— Мы не исключали возможность того, что Андропова убрали…

— А я ПОЛНОСТЬЮ исключаю вероятность его естественной смерти! — отчетливо произнес Кейси. — Полностью, Генри! Думаю, и вы тоже. Просто не желаете себе в этом признаться…

— Вы хотите сказать, что…

— Знаете, Генри, мне рассказывали анекдот брежневских времен, который был весьма популярен в России. Будто утром в спальню Дика Никсона вбежал чрезвычайно взволнованный помощник по национальной безопасности с жутким воплем: «Господин президент, кошмар, случилось непоправимое: русские высадились на Луне и полностью выкрасили ее в красный цвет!» На что Никсон пробормотал спросонья: «И из-за такой ерунды ты меня разбудил?! Свяжись с НАСА, пусть отправят на Луну челнок с нашими астронавтами и прикажут им провести посередине Луны белую полосу и написать на ней: „Marlboro“»…

Уолш хмыкнул.

— Только не притворяйтесь, будто не слышали этот анекдот, — желчно процедил Уильям Кейси. — Так вот: вы провели колоссальную работу, ПОСТАВИВ на Андропова и блестяще реализовав свой план. То, что сделали вы и ваши люди, Генри, на мой взгляд, является шедевром тайной политической стратегии. Я думаю, Аллен Даллес с того света аплодировал бы вам. Операций такого масштаба не знала история внешней разведки. Но тем горше осознавать, уважаемый Генри, что русские ПЕРЕИГРАЛИ вас на самом финише, когда вы уже пересекли первыми финишный створ и даже держали в руках кубок. Замечу от себя, что переиграли очень обидно для вас. Поскольку вы, дорогой Генри, действовали с помощью тончайших хирургических инструментов, манипулируя микронами, а русские разбили всю вашу высокотехнологичную конструкцию примитивным молотком. Просто взяли и физически ликвидировали Юрия Андропова. В этом, на мой взгляд, и кроется причина вашего желания уйти в отставку, Генри. Вы затратили слишком много сил на создание этой конструкции, чтобы сейчас начинать все с начала. А не начинать, бездействовать на своем посту, вы не способны. И, разочаровавшись, решили уйти на покой. Кроме того, вы, Генри, слишком опытный и умный сотрудник разведки, чтобы не понимать: фиаско вашей операции было предопределено ошибкой в подходе…

— Что вы имеете в виду, сэр?

— В самом деле не знаете? — Уильям Кейси откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Уолша. — С трудом верится, Генри. Скорее всего, решили просто подыграть боссу. Впрочем, отвечу: в акциях столь серьезного масштаба крайне рискованно и даже опасно делать ставку на конкретных людей. Основной акцент должен быть сделан на ПРОЦЕССЫ. Это ведь не конкретная личность, не так ли? Полностью дезавуировать процесс практически невозможно. А в вашем случае, дорогой Генри… Что ж, считайте что усатый дядюшка Джо в очередной раз напомнил вам о себе с того света: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы…» А теперь скажите мне, Генри, в чем конкретно я неправ?

— Все так, как вы сказали, сэр, — кивнул Уолш, оценив про себя безжалостную точность анализа, сделанного Кейси, и, в то же время, корректную форму, в которой он был изложен.

В кабинете воцарилась тишина. Обе ладони директора ЦРУ по-прежнему лежали на крышке стола, терпеливо дожидаясь, пока невидимая маникюрша закончит свою работу. А взгляд Уильяма Кейси сфокусировался на одной точке, расположенной где-то между ухом и скулой Уолша. И было совершенно неясно, то ли директор ЦРУ, словно удав, только что пообедавший кроликом, переваривает свой аналитический монолог, то ли раздумывает, какой именно авторучкой — шариковым «Паркером» или перьевым «Пеликаном» — подписать прошение Генри Уолша об отставке.

Минуты через две Кейси ожил так же внезапно, как впал в задумчивость:

— Вы ничего не хотите мне сказать, Генри?

— Вы имеете в виду мое заявление об отставке?

— О какой отставке, черт подери, вы тут толкуете? — Кейси впервые за весь разговор выглядел удивленным. — После того, как я потратил без малого час своего времени, чтобы изложить вам КОНЦЕПЦИЮ нашей предстоящей работы по России, после того, как мы с вами, похоже, пришли к общему мнению, вы…

Уильям Кейси убрал руки со стола, демонстрируя высшую степень недовольства. То ли шефом оперативного управления ЦРУ, то ли маникюршей, которая так и не появилась в его кабинете с ножницами и пилочкой.

