Я просто стоял, позволяя воде смыть с меня весь жар, позволяя ей гладить своё тело, полностью отдаваясь на милость стихии. Внутреннее пламя даже не пыталось бороться с внешним холодом, они объединялись, сливались, даря ни с чем несравнимое ощущение власти над собой. Ведь мало кто может похвастаться, что может стоять под ледяными струями, без движения и даже с наслаждением…

Сколько я себя помню, я всегда любил воду. Во всех её проявлениях, формах и обличьях. Даже не могу назвать точного момента, когда научился плавать, только знаю, что Риваша всегда ругалась, что я провожу в озере у дома целый день и грозилась меня проклясть, чтоб я никогда-никогда не смог в него больше войти и не стал бы опаздывать на обед и ужин. Сейчас-то я понимаю, что семья волновалась из-за меня, а тогда было очень обидно.

После воды я люблю ветер. Сильный, внешне безобидный, но обладающий практически безграничной мощью. Свободный. Он всегда завораживал меня своей лёгкостью и непредсказуемостью и даже сейчас, пока я нахожусь среди воды, он умудряется меня касаться, будто вызывая на поединок… Или приглашая гулять. Казалось, я могу поднять руки, а за моей спиной из ледяных струй соткутся невесомые крылья и вознесут меня в небеса.

По глазам, привыкшим к темноте, ударил свет. Младшее солнце, как всегда, взошло быстро и неожиданно. Я мало его видел здесь, над Лесом. Говорят, дом соладоров опасается пролетать над территорией Гуахаро. Обернувшись, я посмотрел прямо на это белый кругляш в небе, а потом — вниз, на то, как преобразился пейзаж. Лёд, застывший на чёрных ветвях заблестел в свете спутника, снег на земле ответил ему менее ярким, но более частым сиянием. И вода, вода засверкала всеми своими гранями, притворяясь огромной чёрной змеёй, что ползёт по уже вырытой канаве.

Откуда-то из кустов раздался поражённый вздох. Лишних людей здесь быть не должно, значит кто-то из группы следовал за мной. Я протянул к незнакомцу руку, приглашая присоединится, но в ответ послышались только удаляющиеся шаги. Вот как… Испугался. Склонив голову на бок, я в задумчивости уставился на свою ладонь. Возможно, это потому, что капли, падающие с пальцев тут же обращались в лёд. Я задрал голову, прощаясь с быстро уходящим ночным светилом, прощаясь со столь гостеприимным ручьём, а затем вышел на берег, в полную власть ветра. Подошёл к кустам, за которыми прятался наблюдатель. Хм… Кто-то заботливый собрал по пути всю мою одежду. Это явно не воины. Осталось узнать, Фани это или Эрни…

Хотя волчонок наверняка набросился бы на меня с вопросами, но кто его знает… Всё-таки происходившее выглядит странно даже для меня.

На следующее утро все проснулись пусть и не в прекрасном, но в уже в достаточно приподнятом настроении. Эрни был подозрительно молчалив, Фани — подозрительно печальна и как-то странно на меня поглядывала. Словно специально, блин… А вот Аргарх был совсем не подозрительно зол, орал на всех и требовал шевелится. Видимо, история что-то задела даже в его чёрствой душе, за что он на себя разозлился, и теперь отыгрывается на нас. А, может быть, просто подумал, что Фани последует примеру принцессы…

Похихикав про себя, я послушно собрался строя из себя божий одуванчик в облике старого калеки.

— Ну что ты там копаешься?! — рявкнул капитан на Фани.

Та, уже четверть часа затягивающая подпругу, испуганно вздрогнула.

— Я уже почти закончила, — тихо сказала она. — Не злись, пожалуйста.

— Как мне не злиться, если ты тормозишь весь отряд? — взвился Аргарх. — Позволь поинтересоваться, о чём это ты таком интересном задумалась, что битый час мучаешь своего коня?

— Так взял бы и помог! — огрызнулась Фани. — Раз уж я так сильно всех задерживаю, — в голосе аристократки явственно прорезался сарказм. Оно и понятно, Эрни был гораздо худшим наездником, чем она, и до сих пор путался с упряжью.

