— Вот видишь, — с едким упреком сказал Мори Чаку, — я же тебе говорил! Эти ублюдки все приписали нам. Мы здесь козлы отпущения. Самые нижние ступеньки этой лестницы — самые простофили.

Вместе с Мори Чак вышел из маленькой, знакомой ему, заваленной конторы «Товарищества Фрауенциммера»; вслед за ними шел полицейский из НП. Они с Мори медленно, мрачно, не говоря ни слова, подошли к припаркованной полицейской машине.

— Пару часов назад, — вдруг взорвался Мори, — у нас было все. Теперь, по милости твоего брата, посмотри, что мы имеем. Ничего.

Чак не ответил. Ему нечего было ответить.

— Я собираюсь разделаться с тобой, Чак, — сказал Мори, когда полицейская машина завелась и поехала к автобану. — Помоги мне Господь!

— Мы выберемся, — сказал Чак. — У нас и до этого бывали неприятности. Они всегда нас миновали. Каким-то образом.

— Если бы ты иммигрировал, — сказал Мори.

Я бы тоже этого хотел, подумал Чак. Сейчас мы с Робертом Конгротяном были бы… где? В глубоком космосе, на пути к нашей приграничной ферме, начинали бы новую целомудренную жизнь. А вместо этого… Интересно, где сейчас Конгротян, подумал он. Может, ему так же туго. Едва ли.

— В следующий раз, когда ты будешь уходить из фирмы… — начал Мори.

— О’кей, — резко произнес Чак. — Забудем это. Что можно теперь сделать? Кого бы я хотел сейчас встретить, так это моего брата Винса. А после него — Антона и старика Феликса.

Полицейский, сидящий рядом с Чаком, вдруг сказал полицейскому за рулем:

— Эй, Сид, посмотри-ка. Пробка на дороге.

Полицейская машина замедлила ход. Присмотревшись.

Чак увидел посреди дороги военную передвижную платформу для тяжелого орудия; стоявшая на ней пушка была направлена прямо на ряды машин, остановленных у баррикады и занимавших восемь переулков.

Сосед Чака вытащил свое оружие. То же самое сделал и шофер.

— Что происходит? — спросил Чак. Сердце его сильно билось.

Никто из полицейских не ответил; их взгляды были прикованы к армейскому подразделению, блокировавшему автобан хорошо оттренированными, знакомыми им действиями. Оба полицейских вдруг напряглись, занервничали. Чак мог это почувствовать. Напряженная обстановка просто ощущалась в машине. В тот момент, когда полицейская машина почти ползла, едва не касаясь идущей впереди машины, сквозь открытое окно к ним проникла одна из реклам Теодора Нитца.

— Могут ли действительно люди видеть вас сквозь вашу одежду? — пискнула она им и, похожая на летучую мышь, скатилась в укрытие под передним сиденьем. — Когда вы на людях, не кажется ли вам, что ваша ширинка расстегнута и не нужно ли вам посмотреть вниз…

Она резко замолчала, когда шофер-полицейский злобно пристрелил ее своим пистолетом.

Боже, как я их ненавижу, — сплюнул он с отвращением.

При звуке выстрела полицейская машина была тут же окружена солдатами, вооруженными до зубов, готовыми спустить курок в сию же секунду.

— Оружие вниз! — рявкнул сержант.

Нехотя полицейские отбросили в сторону свои пистолеты. Один из солдат открыл дверь автомобиля; двое полицейских неуверенно вышли из нее с поднятыми руками.

— В кого вы стреляли? — спросил сержант. — В нас?

— В рекламу Нитца, — дрожа, сказал полицейский. — Посмотрите в машине, под сиденьем; мы не стреляли в вас — честно!

— Он говорит правду, — наконец сказал один из солдат, осмотрев машину. — Там под сиденьем мертвая реклама Теодора Нитца.

Сержант задумался и затем принял решение:

— Вы можете ехать дальше. Но оставьте свое оружие. — И добавил: — И своих пленников. И отныне следуйте распоряжениям главного командования армии, а не полиции.

Тут же оба полицейских вскочили в свою машину; только дверцы громко хлопнули, когда они отъехали за другими машинами так быстро, как только могли, проскользнув в брешь в строю солдат. Чак и Мори проводили их взглядами.

— Что происходит? — спросил Чак.

