Моя память заработала. Гроза. Ворота. Дорога. Я не пила вчера. Но почему я здесь лежу?
Я провела рукой по затылку — и нащупала шишку.
«Здорово, — мелькнуло в голове. — Второй раз за неделю хорошенько получила. Прямо как настоящий боксер».
Но каким образом я заработала эту шишку? Споткнулась и упала? Или меня долбануло падающим деревом? Гроза ведь была нешуточной.
Я осмотрелась вокруг, однако поваленных деревьев не увидела. Я ничего не могла вспомнить, да и не очень-то этого хотела, мечтая только об одном: поскорее уйти отсюда.
Перебарывая тошноту, я нашла фонарик, наполовину утопший в грязи, вытерла его и включила. Как ни странно, он заработал. На дрожащих ногах я поднялась и, ослепленная россыпью искр в голове, прижалась к ближайшему дереву.
Рот мой наполнился горечью, а в мозгу возникла очередная вереница вопросов. Когда я ела в последний раз? Вчера вечером? Сегодня вечером? Который сейчас час? Как долго я здесь пролежала?
Гроза закончилась, и на небе появились звезды. Было холодно. Это все, что я знала.
Когда желудок немного успокоился, я медленно выпрямилась и посветила вокруг фонариком. В памяти неожиданно возникла отчетливая картинка. Пакет. С воспоминанием о нем пришел приступ удушающего страха. Я крепче сжала в руке фонарик и резко обернулась, проверяя, не стоит ли кто у меня за спиной.
Где пакет? Я медленно поворачивала голову назад. Я помнила, что он был здесь, но на земле не замечала.
В голове стучало, горло сдавливала тошнота. Но в желудке ничего уже не было, и я мучилась, то и дело вновь прислонялась к дереву, вытирая с глаз слезы боли.
Почувствовав небольшое облегчение, я принялась искать пакет. Он лежал футах в десяти от меня. Я вся тряслась, и луч фонаря прыгал по пластиковой поверхности. Пакет был таким же, каким запечатлелся в моей памяти, только теперь больше выступал из размытой земли. Его окружала вода, в складках блестели лужицы.
Не в состоянии что-либо сделать, я просто уставилась на ужасную находку. Я знала, что ее следует обработать с соблюдением всех правил, но боялась, что до приезда спецгруппы кто-нибудь унесет пакет. От беспомощности хотелось кричать.
«Отличная мысль, Бреннан, — издевательски произнес мой внутренний голос. — Пореви. Может, кто-нибудь придет и спасет тебя».
Я стояла, трясясь от холода, боли и страха, пытаясь заставить мозг трезво работать, но он не желал даже слушать меня.
Тогда я внимательно осмотрела место, запоминая приметы, и двинулась прочь из леса. По крайней мере, я надеялась, что выберусь. Хоть и не знала, как пришла сюда. Дорога назад напрочь стерлась из памяти.
Фонарик без предупреждения погас. Очутившись во тьме, разбавленной лишь сиянием звезд, я трясла его и проклинала, но это не помогло.
— Черт!
Я прислушалась, пытаясь уловить какой-нибудь звук. Ничего, кроме стрекотания сверчков.
Всматриваясь во мрак, чтобы не врезаться в дерево, я пошла куда глаза глядят. Невидимые ветки дергали меня за волосы, вьюны путались под ногами.
Лес сгущался. Чутье подсказывало мне, что я иду не в ту сторону.
Я как раз решала, куда свернуть, когда твердая почва под ногами вдруг исчезла… Я полетела вниз и приземлилась на ладони и одно колено. Фонарик выскочил из руки и, ударившись о землю впереди меня, вдруг вновь заработал. Меня осветило его желтым светом. Я взглянула вниз и увидела, что нахожусь в каком-то углублении.
Ощущая, как сердце колотится где-то в горле, я выкарабкалась наверх — боком, как краб на пляже, — подползла к фонарику и посветила им туда, куда только что упала. Это был небольшой свежевырытый кратер, почему-то напомнивший мне незатянувшуюся рану. По периметру его обрамляла земля, на противоположной стороне возвышался земляной холмик.
Я посветила фонарем внутрь кратера. Глубина фута три, ширина — около двух. Упав в него, я уперлась ногой в один из краев, и земля с поверхности ссыпалась на дно.
«Как орехи из коробки», — подумала я.
