Потом он приносил другие бумаги, говорил, что это чистая формальность, и я их подписывала, иногда даже не читая. Знаю, это глупо, я должна была их читать, но Карлос был так убедителен, а потом родилась Кончита, и мне стало и вовсе не до того. Я верила ему. Это же ваш семейный бизнес.

— Но ни одного свидетеля у тебя не было?

— Нет, и потому моя защита ничего не смогла сделать.

— Должны же были остаться счета, папки, документы…

— После банкротства ничего не нашли. Рауль, я знаю, тебе неприятно это выслушивать, но, мне кажется, Карлос знал, что у него неприятности, и намеренно уничтожил все улики. Накануне нашей ссоры он напился и был в ярости. Тогда-то я и сказала, что подам на развод. Он ушел, его не было всю ночь. Наверное, сжег документы или бросил их в реку. А за неделю до банкротства его нашли мертвым, как ты знаешь.

— Он звонил мне за несколько дней до смерти. Сказал о разводе, сказал, что оставляет свой пост и возвращается домой, просил меня…

Рауль резко замолчал. Дурак, проклятый дурак! Ведь контейнер с вещами Карлоса, прибывший домой накануне того, что случилось, до сих пор стоит в доме… Рауль выругался и резко нажал на газ. Саманта испуганно воскликнула:

— Рауль! Что ты делаешь?

— Извини. Просто я — идиот. Вещи Карлоса были в доме все это время. И бумаги тоже!

Она сразу поняла, что он имеет в виду. Оба замолчали. Рауль излишне резко вывернул руль, придорожный кустарник заскрежетал ветвями по дверцам.

Рауль пытался сосредоточиться на дороге, но это удавалось с трудом. Он давил на газ, словно все псы преисподней гнались за ними. Возле дома машина с визгом затормозила, и он кинулся наверх, на бегу бросив Саманте:

— Скажи донне Росе, что мы дома!

Сердце его билось так, словно хотело выпрыгнуть изо рта. Все эти годы отгадка была рядом. Господи, сделай так, чтобы это оказалось правдой! Рауль ворвался в комнату Карлоса, в которую никто не входил с тех пор, как один из приятелей Карлоса разгрузил там привезенный из Алькоя контейнер.

Пещера Аладдина, а не комната! Антикварная мебель, шелковые шторы, сваленные в беспорядке картины и дорогие безделушки, старинные часы, дорогая одежда, техника, видеоаппаратура, украшения… Его брат жил хорошо. Слишком хорошо.

Рауль молчал. Если бы он хоть раз зашел в эту комнату, то уже знал бы, возможно, ответы на все вопросы. Например, откуда у Карлоса все это взялось?

Прямо напротив, у стены, стояла большая коробка с бумагами и папками. Секунду Рауль промедлил, не в, силах поверить в такую наглость собственного брата, а затем бросился вперед, расшвыривая дорогие пиджаки и норковые шубы. За спиной он услышал вскрик Саманты:

— О боже, Рауль!

— Что?! Кончита?

— Нет-нет, с ней все в порядке. Позволь, я помогу…

Он бормотал бессвязные проклятия, роясь в коробке, а затем заметил ее взгляд и замер, не в силах понять, почему так светятся ее глаза.

— Рауль… ты беспокоишься… ты хочешь, чтобы я оказалась невиновной?

— Естественно, хочу!

— Но почему?

— Потому что люблю тебя, почему же еще!

Он замер. Неужели он это сказал? Неужели он не говорил этого раньше?

Она замерла. Неужели он это сказал…

Рауль перевел дыхание и повторил уже спокойно:

— Я люблю тебя, Саманта!

Она неожиданно улыбнулась.

— А почему ты выглядишь таким удивленным? Ладно, давай разбираться дальше.

Они долго и тщательно просматривали документы и нашли, наконец, то, что искали. Утраченные счета. Письма Карлоса. Его личную чековую книжку, на которой было денег больше, чем он смог бы заработать за всю свою жизнь.

Рауль молчал, потрясенный, раздавленный подлостью брата. Ни один из документов не подтверждал причастности Саманты к чему бы то ни было. Только Карлос…

Пыльный, грязный, дрожащий от ненависти и стыда, Рауль, шатаясь как пьяный, вышел из комнаты. Его брат стал причиной неимоверных и незаслуженных страданий женщины, которую он любил.

