения трудно было представить. Она так нуждалась в помощи, но не могла на нее рассчитывать.

И тут она услышала голос, который вмиг наполнил ее душу радостью.

Квентин вернулся и уже о чем-то разговаривал с лордом Хоудриджем. Потом они оба замолчали. Селина догадалась, что Тивертон обходит вокруг дома, чтобы войти через кухонную дверь.

— Входи! — пригласил друга Квентин. — Мой слуга, должно быть, отправился на базар за покупками, но ума не приложу, куда могла подеваться Селина. Если ты подождешь в салоне, я попробую ее отыскать.

Секундой позже он открыл дверь в салон.

Изумление было написано на лицах мужчин, когда они увидели связанную Селину. Не теряя времени, они оба кинулись к ней, чтобы освободить. Квентин развязал платок, стягивающий ее рот. Она жадно глотнула воздуху, прежде чем обрела способность произнести что-то внятное.

— Что произошло? Кто так обошелся с тобой? — вскричал он во гневе.

— Их было трое… каких-то мужчин, — ответила Селина. Она говорила едва слышным шепотом. — На их лицах были повязки. Они взяли все… что было в секретере.

Пока она это рассказывала, лорд Хоудридж распутал узлы на ее путах. Обнаружились багровые рубцы на коже, оставленные веревками.

Девушка попыталась подняться, но голова ее закружилась. Она была слишком слаба и упала бы, если б Тивертон не поддержал ее.

— Тебе надо взбодриться. Я сейчас принесу бренди.

— Я принесу… — вызвался лорд Хоудридж.

Как только лорд Хоудридж вышел, Квентин отнес Селину на софу, положил под голову шелковую подушку.

— Они забрали деньги… все деньги… — произнесла, а вернее, простонала Селина.

— Это мне ясно, — мрачно сказал Тивертон. — А в отношении тебя… они не позволили себе?..

— Нет… они только связали меня… но мне было так страшно…

— Я понимаю.

Лорд Хоудридж вернулся в салон со стаканом бренди.

Квентин взял у него стакан и поднес к губам Селины.

— Выпей, тебе это сейчас необходимо, — приказал он.

Она сделала, как он велел, и почувствовала, что огненная жидкость обожгла ей горло.

— Не надо больше… — взмолилась она.

— Еще один глоток, — настаивал Тивертон, — ты бледна, как смерть. Тебе лучше пойти и прилечь.

Селина послушно выпила еще бренди.

— Я думаю, ты прав… Все было так ужасно!

— Представляю! — сказал лорд Хоудридж. — Можно только восторгаться вашим мужеством, мисс Селина.

Девушка попыталась встать, но покачнулась.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — осведомился Тивертон. — Может быть, я отнесу тебя в спальню?

— Нет, я сама…

Он довел ее до лестницы и, когда она положила свою маленькую ручку на перила, ободряюще улыбнулся:

— Отдохни как следует, дорогая. Все ужасное уже позади.

Она никак не откликнулась, и Квентин Тивертон вернулся в салон и закрыл за собой дверь.

Постояв немного, Селина направилась не наверх, в свою комнату, а на кухню. «Скоро наступит время ленча, — подумала она, — и я должна что-нибудь приготовить».

Через несколько минут в кухне появился Джим, нагруженный множеством свертков.

— Кто-то сломал замок у черного хода, мисс Селина! — воскликнул он.

— Я знаю, — откликнулась она. — Нас ограбили, Джим. Утащили все до последнего пенни!

Джим уставился на нее в изумлении. Он поспешно избавился от покупок и с тяжелым вздохом произнес:

— Всегда одно и то же — легко приходит, легко уходит! Хорошо еще, что хозяин что-то захватил с собой!

— А ты уплатил по счетам?

— И это слава богу! — кивнул Джим. — Но теперь мы снова там, где были вчера.

— И это весьма печально. — Селина с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться.