Они осторожно уселись друг против друга.

Пемброук сказал:

— К вам придет на консультацию один человек. И очень скоро он станет вашим пациентом. Вы понимаете? Поэтому нам надо, чтобы вы были там, чтобы ваш офис был открыт так, чтобы вы могли принимать его и лечить.

Кивнув с каменным лицом, доктор Саперс ответил:

— Понятно.

— Что касается остальных — остальных ваших пациентов — нам они безразличны. Становится ли им хуже, лучше, платят ли они вам целое состояние, вообще не платят по счетам — все равно. Только этот конкретный человек.

— А после того как он поправится, — сказкл Саперс, — вы меня прикроете? Как и всех психоаналитиков?

— Мы поговорим об этом позже. Не сейчас.

— Кто этот человек?

— Я не собираюсь вам этого говорить, — сказал Пемброук.

— Я полагаю, — сказал доктор Саперс после паузы, — вы использовали аппарат фон Лессингера для путешествий во времени и узнали результаты моего лечения.

— Да, — ответил Пемброук.

— Поэтому вы не сомневаетесь, что я смогу вылечить его.

— Наоборот, — сказал Пемброук. — Вы не сможете помочь ему, именно поэтому мы хотим, чтобы вы занялись этим. Если он будет принимать химическую терапию, его разум придет в себя. А для нас исключительно важно, чтобы он оставался больным. Итак, вы видите, доктор, нам нужно постоянное профессиональное участие шарлатана, практикующего психоаналитика. — Пемброук осторожно зажег погасшую сигару. — Итак, ваши основные обязанности таковы: не отказывайте новым пациентам. Вы понимаете? Какими бы безумными они ни были — или скорее какими бы явно нормальными. — Он улыбнулся: замешательство доктора забавляло его.

В огромном коммунальном многоквартирном доме «Адмирал Буратино» поздно вечером горели огни, так как был вечер ВСЕХ ДУШ: согласно их уставу, жители дома, все 600 человек, должны были собраться в зале общины, находящемся на нижнем горизонте почвы. Они проходили колонной по одному: мужчины, женщины, дети. У дверей Винс Страйкрок, деловой и невозмутимый, истинный представитель бюрократии управлял их новым опознавательным счетчиком, проверяя каждого из них по очереди, чтобы уж наверняка не пропустить никого из другого коммунального дома. Члены общины приветливо подчинялись этой процедуре, и все проходило очень быстро.

— Эй, Винс, во сколько она нам обошлась? — спросил старый Джо Пард, самый старый обитатель дома; он въехал со своей женой в мае девяносто второго, как раз, когда строители сдавали здание хозяевам. Его жены уже не было в живых, дети выросли, женились и разъехались, а сам Джо остался вот.

— Колоссальная сумма, — спокойно ответил Винс. — Но она не ошибается. Она не субъективна. — Вплоть до недавнего времени, находясь на постоянной службе в армии в чине сержанта, он впускал людей, руководствуясь своей способностью узнавать их. Но таким образом он впустил парочку головорезов из поместья Робин Хилл, и они сорвали собрание своими вопросами и комментариями. Это больше не повторится: Винс Стуайкрок поклялся в этом себе и своим соседям по квартире. И он сделает то, что обещал.

Раздавая экземпляры с повесткой дня, миссис Уэллс натянуто улыбалась:

— Пункт три «а», санкция на починку крыши, перенесен в пункт четыре «а». Пожалуйста, имейте в виду. — Члены общины брали у нее повестки и затем делились на два потока, направляясь в разные концы зала; либеральная фракция усаживалась справа, а консерваторы — слева, причем обе группы откровенно игнорировали присутствие друг друга. Несколько человек, нововошедших в группировки, — новые жильцы, какие-то неопределившиеся, — заняли места позади и сидели молча и сосредоточенно по мере того, как комната гудела от множества маленьких локальных собраний. Обстановка и настроение в комнате были терпимыми, но все знали, что сегодня будет стычка. Предпочтительно, обе стороны были готовы. Там и здесь шуршали документы, петиции, вырезки из газет; их читали, ими обменивались, передавали взад и вперед.

Сидящий за столом на возвышении, рядом с четырьмя поверенными общины, Дональд Тишкин почувствовал тошноту. Миролюбивый по натуре, он весь сжался от этих бурных ссор. Для него было достаточно и того, что его посадили на виду у всех, но сегодня вечером ему еще придется принимать активное участие: так случилось, что именно сейчас настала его очередь быть председателем, как она наступала для каждого из жителей общины, и, конечно, именно этим вечером вопрос о школе достигнет своей кульминации.