Его брат! Его родной брат!

Саманта взяла его за руку и отвела в ванную комнату. Там она нежно и быстро раздела его, разделась сама. Вода смывала пыль и грязь с их тел, смывала обиды и боль, горькие воспоминания.

— Ты когда-нибудь сможешь простить меня?

— Виноват был Карлос, не ты…

— Но я тебе не верил…

— Он и меня поначалу провел. Ты же был в сотнях миль от него, откуда тебе было знать, как ненависть и ревность изменили его душу. Он всегда говорил, что хочет стать богаче тебя. Что ж, он нашел способ. Я единственная, на кого могло пасть подозрение. На него ничего не указывало, потому я и растерялась. Я не смогла доказать свою невиновность. Он был очень умен.

Рауль казался раздавленным, уничтоженным чувством собственной вины перед ней. Он извинялся и проклинал себя за страдания, которые ей довелось пережить. Она долго успокаивала его, затем отвела в спальню, уложила в постель. Он мрачно уставился в потолок, все его тело внезапно напряглось.

— Ты, будучи совершенно невинной, потеряла все: репутацию, здоровье, свободу и дочь…

Саманта осторожно гладила его плечо, улыбаясь своим мыслям. Как давно это было. Сколько воды утекло… Целая жизнь… и еще одна, и еще…

Ей было дано несколько попыток. Пусть некоторые были неудачными — но разве это не счастье: иметь возможность упасть, чтобы понять, найти в себе силы встать — и идти дальше?

— В итоге я получила много больше. Все, что потеряла, и кое-что еще.

Она поцеловала его плечо. Рауль застонал.

— Я не прощу себя никогда!

— Если уж простила я, простишь и ты. Я счастлива, Рауль. Ты любишь меня. Мне нечего больше хотеть. Еще только одно…

Он повернулся к ней, и в глазах у него блеснули слезы, которые он немедленно скрыл шуткой.

— Чашечку чая?

Она улыбнулась, провела рукой по его подбородку.

— У Кончиты научился? Нет, мне нужно кое-что другое…

Он поцеловал ее. С каждым следующим поцелуем его страсть становилась все яростнее, женщина же была нежной и податливой, осторожной и чуткой, и тогда мужчина тоже смягчился и немного успокоился. Совсем немного.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя.

Ее голос стал эхом его голоса, затем он прервался. Рауль обнял ее, прижал к себе, и она отдалась ему, полная любви и счастья.

Они очень тщательно готовились к тому, чтобы сказать Кончите о том, что Саманта ее настоящая мама. Сейчас они сидели все вместе на диване и смотрели старый любительский фильм.

— Это Саманта. Ты узнаешь ее? Я ее знаю очень давно. Она уже тогда была моим лучшим другом, и я ее очень любил.

Кончита внимательно следила за происходящим на экране. Особенно нравилась ей сцена падения Саманты в пруд. Девочка заливалась смехом и требовала показать еще раз.

Рауль перемотал пленку и осторожно наклонился к девочке.

— Маленькая, тебе нравится Саманта?

— Очень-очень нравится!

На милом личике расцвела широчайшая улыбка. Саманта затаила дыхание. Рауль тоже нервничал, но, наконец, набрался мужества.

— Ты уже большая девочка, и я должен сказать тебе что-то особенное… Это очень важная тайна. И я решил ее открыть тебе.

Малышка вытаращила глаза, а Саманта прикрыла свои. Сердце глухо бухало в груди.

— Сладкая моя, ты теперь будешь самой счастливой девочкой в мире. — Он нежно поцеловал румяную щечку. — Саманта… она твоя мама!

Девочка посмотрела на Рауля, затем на Саманту. В глазах взрослых блестели слезы.

— Я твоя мама, маленькая.

Рауль расцепил руки, и малышка съехала по его ногам, как по горке, прямо на ковер. Саманта распахнула девочке объятия, но та неожиданно нахмурилась, повернулась и убежала в сад.

Саманта не могла вымолвить ни звука. Она словно превратилась в ледяную статую. Рауль прошел к двери в сад, и его шаги отдались у нее в мозгу гулко и мрачно. Она смотрела прямо перед собой, не видя ничего.