— Что-то не помню, чтоб ты хоть раз соглашалась принять предложенную помощь! Ты ведь всё ещё думаешь об этой хрени, не так ли?

— Как будто тебя действительно интересует, о чем я думаю, — обиженно отвернулась Фани. Такой резкий наезд со стороны своего «романтического героя» явно сильно выбил девушку из колеи. Да ещё и после вчерашней истории… не подходящий момент выбрал Аргарх для проявления своего характера, очень неподходящий.

— Милая… — неловко произнёс он, явно не зная как исправить ситуацию. — Конечно, мне интересно о чём ты думаешь… Просто не зацикливайся на этой дурацкой истории. Это же глупая выдумка жрецов запада, что пудрят людям мозги.

Фани поджала губы и промолчала, резкими движениями затягивая узлы подпруги. Интересно, как она их потом развязывать собирается? Лишь взобравшись в седло, девушка снизошла до ответа:

— Даже если не считать того, что легенды о богах глупо называть никчемными выдумками, эта история уж точно лучше большинства, услышанных мной вчера. Заставляет задуматься.

— О том, как один мудак переспал с дочкой и папой по очереди. О да, очень познавательно… — фыркнул Аргарх.

Я прикусил губу, удерживая почти сорвавшийся смешок. Надо же, как его зацепило! И это при том, что о наличии физической связи между Смертью и принцем я точно не упоминал. Хотя зря он так о Смерти… Совсем чувства самосохранения нет? Ладно не верить, но вот так вот прямо оскорблять… Аукнется это ему, ой аукнется…

— Ну, если ты увидел в легенде только это, — Фани одарила наемника презрительным взглядом, — то конечно, ничего познавательного в этой истории нет.

«Браво, девочка!» — внутренне расхохотался я, глядя на ошарашенную рожу наёмника. — «Отлично его отбрила. Сразу виден опыт словесных баталий».

Вокруг так же послышались смешки. Теряет авторитет наш капитан, ох теряет… Бабу не может переспорить. А давить на неё — себе дороже.

— Удивительно, что ты этого не заметила, — пробурчал он. — Ладно, поехали. Не стоит терять ни минуты.

Фани гордо задрала нос и тронула свою лошадку — маленькая победа явно добавила ей уверенности в своих силах. За время этой перепалки Эрни уже успел справиться со своими проблемами, и тоже оседлал мула. Но уже через несколько минут плечи аристократки снова опустились, и она погрузилась в свои невеселые мысли. С другой стороны её отрешенность от мира зеркалил Эрни. Нет, ну кто же из них видел меня ночью?

Украдкой посмотрев на Фани, я довольно улыбнулся. Всё. Аргарх в пролёте, пусть даже она сама об этом не догадывается. Сейчас осталось только мягко довести эту мысль до осознания, а потом… Потом можно записывать новую, самую сложную проблему на мой счёт.

Ко мне подъехал Эрни и, прерывая мои мысли, на грани слышимости спросил:

— Учитель… А сильфы правда могут менять не только внешность, но и… пол?

От этого вопроса я едва не свалился с лошади, но достаточно быстро взял себя в руки. Глаза у подростка при этом поблескивали каким-то нездоровым любопытством. Такое ощущение, что он собрался с друзьями посплетничать о достоинствах деревенских красавиц.

Вот блин… Позволяя ему думать, что я один из изменчивых, я как-то упустил из виду, что он все эти данные на меня будет примерять. Банально заврался. Теряю форму, однако.

— Правда, — со вздохом сказал я, уже догадываясь, что мне предстоит.

— А как это возможно? — волчонок подался вперед, едва не вываливаясь из седла. — Одно дело внешность, а пол… У женщин же нет… ну… этого… — Эрни зарделся, но на лице у него при этом было написано такое любопытство, что не стоило и надеяться, что он засмущается и отстанет.

Я задумался, как бы ему это попонятнее объяснить, не вдаваясь в технические подробности высшего уровня теормага. Можно было бы послать, но такое мне казалось непедагогичным, да я и сам старого пня этим вопросом доставал долго и с наслаждением.