— Простите, сэр, я не совсем вас понял…

Уолш заученным движением вытянул из нагрудного кармана пиджака пластмассовый футляр от сигары и начал механически отвинчивать серебряную крышку.

— Что именно вы не поняли, Генри?

— О какой, собственно, концепции идет речь?..

С решимостью человека, готового в борьбе с никотиновой смертью на самые крайние меры, Кейси внимательно следил за волосатыми пальцами Уолша, явно готовившего сигару к прямому использованию. Казалось, все[2]

концепции вы говорили?

— Надеюсь, вы не собираетесь закурить в моем кабинете, дорогой Генри? — сухо поинтересовался Кейси.

— Я не курю уже два месяца, сэр, — буркнул Уолш, только сейчас обративший внимание, что практически расчехлил толстую кубинскую «Корону» и держит ее возле губ. — Это просто рефлексы старого курильщика. Не обращайте внимания, сэр.

— Я не спрашиваю вас, Генри, откуда вязалась эта сигара. Хотя, насколько не известно, Рейган все еще не отменял экономическую блокаду Кубы. Но Бога ради, пожалейте свое и мое здоровье!..

Уолш сунул злосчастную сигару в нагрудный карман пиджака и обреченно поднял руки в знак капитуляции.

— А что касается концепции, — продолжал Кейси, сразу же успокоившись, — то, честно говоря, я хотел поговорить с вами об этом сразу же после Рождества…

— Теперь ваша очередь омрачать мне праздник? — улыбнулся Уолш.

— Я вас заинтриговал, не так ли?

— Настолько, что индейка вряд ли полезет мне в горло.

— Но только вкратце, Генри… — Уильям Кейси бросил выразительный взгляд на настенные часы. — Я не рассчитывал проводить сегодня оперативное совещание.

— Кажется, Донован говорил, что чем гениальнее концепция, тем короче ее можно изложить…

— Донован? — поморщился Кейси.[3]

Было заметно, что одно лишь упоминание имени Уильяма Донована, шефа стратегической военной разведки США, впоследствии преобразованной в ЦРУ, было крайне неприятно Кейси. Уолш вспомнил, что лет двадцать назад в Вашингтоне ходили слухи о некой приятной даме из министерства юстиции, которую, грубо говоря, не поделили между собой Кейси и Донован. Последний не случайно заработал в тесном кругу друзей прозвище Дикий Билл: если генерал видел перед собой конкретную цель, то неизменно достигал ее первым. Характерно, что отбив у Кейси смазливую девицу из министерства юстиции, флиртовавшую поначалу с обоими, Донован охладел к ней через несколько месяцев. Простить такое злопамятный аристократ Кейси, да еще такому солдафону, как Донован, естественно, не мог…

— Впрочем, сэр, мы можем поговорить об этом и после Рождества, — предложил Уолш, сообразив, что допустил бестактность.

— Нет, нет! — Кейси наморщил лоб. — Вы меня просто озадачили, Генри. Я считаю свою концепцию достаточно четкой, однако после вашего замечания пытаюсь сформулировать ее как можно короче.

— Сэр, — пробормотал Уолш, — это замечание вас к ни к чему не обя…

— Есть! — Лицо Кейси просветлело. — Ваш грубиян Донован был абсолютно прав. Так что, стратегическую концепцию борьбы с империей зла, как предпочитает говорит о русских наш с вами президент, можно сформулировать одним словом — деструктуризация. Именно так! — На губах директора ЦРУ заиграла довольная улыбка. — Точнее не скажешь!..

— Боюсь, сэр, я не совсем вас понял… — Уолш заерзал на жестком стуле. — Деструктуризацию чего именно вы вы имеете в виду? Армии? Комитета госбезопасности? Политбюро?..

— Деструктуризацию СИСТЕМЫ. Знаете, Генри, будь у меня такая возможность, я бы обязательно собрал всех наших политологов, советологов, кремленологов, всех этих яйцеголовых придурков в твидовых пиджаках профессоров на контракте, в исследования которых несчастный американский налогоплательщик вбухал немыслимые деньги…