Он с каждой минутой становился все грубее.

— Ты не понял,— настаивал Авенир.— Мне нужна та… Вьетка. Та, что была в ногах… Ну, понимаешь?

— А-а! — удивленно протянул Трофим.— Понимаю, как же. Это можно устроить, но учти — у нас не бордель!

— Ты не понял! — вскричал Авенир.— Я хочу просто поговорить с ней… Посидеть здесь где-нибудь за столиком! И чтобы она не знала, что я видел! Это можно?

— Исключено! — отрезал менеджер.— И вообще, моя миссия окончена. Я не могу с тобой таскаться всю ночь. Я тебе все показал, дальше сам. У меня работа.

И он исчез в толпе, оставив Авенира наедине с бурей чувств и мыслей.

Можаев стоял посреди блуждавших, как кометы, клиентов, оглушенный. Впервые он негодовал на свою память, не отпускавшую увиденное. С трудом совладав с собой, чувствуя невероятную усталость и дрожь в коленях, он вышел на улицу и побрел домой. Пустынные ночные улицы выглядели странно после нескольких часов пребывания в многолюдной веселой толчее. Был как раз тот самый унылый час, после которого ночь идет на убыль. Все спали. Машин не было.

Вскоре за спиной у него зазвучали чьи-то поспешные шаги. Человек был еще далеко, но торопился. Это было неприятно. Авенир с облегчением свернул в переулок, но не прошел и полста метров, как вновь услыхал шаги. Тогда он отбросил ложную скромность и припустил во всю прыть, вспоминая, как вчера гнался за вьетами и Петрушей. Однако силы его в эту ночь были не те, через квартал он уже задыхался и слышал преследователя все отчетливее, боясь оглянуться. Он отчаянно шарил глазами в поисках чего-нибудь весомого, решившись повторить на преследователе тот же фокус, что проделали с ним вчера, но, как на грех, ничего не попадалось. Увидав в сторонке десяток металлических гаражей посреди спящих домов, он метнулся туда, забился в узкую щель между пахнувшими краской холодными стенками и затаился, сдерживая колотящееся до тошноты сердце и хрип в горле.

Незнакомец подбежал, перешел на шаг, прислушался. Он понял, где затаился Авенир, откашлялся, сплюнул и неторопливо принялся осматривать линейку — проем за проемом. Вот уже тень его появилась на асфальте перед тем местом, где сжался в комок Авенир, как вдруг на площадке у гаражей появился некто третий, тихий и зловещий. Он вышел из сумерек и молча встал за спиной у преследователя Авенира.

Они не проронили ни слова, тотчас поняв, что настроены друг к другу враждебно. Авенир из его убежища ничего не мог рассмотреть и лишь слышал, как зашаркали ноги, когда мужчины закружились в схватке, да два дыхания — тяжелое, глубокое пыхтение через приоткрытый рот и энергичный, быстрый сап через ноздри. В мучительном ожидании прошло несколько секунд, хлопали удары, шаркали ноги. Тяжелое дыхание становилось все чаще, все отчаяннее, а сопение все напористее и злее, и наконец раздался мучительный стон, человек попятился, и после короткой паузы вместе с ударом прозвучал победный выдох. Авениров преследователь с глухим стуком упал на асфальт.

Невидимый победитель несколько секунд стоял неподвижно, успокаивал дыхание, прислушивался. Потом двинулся почти беззвучно и, пригнувшись, заглянул в щель, где забился Можаев. Тот едва не вскрикнул: прямо в глаза ему всего с полуметра, не мигая, смотрел круглоголовый стриженый вьет, похожий на свирепую кошку. Сыщику почудилось даже, что глаза его зеленью сверкнули в темноте. Вьет не проявил никаких эмоций. Убедившись, что с Авениром все в порядке, он выпрямился и легкой рысью убежал в темноту.

Выбравшись поспешно из своего крысиного убежища, Авенир едва не вскрикнул вторично. На асфальте, подвернув неловко голову, раскинув руки и ноги, лежал без сознания тот веселый молодой парень, что помогал ему пользоваться банкоматом. Осторожно обойдя его сторонкой, Авенир трусцой припустил к дому и до желанной постели добрался без происшествий.

Старуха бесцеремонно трясла его за плечи. Он мычал, отбивался и даже ощутимо лягнул ее длинной волосатой ногой в носке, за что тут же получил оплеуху.

— Петровна! С ума сошла!

— Деньги давай! — мрачно сказала старуха.— Похмелиться надо.

Вид ее говорил сам за себя.

