Флэндри сдался:

— Думаю, нет, миледи.

В джунглях прозвучало что-то напоминавшее пение флейты. Кэтрин подождала несколько минут, а потом тихо спросила:

— Вы заметили, что еще ни разу не назвали меня по имени? Его ответ прозвучал глухо и пусто:

— Я не смею. Ведь из-за меня погибли люди.

— О, Доминик! — По ее щекам лились слезы. Флэндри с трудом удержал свои.

И вдруг они обнаружили, что стоят на коленях, что его лицо прижимается к ее груди, его руки обвивают ее стан, ее левая рука обнимает его за шею, а правая рука гладит волосы Доминика, сотрясающегося от рыданий.

— Доминик, Доминик, — шептала она. — Я знаю. О как хорошо мне это известно! Мой муж тоже капитан. Только на его плечах больше кораблей и больше жизней, чем ты мог бы сосчитать! Сколько раз я видела его читающим донесения о потерях! Я говорю тебе, он приходил ко мне и закрывал дверь, чтобы дать волю слезам. Он допускал ошибки, которые обрекали людей на гибель. А какой командир не совершал их? Но должен же кто-то командовать? Это был и твой долг. Ты взвешивал факты по своему лучшему разумению, а затем действовал, исходя из этого. А когда действуешь, нельзя оглядываться назад. В этом нет нужды, и у тебя нет на это права.

Доминик, не мы сотворили эту кровожадную вселенную! Мы только живем в ней и стараемся победить ее.

Кто сказал, что ты наделал ошибок? Твои оценки были совершенно разумны. Я не допускаю мысли, что какая-нибудь комиссия по расследованию нашла бы тебя виновным хоть в мелочах! Если Хью не мог предвидеть, что ты явишься сюда со мной, так как же ты мог предвидеть… Доминик, подними глаза, стань прежним…

И в это мгновение адское пламя сверкнуло сквозь листву на востоке. Через секунду воздух заревел, а почву сотрясла безумная вибрация.

Полусонные люди вскакивали на ноги. Флэндри и Кэтрин отшатнулись друг от друга.

— Что случилось? — вопил Сааведра.

— Это, — заорал Флэндри, стараясь перекричать завывания ветра, — это был второй корабль варваров, который взял на себя заботы о нашей шлюпке.

А еще минуту спустя они услышали приближение в громовых раскатах огромного тела, идущего на сверхзвуковой скорости. Гром постепенно стихал, потом превратился в свист, а затем исчез. Шквал тоже умчался, а испуганная живность с шумом летала вокруг деревьев.

— Мощная боеголовка, — оценил Флэндри. — Они намеревались уничтожить все живое в радиусе нескольких километров. — Он подставил мокрый палец слабому утреннему бризу. — Радиационные осадки отнесет к востоку. Нам нет нужды волноваться. Чертовски рад, что вчера мы прошли так много.

Кэтрин схватила его за руки.

— Это только ваша заслуга, Доминик! — воскликнула она. — Может, это утишит ваше горе?

Нет, горе никуда не делось. Но Флэндри обрел смелость подумать: «Ладно, интеллигентскими переживаниями ничего не добьешься. Мертвые мертвы. Моя работа — спасти живых… а уж потом, если это самое «потом» состоится, мне придется выкинуть кое-какие фокусы, чтобы мои начальнички не осудили меня слишком сурово.

Наверняка за них это сделает моя совесть… Но, может быть, я научусь, как от нее избавиться. Офицер Империи будет действовать куда эффективнее, если ее у него не окажется».

— Вольно, парни, — приказал он. — Следующий период обращения планеты мы проведем здесь, чтоб набраться силенок, а потом двинем дальше.

Лес резко оборвался у границы расчищенного поля. Выйдя на расчистку, Флэндри увидел ровные ряды кустов. С трех сторон поле было окаймлено джунглями, а с четвертой — спускалось к долине. Все шесть дидонских суток отряд шел по постепенно повышающейся местности.

Флэндри даже не сразу понял, что земля обработана.

— Стой! — крикнул он. В его руке появился бластер.

(Что это — стадо носорогов?)