Я уставилась на почву, образовавшую в углублении невысокую кучку. Что-то было не так. Догадка пришла тут же: земля здесь была относительно сухой. Даже мой воспаленный мозг смог определить это несоответствие. И сделать элементарный вывод: яму либо чем-то накрывали во время дождя, либо вырыли после того, как он закончился.
Меня бросило в дрожь. Я скрестила руки на груди, чтобы хоть немного согреться в послегрозовой прохладе. Теплее мне не стало, а луч фонаря скользнул в сторону. Я разогнула руку и вновь направила луч на углубление в земле. Кому понадобилось…
В голове моей только сейчас возник закономерный вопрос, и желудок в ответ резко сократился. Кто? Кто приходил сюда, чтобы вырыть или очистить яму? И где этот человек? Резким движением я осветила пространство вокруг себя. Голову пронзила вспышка боли, а сердце заколотилось в три раза быстрее.
Не знаю, кого я собиралась увидеть. Нормана Бейтса с его мамашей? Ганнибала Лектера? Джорджа Бернса в бейсбольной кепке? Вокруг меня не было никого, кроме деревьев, вьюнков и темноты, освещенной звездами.
Что я увидела в дрожащем сиянии фонаря, так это дорогу. Тут в голову мне пришла одна идея. Я вернулась назад к пакету и ногой нагребла на него сучьев и листвы. Человек, принесший сюда пакет, естественно, найдет его и под этим импровизированным покрывалом, но оно укроет мою находку от взглядов посторонних людей.
Удовлетворенная, я достала из кармана банку со средством против насекомых, поставила ее на одну из толстых веток в качестве опознавательного знака и вновь пошла по тропе, отгибая вьюны и ветки. Ноги мои почти не гнулись, словно налитые свинцом, и я двигалась очень медленно. В месте соединения тропы с дорогой я повесила на ветки обе перчатки и побрела к воротам. Я чувствовала себя настолько уставшей, что, казалось, вот-вот упаду. Я знала, что скоро полностью потеряю силы, и хотела к тому моменту находиться где-нибудь вдали от этого жуткого места.
Моя старенькая «мазда» стояла там, где я ее оставила. Я пересекла улицу по направлению к машине, стараясь не думать о том, что кто-то может поджидать меня в ней. На ходу я принялась ощупывать карманы в поисках ключей, а найдя их, мысленно выругала себя за то, что ношу так много в одной связке. Дрожа от страха, я приблизилась к «мазде», выбрала нужный ключ, открыла дверцу и почти без чувств рухнула на водительское сиденье.
Я страшно хотела спать, поскорее забыть о только что происшедших событиях, но сознавала, что должна побороть в себе это желание. Кто-то мог до сих пор находиться поблизости, следить за мной, строить планы…
«Если задержусь здесь еще хоть на секунду, — подумала я, упорно разлепляя глаза, — то допущу непоправимую ошибку».
Перед глазами вновь возник образ Джорджа Бернса. В моих ушах прозвучали его слова: «Меня всегда привлекало будущее. Я намереваюсь провести в нем остаток своей жизни».
Я расправила плечи и почувствовала очередной приступ безумной головной боли.
— Если тебе хочется попасть в будущее, Бреннан, сматывайся отсюда как можно скорее, — произнесла я вслух.
В закрытом пространстве мой голос прозвучал довольно отчетливо. Это помогло мне сориентироваться в реальности. Я завела мотор, и на экранчике передо мной высветились зеленые цифры: 2.15. Во сколько же я выехала из дому?
Все еще дрожа, я включила печку, хотя в том, что она поможет, сильно сомневалась. Озноб, который я ощущала, лишь частично был вызван ветром и ночной свежестью. Более мощный холод сидел в моей душе, а от него при помощи печки не отделаться. Не оглядываясь, я тронулась с места.
Я еще и еще покрывала грудь ароматной мыльной пеной, надеясь, что она поможет быстрее отделаться от впечатлений безумной ночи. Подставляла лицо и тело под тонкие струи теплого душа двадцать минут, пытаясь согреться и заглушить голоса в голове.
Тепло, пар и запах жасмина должны были подарить расслабление, хотя бы частично снять напряжение и боль. Но ничего подобного не происходило. Я, в кошмарном состоянии, постоянно ждала звонка. Звонка от Райана. Чтобы не пропустить его, я принесла в ванную телефон.