— Вы свободны, — сообщил им сержант. — Возвращайтесь домой и никуда не выходите. Не принимайте участия ни в чем, что происходит на улице, что бы там ни происходило. — Взвод солдат отправился прочь, оставив Чака и Мори одних на дороге.

— Это восстание, — сказал Мори. Его рот не мог закрыться от удивления. — Армии.

— Или полиции, — сказал Чак, быстро все обдумав. — Нам придется добираться до города на попутках. — Он не голосовал на дорогах с детства; ему показалось странным, что он этим занимается сейчас. Глупее положения не придумаешь!

Он пошел вдоль неподвижной цепи автомобилей с поднятой рукой. Ветер дул ему в лицо; он пах землей и водой и большими городами. Он глубоко вдохнул этот ветер.

— Подожди меня! — взвизгнул Мори и поспешил за ним.

Вдруг в небе, в северной части, появилось огромное серое гриб-облако. По всей земле прокатился грохот, испугав Чака так, что он даже подпрыгнул. Заслонив глаза, он вглядывался в ту сторону, пытаясь понять, что случилось. Возможно, взрыв небольшой тактической А-бомбы. Теперь он вдохнул запах пепла и дыма и понял, что это было.

Солдат, пробегавший мимо, бросил через плечо:

— Местная отраслевая фирма Предприятия «Карп и сыновья».

Он открыто улыбнулся Чаку и поспешил дальше.

— Они его взорвали. Армия взорвала Карпа, — тихо сказал Мори.

— Видимо, да, — сказал изумленный Чак. И опять машинально он поднял руку, в надежде остановить машину.

Над ними промчались две армейские ракеты, преследуя корабль НП. Чак наблюдал за ними до тех пор, пока они не скрылись из виду.

— Это лее настоящая широкомасштабная война, — сказал он себе, пораженный.

— Интересно, собираются ли они нас тоже взрывать? — спросил Мори. — Я имею в виду фабрику «Товарищество Фрауенциммера».

— Мы слишком маленькие, — сказал Чак.

— Да, похоже, ты прав, — сказал Мори с надеждой.

В такие времена хорошо быть маленьким, подумал Чак. И чем меньше, тем лучше. Вплоть до полного исчезновения.

Впереди остановилась машина. Они с Мори подошли к ней.

Теперь на востоке появилось другое гриб-облако и заполнило все небо, и снова земля содрогнулась. Это наверняка АО «Химия», решил Чак, садясь в машину, которая их ожидала.

— Куда направляетесь, ребята? — спросил водитель, полный рыжеволосый мужчина.

— Куда глаза глядят, мистер. Лишь бы подальше от всего этого, — сказал Мори.

— Согласен, — сказал пухлый рыжеволосый мужчина и завел машину. — Как я вас понимаю. — Это была старая несовременная машина, но достаточно хорошая. Чак Страйкрок откинулся назад и устроился поудобнее.

Рядом с ним с явным облегчением то же самое сделал Мори Фрауенциммер.

— Похоже, они взялись за большие картели, — сказал рыжий, медленно ведя машину вперед, вслед за другим автомобилем впереди них, через узкий проход в баррикаде.

— Определенно.

— Самое время, — сказал краснолицый.

— Верно, — поддакнул Чак Страйкрок. — Я с вами согласен.

Набирая скорость, машина продолжала свой путь.

В большом старом деревянном здании, где водилось эхо и было полно пыли, ходили туда-сюда друпаки, разговаривали друг с другом, пили колу, а некоторые танцевали. Именно танцы и интересовали Нэта Флиджера, и он нацелил переносной «Ампек Ф-а2» в том направлении.

— Танцы — нет, — сказал ему Джим Планк, — пение да Подожди, пока они снова начнут петь. Если этому вообще можно польстить таким названием.

Нэт ответил:

— Звуки их танцев ритмичны. Я думаю, нам следует попробовать записать и их.

— Технически ты во главе экспедиции, — признал Джим. — Но я в свое время записал массу таких вещей, и я говорю тебе, что это бесполезно. Оно, конечно, останется на пленке или, скорее, в этом твоем червеобразном, но не будет звучать. — Он безжалостно взглянул на Нэта.

Но все же я хочу попробовать, сказал себе Нэт.

— Они такие сгорбленные, — сказала Молли, стоя рядом с ним. — Все как один. И они такие маленькие. Большинство даже ниже меня.