— Я же вам вчера премию выплатил!

— Вот лучше бы не давал премии! А раз дал — дай теперь похмелиться! И задание давай еще. Мне у тебя работать нравится.

Авенир, почесывая всклокоченную гудящую голову, вытряхнул из карманов вчерашний барыш, отсчитал нищенке причитавшийся аванс. Во хмелю она всегда была грубой и наглой. Выслушав задание, она задумчиво подвигала челюстью и сказала:

— Еще триста давай!

— За что это?! — возмутился Авенир, считавший, что трудовую дисциплину надо поддерживать.— Отработай сперва!

— Мне там просить не с руки,— презрительно пояснила Петровна.— Никто в своем уме в такой дыре христарадничать не станет. Ты там хоть раз божьего человека видел? Я там семечками торговать сяду. И мне прибыльно, и для дела сподручней.

— Ну и садитесь! Я тут при чем? Хоть семечками, хоть мазью от блох!

— Деньги давай на инвентарь. Мешок, стакан, семечек закупить…

Авенир не нашелся что возразить.

— Уж мешок и стакан могли бы свой взять… — только и сумел пробурчать он.

— Буду я свое добро на работу таскать! — отрезала старуха и вырвала смятые бумажки из его вялых пальцев.— Не боись, инвентарь тебе сдам в целости!

— Очень нужно…

Кое-как побрившись и позавтракав паленой яичницей, Авенир вышел во двор и тут же столкнулся со своим давним кредитором Гариком. Гарик был не в духе, увидал Авенира — обрадовался возможности разгрузиться.

— А, блин! Можаев! Пентюх! Я тебя предупреждал про деньги? Ну?

— Предупреждал. Я сейчас тебе все…

Он полез было в карман, но Гарик был запрограммирован и торопился оторваться на ком-нибудь. Он поспешно схватил Авенира за грудки и, не слушая, несколько раз ударил спиной о дверь подъезда.

— Да я-а-а-а!.. — только и смог проблеять Авенир, мотая головой.

С каждым ударом лицо Гарика радостно прояснялось, наливалось жизнью, но длилось это недолго. Внезапно он ахнул, выпучил глаза, подлетел в воздух и, болтая ногами и руками, грохнулся в колючие кусты приподъездной акации. На его месте, отряхивая квадратные ладони, оказался вдруг Монумент. Лицо его под шишковатым лбом тоже было далеко не радужным. Ему тоже не терпелось на ком-нибудь оторваться, и он приступил к этой процедуре с удовольствием не меньшим, чем Гарик.

— Какой у тебя рисковый приятель,— сказал он, с восторгом наблюдая, как Гарик возится мордой в колючках.

— Как это ты его?

— Пустяки. Я же мастер спорта по штанге. Сделал себе трехпудовую мышку — и качаю мускулы в Интернете! А в нем всего сто кило, да из них половина дерьма, наверное… Слышь, братан, а не съездить ли тебе куда-нибудь? Например, в челюсть…

Просветлев лицом, он опять схватил Гарика за ворот и пояс брюк, достал из кустов и швырнул вперед, на капот его грязной машины.

— Принимая низкий старт, дружок, надо убедиться, что сзади никто не бежит с шестом! Чего он к тебе привязался?

— Я ему деньги должен.

— Должен — так отдай.

— Я как раз и собирался, да он слова не дает сказать!

Авенир достал из кармана пачку, отсчитал триста долларов и положил их на капот перед носом притихшего кредитора.

— Вот, спасибо. Я как раз хотел тебе отдать, надо было меня дослушать…

— Эй-эй! — остановил его Монумент.— Ты что это делаешь?

— Деньги отдаю, а что?

— Ты это неправильно делаешь! Дай сюда!

Он одной рукой сгреб «зеленые», другой приподнял голову Гарика за волосы и толстыми пальцами грубо впихнул деньги ему в рот и в нос. Авенир сочувственно поморщился.

— Теперь он тебе ничего не должен? — радостно крикнул в ухо Гарика Монумент.— Если должен — говори, не стесняйся! Я их тебе еще не туда засуну! Я, между прочим, до уголовки в ветеринарном училище учился! Со скотиной работать умею, не побрезгую!

Гарик молча сопел и боялся выплюнуть деньги.

— Порядок! — громовым голосом произнес Монумент и гулко хлопнул каменной ладонью по крупу клиента в области почек, так, что Гарик просел всем телом и едва не обмочился,— А ты, урод, если хочешь дальше прикидываться шлангом, должен похудеть! Поехали!