Комната почти уже наполнилась, и вот Патрик Дойль, дежурный священник, который выглядел не очень-то довольным своей длинной белой мантией, поднял руки, призывая всех к тишине.

— Вступительная молитва, — хрипло объявил он, откашлялся и вытащил небольшую карточку. — Пожалуйста, закройте все глаза и наклоните головы. — Он взглянул на Тишкина и поверенных, и Тишкин кивнул ему, чтобы тот продолжал. — Всевышний отец, — читал Дойль. — Мы, жители коммунального многоквартирного дома «Адмирал Буратино», умоляем тебя благословить наше сегодняшнее собрание. И мы просим, чтобы ты своей милостью дал нам силы увеличить фонды на починку крыши, что, видимо, крайне необходимо. Мы также просим, чтобы наши больные выздоровели и чтобы при обсуждении кандидатур тех, кто желает жить среди нас, мы бы приняли мудрое решение и по отношению к тем, кого мы примем, и к тем, кому откажем. Мы также просим, чтобы никто извне не проник к нам и не нарушил наш размеренный, законопослушный образ жизни. И, наконец, мы особенно горячо молим, чтобы, если на то будет твоя воля, Николь Тибодокс освободилась от своих опоясывающих головных болей, из-за которых она недавно не появилась на телеэкране. И чтобы эти боли не были связаны с тем, что случилось два года назад, когда, как мы помним, по вине того рабочего сцены ей на голову упал груз и она несколько дней провела в больнице. Во всяком случае, аминь.

— Аминь, — согласился зал.

Поднявшись со стула, Тишкин сказал:

— А теперь, прежде чем мы перейдем к делу, наши собственные, выращенные здесь таланты подарят нам несколько минут наслаждения. Первые — три девочки семьи Фетермюллер из квартиры 205. Они исполнят танец на цыпочках на мотив «Я построю лестницу до звезд». — Он снова сел, а на сцену вышли три белокурые крошки, знакомые зрителям по прежним смотрам талантов.

Когда сестры Фетермюллер в своих полосатых брючках и блестящих серебристых жакетиках, улыбаясь, тихо шурша, скользили в танце, дверь в главный коридор открылась и появился опоздавший Эдгар Стоун.

Он опоздал этим вечером, так как проверял тесты своего соседа мистера Яна Дункана, и сейчас, стоя в дверном проеме, он все еще думал о тестах и тех слабых результатах, которые Дункан, они были едва знакомы, показал. Ему казалось, что, даже не заканчивая проверку теста, он мог бы сказать, что Дункан провалился.

На сцене сестры Фетермюллер пели своими писклявыми голосками, и Стоун удивился, для чего он сюда пришел. Возможно, по одной-единственной причине — избежать штрафа, так как всем жителям дома было строго обязательно присутствовать этим вечером. Эти любительские смотры талантов ничего для него не значили, хоть и проводились так часто; он вспомнил прежние дни, когда по телевизору показывали развлекательные программы, отличные шоу с участием профессионалов. Теперь, конечно, все профессионалы, которые еще хоть что-то могли, были связаны контрактом только с Белым домом, а телевидение стало образовательным, а не развлекательным. Мистер Стоун подумал о добром старом золотом веке, давно прошедшем, о великих старых комиках кинематографа, таких, как Джек Леммон и Ширли Маклейн, потом он снова посмотрел на сестер Фетермюллер и громко зевнул.

Винс Страйкрок, который всегда был начеку, услышал и бросил на него суровый взгляд.

По крайней мере он пропустил молитву. Он предъявил свое удостоверение новому дорогостоящему счетчику Винса, и тот позволил ему пройтч — счастливый случай! — по проходу к свободному месту. Смотрит ли все это сегодня вечером Николь? Присутствовал ли сегодня в зале какой-нибудь ловкий разведчик? Он не заметил никаких незнакомых лиц. Сестры Фетермюллер даром тратили общественное время. Усевшись, он закрыл глаза и стал слушать, так как смотреть на это он был не в состоянии. Похоже, это никогда не кончится, подумал он. Этим девочкам, так же как и их честолюбивым родителям, придется когда-нибудь узнать, что они бесталанны, как и все мы… «Адмирал Буратино» мало привнес в культурную копилку Штатов, несмотря на его напряженные потные усилия, и вы не сможете изменить этого.