Перед его глазами возник люк, в который и ввели шлюпку Флэндри. Он подождал с минуту, слушая, как с шипением поступает воздух в ангар. Сработали клапаны. Флэндри вышел из шлюпки и увидел с полдюжины людей, ожидавших его. Они стояли угрюмо, не выкликивая приветствий, не отдавая чести.

На их взгляды он ответил таким же суровым взглядом. Мятежники несли на себе приметы голода и усталости, как и Флэндри, но к тому же выглядели больными — лица у них были землисто-желтые и грязные.

— Можете расслабиться, — сказал он им. — Обыщите мою шлюпку, если угодно. Никаких адских машин, уверяю вас, нет. А впрочем, праздность — грех.

— Сюда… пожалуйста. — Лейтенант, возглавлявший наряд, пошел вперед быстрой пружинящей походкой. Часть его людей осталась сзади, чтобы проверить шлюпку. Те, что сопровождали Флэндри, были вооружены. Флэндри это не беспокоило. Ему предстоит встретиться с худшими опасностями, прежде чем он завалится на койку.

Они шли металлическими коридорами, стальными пещерами, они шли мимо сотен глаз, шли в молчании, которое вряд ли нарушалось чем-то, кроме биения сердца корабля и дыхания. Вот и конец пути — четыре морских пехотинца, охраняющих стальную дверь. Лейтенант что-то сказал и прошел внутрь. Отдав честь у входа, он произнес:

— Коммандер Флэндри, сэр.

— Впустите его, — ответил глубокий, лишенный выражения голос. — Оставьте нас одних, но будьте неподалеку.

— Слушаюсь, сэр. — Лейтенант отступил в сторону. Флэндри вошел. Дверь закрылась с легким шипением, говорившем о звукоизоляции.

В адмиральских покоях стояла тяжелая тишина. Главная комната была обставлена с пуританской простотой: стулья, стол, кушетка, неброский ковер, перегородки и потолок окрашены в светло-серый цвет. Никаких драпировок. Несколько картин и голограмм придавали каюте что-то личное — виды родной планеты, фотографии дикой природы. Ту же роль выполняли шахматная доска и книжная полка с печатными изданиями и катушками — классика и научные труды. Одна из двух дверей широко открыта — там кабинет, где адмирал работал после вахты. Спальня тоже, должно быть, монашеская. Камбуз и бар используются редко.

— Приветствую вас, — сказал Мак-Кормак. Флэндри он принял стоя — огромный, прямой, исхудавший, как и все его люди, но безукоризненно одетый, с орденом и звездами на плечах. Он сильно состарился, понял Флэндри: в темных волосах больше седины, чем показывали портреты, меньше мышц на костистом лице, больше морщин, глаза утонули глубже, нос и подбородок выдвинулись вперед.

— Добрый день.

Флэндри ощутил прилив уважения и даже отчасти почувствовал собственную второсортность. Он постарался избавиться от них с помощью свойственной ему холодной насмешливости.

— Вы могли бы отдать честь, коммандер, — совсем тихо сказал Мак-Кормак.

— Это было бы против устава, — ответил Флэндри. — Вы разжалованы и потеряли свое звание.

— Потерял? Что ж… — Мак-Кормак повел рукой. — Присядем? Не угодно ли выпить чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — ответил Флэндри. — У нас нет времени на дипломатические штучки-дрючки. Флот Пиккенса нападет на вас меньше чем через семьдесят часов.

Мак-Кормак сел.

— Мне об этом известно, коммандер. Наши разведчики — ловкие ребята, знаете ли. Сбор такого мощного флота не может остаться незамеченным. Мы подготовились к встрече. Мы даже ждем ее с нетерпением. — Он взглянул на молодого человека и продолжил: — Вы заметили, что я обращаюсь к вам, называя ваш чин? Я — Император всех терранских подданных. После окончания войны я намерен дать амнистию всем, кто выступил против меня с оружием. Возможно, даже вам.

Флэндри тоже сел напротив адмирала, заложив ногу за ногу.

— Не слишком ли вы самоуверенны, а?

