Он был женат. Женат на Адели. Он знал о том, что этот день наступит, уже более двадцати лет, и именно он, а не кто другой, назначил день свадьбы, когда они с Аделью приехали в Понтуаз. Он хотел, чтобы это произошло, считая, и вполне справедливо, что ожидание кошмара порой бывает страшнее самого кошмара. Он хотел, чтобы все произошло, как и было назначено ему судьбой. Почему же теперь все в его душе омертвело? Если Господь хотел, чтобы он женился на Адели де Пизан, почему же он сделал так, что Хью теперь ясно знал: жизнь его кончена?

Хью открыл глаза и огляделся. Понтуаз был великолепным замком. Он был построен всего десять лет назад и был более современным, чем другие замки, которые ему приходилось видеть. Просторный, с большими окнами, он казался светлее, и в нем было легко дышать. Внутренний двор мощен булыжником, а красная черепица на крыше тщательно уложена наподобие рыбьей чешуи. Внутри было большее количество комнат, чем в других замках. Кроме Большого Холла, существовал еще специальный обеденный зал, а кухни являлись частью замка, а не отдельным строением, как это обычно бывало. Даже часовня была каменной, с черепичной крышей и изящными маленькими башенками по углам. Единственным зданием не из серого камня была маленькая старенькая церковка, стоявшая здесь еще до того, как был построен замок. Впрочем, она стояла в дальнем углу двора и не привлекала внимания. Хью нравился его новый дом. Ему даже нравилась маленькая деревянная церковка, чей уютный вид смягчал суровое впечатление от серого камня.

— Поздравляю вас, мсье Хью, сегодня хороший вечер для свадьбы, — к нему через двор направлялся Гладмур с протянутой в приветствии рукой.

Хью пожал протянутую руку и попытался улыбнуться.

— Благодарю тебя, Гладмур.

— Но что вы делаете на дворе сейчас, когда надо наслаждаться обществом новобрачной?

— Я устал праздновать в одиночку.

— В одиночку? — вассал нахмурился.

Хью коротко хмыкнул.

— Представь себе, в одиночку. Люди, сидящие за столом в зале, пришли сюда не для того, чтобы отпраздновать мою удачу. Они поздравляют Адель, считая, что ей повезло. Они расхваливают Понтуаз, как будто это ее замок. Они говорят, что хотели бы поселиться в моем замке, но не говорят этого мне! Только брат с женой радуются за меня. Другие люди, которых я хотел бы видеть у себя за столом, не приглашены.

— Кого вы имеете в виду, мой господин?

— Кого? Да тебя! Других моих вассалов. Тех, кто честно служит мне, и заслужил добрый ужин и веселье. Моих крестьян, которые обрабатывают мою землю. Все они должны были быть здесь.

— Верно, господин, — кивнул Гладмур. — Я рад слышать это от вас.

Хью посмотрел на своего вассала, и лицо его потемнело от огорчения.

— Вы оскорблены этим неуважением, не так ли?

Гладмур помедлил. Он сложил руки за спиной и посмотрел в темноту.

— Мы все огорчены. Не нам указывать вам, как поступать со своей жизнью. Но вы сильно изменились с того момента, как мы приехали сюда.

Хью знал, что Гладмур в последний миг сказал не совсем то, что хотел сказать, однако его невысказанная мысль отражала то, что творилось в душе у Хью. Он изменился с тех пор, как покинул Шантильи. С того момента, как отправился в Понтуаз вместе с Аделыо, а Катарина осталась в монастыре. — Кажется, будто… — Гладмур помедлил.

— Говори! — приказал Хью. — Выскажи, что хотел. Я не из тех, кто наказывает людей за то, что они говорят правду, которая может не понравиться.

Гладмур вздохнул и продолжал:

— Получается, что вы больше не хозяин. Все делается так, как того хочет Адель. А Хью… — вассал откашлялся. — Вы должны быть тем, кто говорит «да» или «нет»! Крестьяне и слуги должны видеть, кто их хозяин. Вы герцог, и они ожидают, что вы будете принимать решения, хотя бы это касалось и того, кому прислуживать вам за столом.

Хью нахмурился и стиснул челюсти.

— А кто сказал, что не я буду решать, что и как в моем замке? Я здесь меньше месяца и, возможно, упустил кое-что, но у меня есть намерение быть хозяином на своих землях.