Нет… Быть того не может… Африканский заповедник Лорда-Советника Мулеле лежит отсюда в 200 световых годах. Полдюжины животных, находившихся перед ним, по размерам и общему облику соответствовали носорогам, хотя их безволосые голубовато-черные шкуры были гладкими, а не морщинистыми, а хвосты начисто отсутствовали. Зато их плоские плечи выступали вбок, образуя что-то вроде платформ. Уши большие, похожие на веера. Череп поднимался горбом над парой хитрых глаз, а на носу торчал рог. Вытянутое рыло кончалось удивительно мягкими и подвижными губами. Рог, разумеется, особенно привлекал внимание — большой черный клинок с зубцами, как у пилы, на тыльной стороне «лезвия».

— Доминик, подождите! — Кэтрин быстро подбежала к нему. — Это же ногасы!

— Хм? — Он опустил оружие.

— Это наше слово. Люди не могут воспроизводить речь дидонцев ни на одном из известных нам диалектов.

— Вы хотите сказать, что это… — Флэндри приходилось видеть немало инопланетян удивительных форм, но он еще не встречал таких, у которых не было бы эквивалента рук. Какую цену может иметь разум, если ему нечем активно преобразовывать свою среду обитания? Приглядевшись повнимательнее, он заметил, что эти животные вовсе не пасутся. Двое из них находились в одном углу поля, выкорчевывая пни, тогда как третий катил срубленный ствол в направлении здания, чья крыша выступала над склоном холма. Четвертый тащил грубый деревянный плуг по только что расчищенной земле. Пятый шел за плугом; надетая на нем сбруя позволяла ему управлять рукоятями плуга. Этот участок поля находился вдалеке, и отдельные детали было трудно разобрать сквозь туманный влажный воздух. Шестое животное стояло к Флэндри поближе; оно не столько кормилось, сколько вырывало сорняки между кустами.

— Пошли! — Кэтрин бросилась вперед. Движения ее были легки, несмотря на тяжелую ношу за спиной.

Последний их переход длился безостановочно целые дидонские сутки. В лагере и Кэтрин, и Флэндри были слишком заняты — только у них и был опыт пребывания в джунглях, так что времени на разговоры перед сном у них не оставалось. И тем не менее они были вознаграждены — на скорбь тоже времени не хватало, так что настроение у них стало улучшаться. Сейчас Кэтрин так была воодушевлена, что Флэндри от счастья забыл обо всем. Она ведь стала для него центром вселенной, солнцем — таким близким и так надежно укрытым облаками.

— Хелло! — Она остановилась и стала махать руками. Ногас тоже остановился и стал близоруко присматриваться к ней. Его уши и нос подергивались, прощупывая пронизанный моросью жаркий воздух. Флэндри внезапно вернулся к действительности. Эти скотины могли напасть на Кэтрин!

— В цепь! — крикнул он тем своим парням, у которых было оружие. — Полукольцом за мной! Остальным стоять у конца тропы! — Он подбежал к Кэтрин.

Раздалось хлопанье крыльев. Какое-то существо пикировало к ним, почти невидимое из-за низкой облачности. Оно опустилось прямо около шестого ногаса.

— Это крылос! — Кэтрин схватила руку Флэндри. — Мне надо было предупредить вас заранее. Смотрите! Это безумно интересно!

Ногасы по первому впечатлению были чем-то вроде млекопитающих. Об этом говорили первичные половые признаки: у самок имелось вымя. Крылос же походил на птицу. Но была ли это действительно птица? Его тело напоминало тушку очень крупного гуся с серо-бурыми перьями на спине, светло-серыми на животе и чуть голубоватыми на горле и на концах крыльев и большого треугольного хвоста. Сильные когтистые лапы предназначались для хватания, на них можно было также висеть. Шея была довольно длинная, а на ней сидела голова с далеко выступающим назад черепом. Переднюю часть головы занимали главным образом два больших, похожих на крупные топазы глаза. А клюв вообще отсутствовал, его заменяла красная хрящеватая трубка.

Крылос сел на правое плечо ногаса. Он высунул из трубки длинный, похожий на скрученную веревку язык(?). На боках ногаса Флэндри заметил нечто вроде узлов, расположенных чуть ниже «платформ». Правый из них развернулся и превратился в орган, похожий на щупальце, в вытянутом виде доходившее до двух метров.

Эквивалент этого органа у крылоса — «язык» соединился с помощью своеобразного сфинктера с щупальцем. Соединенные таким образом животные рысцой двинулись к людям.