— Мерой отчаяния, испытываемого вашей стороной, может служить то, что вас послали вперед, чтобы попробовать сторговаться со мной, используя в качестве заложницы ту, которую вы называете моей женой. — Рот Мак-Кормака сжался в прямую линию. Гнев тут же вспыхнул в нем с новой силой, хотя говорить он продолжал столь же негромко. — Мне отвратителен каждый, кто позволил вовлечь себя в столь позорное дело. Неужели вы воображаете, что я предам всех, кто доверился мне, ради того, чтобы спасти одного человека, как бы он ни был мне дорог? Отправляйтесь же к Снелунду и его бандитам и скажите, что всем им не будет ни мира, ни пощады, даже если они сбегут на край Вселенной. Но есть разные способы умереть, и если они снова будут мучить мою Кэтрин, человечество на миллионы лет запомнит то, как они умрут.

— Пожалуй, мне не удастся передать им ваше послание, — сказал Флэндри, — поскольку Снелунд умер. — Мак-Кормак полупривстал с кресла. — Мы с Кэтрин явились сюда, чтобы сообщить вам, что если вы примете бой, то и вы, и ваши соратники будут покойниками, совсем как он.

Мак-Кормак вскочил и схватил Флэндри за плечи, причинив ему немалую боль.

— Это еще что такое? — крикнул он.

Флэндри разорвал его хватку простым приемом дзюдо.

— Не лапайте меня, Мак-Кормак!

Они оба вскочили на ноги — двое одинаково высоких мужчин, стоявших лицом к лицу. Кулаки Мак-Кормака были крепко сжаты, дыхание со свистом вырывалось из груди. У Флэндри кулаки разжаты, колени полусогнуты, тело готово уйти от удара в любую сторону или нанести удар в грудь противника. Молчаливая схватка воль продолжалась секунд тридцать.

Мак-Кормак взял себя в руки, круто повернулся, а затем снова встал лицом к Флэндри.

— Хорошо, — сказал он хриплым голосом, будто его душили. — Я впустил вас, чтобы выслушать. Продолжим.

— Так-то лучше. — Флэндри сел в свое кресло и вынул сигарету. Внутри он весь дрожал, его бросало то в жар, то в холод. — Дело в том, что у Пиккенса есть ваши секретные коды.

Мак-Кормак окаменел.

— В этом случае, — добивал его Флэндри, — если вы будете драться, он разорвет вас в клочки. Если вы отступите, он разобьет вас по частям, если же вы рассыплетесь, он захватит и вас, и ваши базы, прежде чем вы сумеете привести себя в порядок. Времени изменить коды у вас нет, и на то, чтобы успеть это сделать, нет ни единого шанса. Ваше дело — труба, Мак-Кормак.

Он провел черту сигаретой в воздухе.

— Кэтрин подтвердит вам это, — добавил он. — Она видела все, что случилось. Когда вы встретитесь с ней наедине, вы сразу же поймете, что она говорит правду и не находится под наркотическим или иным воздействием. Для этого вам не понадобятся никакие психологические тесты, я надеюсь. Разумеется, если вы действительно такая любящая пара, как заверяете.

Кроме того, когда вы поговорите со мной, вы можете послать группу, которая заберет мой главный компьютер. Там они найдут все записи вашего кода. Это убьет мой гиперпривод, но… что ж, придется подождать прибытия Пиккенса.

Мак-Кормак молчал, не отрывая глаз от палубы.

— Почему она не пришла вместе с вами?

— Она — моя страховка, — ответил Флэндри. — Она не понесет никакого ущерба, если ваши соратники не прибегнут к каким-либо диким выходкам, вроде стрельбы по моему кораблю. Но если я не уйду отсюда свободным, моя команда примет соответствующие меры.

«Что, мой дорогой Хью, я надеюсь, вы воспримете как намек: у меня опытные космолетчики, которые уведут отсюда корабль сразу же, как только вы проявите недружелюбие. Это естественное предположение, которое я, по мере своих слабых сил, постараюсь не ставить под сомнение. Факт, что моя команда состоит из Исполненного Печали, который даже игрушечный плот не проведет через бассейн для плавания, а кроме того, что хииш получил приказ не предпринимать ничего, что бы там ни случилось, вам все равно не удастся раскопать. А мне среди прочего предстоит сейчас сообщить вам кое-какие семейные новости».

Мак-Кормак поднял голову и внимательно вгляделся в лицо Флэндри.

— Ваша страховка? — Голос как будто шел откуда-то из живота. Флэндри кивнул и закурил сигарету. Дым немного успокоил его.

— Угу. Длинная история. Кэтрин расскажет вам почти все. Но главное, что, хотя я служу Империи, здесь я нахожусь в неофициальном качестве и без ведома этой самой Империи.