Гладмур посмотрел Хью в глаза.

— Сегодня прибыл новый управляющий имением, — сказал он.

Голос Хью был спокоен и ровен.

— Когда? — спросил он.

— Прямо перед вашей свадебной церемонией. Челядь только и говорит об этом. Похоже, его хорошо знают и не любят.

— Как его имя?

— Гаспар Корви. Выглядит очень скользким, если вам интересно мое мнение. Глаза так и бегают. Я перебросился с ним парой слов, чтобы понять, правду ли о нем говорят.

— И что?

— Он не дал мне ни одного прямого ответа. Скользкий, как угорь. Не могу сказать, что мне он понравился.

— Ты не спросил, кто его нанял?

— Нет, Хью, это не мое дело. Но крестьяне… — он не закончил и махнул рукой.

Руки Хью сами собой сжались в кулаки. Что Адель позволяет себе? Разве ей мало, что он выполнил все ее желания, касающиеся их свадьбы? Его люди были отставлены в сторону, а семья Адели пирует за столом, который мог бы накормить сотню человек. Хотя ему это и не нравилось, но это была свадьба, и он не захотел отказывать невесте в ее просьбе. Неужели он позволит ей, чтобы в Понтуазе все было так, как хочется ей? Она наняла управляющего, даже не посоветовавшись с ним. Почему? Конечно же, потому, что она считает его неспособным ни на что. Для нее он просто солдат. Гора мышц и полное отсутствие мозга.

У Хью задергалась щека, а откуда-то из-под ложечки поднялась волна слепой ярости. Он увидит этого управляющего и отправит его прочь из Понтуаза еще до восхода солнца! И он устроит праздник для своих вассалов и крестьян. Он будет пировать вместе с ними. Наплевать, если Филиппу де Пизан не достанется больше ни куска. Он и так уже жирный, словно боров. Пару недель голодовки, несомненно, пошли бы ему на пользу.

— Гладмур, — процедил он сквозь зубы, едва сдерживая гнев. — Собери остальных и скажи, что я приказал им явиться к кухне. Я буду ждать их.

— Да, мой господин, — кивнул Гладмур, и Хью уловил нотку удовлетворения в его голосе.

Хью повернулся и широкими шагами направился в сторону кухни. Они занимали три комнаты замка, и когда Хью вошел туда, то увидел главного повара, как раз собирающегося огреть одного из поварят длинной деревянной ложкой. Однако при виде герцога ноги его задрожали, и он принялся, как заведенный кланяться, размахивая во все стороны своей ложкой.

— Господин, — испуганно бормотал он. — Чем я могу помочь вам? Неужели что-то не так с едой? Что случилось?

— Я крайне недоволен! — рявкнул Хью так, что повар едва не лишился чувств. — Мне не нравится, что такое огромное количество пищи пропадает впустую! Что ты собираешься делать со всей этой едой?

Повар замялся, глядя по сторонам и стараясь не встречаться взглядом со своим господином.

— Выброшу ее, мой господин.

— Что?! — взорвался Хью. — Так вот как вы тратите мои деньги и мясо животных из моего леса?

— Нет, нет, господин, я бы никогда не позволил себе этого! Обычно я часть оставляю, чтобы можно было приготовить что-нибудь на следующий день, а остальное отдаю крестьянам. Но госпожа Адель, она строго-настрого приказала мне, чтобы вся оставшаяся еда была выброшена. Я только исполняю ее приказание.

— Ну что ж, а теперь послушай, что прикажу тебе я, — с ледяным спокойствием сказал Хью. — Вся эта еда, все, за исключением медвежьей ноги, пудинга и жареных кореньев, ты положишь в корзины. Корзины ты отдашь рыцарям. Медвежью ногу, пудинг и коренья упакуешь в корзину для меня. Еще мне ты принесешь два бочонка пива. Десять бочонков ты погрузишь в тележку, и пока мои рыцари раздадут пищу моим подданным, прикажи одному из своих поварят отвезти по нескольку мер пива в каждый дом.

Озабоченный взгляд повара уступил место широкой улыбке, когда до него начали доходить слова Хью. Не теряя ни минуты, он принялся отдавать указания своим подручным, послал мальчиков за корзинами, а женщинам поручил поровну разделить еду. Удовлетворенный, Хью повернулся туда, где уже ждали Бастон, Гриер, Гладмур и остальные рыцари.