— Нравится? — Палач зашелся сатанинским, рокочущим смехом. — Все — то тебе, дурехе, нравится!.. Не мечтай, до петухов ты не дотянешь!
— Но выпить… мы ведь с вами успеем выпить… за знакомство? — Я соображала туго, словно мозги вымерзли, а потому делала длинные паузы, старательно подбирая слова. Кроме того, я тщательно разглядывала пришельца. Никогда прежде не доводилось мне близко сталкиваться с убийцами, и теперь мной двигало любопытство естествоиспытателя.
Физиономисты полагают, что преступность натуры выдают дегенеративный взгляд и общая ущербность хари, — на том стоит специальная наука физиогномика. Но внешность моего визави все эти постулаты опровергала. Черты лица палача отличались правильностью и тонкостью — хоть икону с него пиши! Высокий лоб, прямой, точеный нос, аккуратно оформленный подбородок, красивый изгиб губ. Крупные веки над проницательными глазами… Поразительно гармоничная внешность и вполне связная речь…
Палач засмотрелся на свечу и задумчиво ответил:
— Почему бы не выпить?.. Согласен…
Я воспрянула: сейчас он уйдет в магазин, и ситуация будет зависеть от моей прыти и быстроногости. Не зря я сегодня упорно тренировала ноги, то пытаясь кого — то догнать, то пытаясь от кого — то убежать. Правильно журил меня Ткач: не курить надо, а спортом заниматься!
— Не надейся, удрать не удастся, — угадал ход моих мыслей незваный гость. — Меня не проведешь.
Палач направился за самогонкой в дом к бабехе с коричневой физиономией. Он запер отсек сарайчика снаружи на навесной замок. Я заметалась, забилась о стены, опустилась на земляной пол, посветила свечкой, стараясь отыскать лазейку. Какое там!.. Он вернулся раньше, чем я успела отряхнуть коленки. Принес точную копию моего пайка: четок со стаканом и газетный сверток.
— Как вы думаете, в тюрьме лучше кормят? — почему — то спросила я.
— А ты что, в тюрьму собралась? — усмехнулся погубитель. — Лично я там не был и как — то туда не стремлюсь.
Он стянул с головы черную шапочку, обнажил бритый наголо череп. Поразительно, но форма его черепа тоже оказалась совершенной — идеальная лепка, гладкая, ровная… Поставив рядом стаканы, лжедворник плеснул в них жидкости на треть. Я содрогнулась, представив, как буду глотать самогон, но ничем себя не выдала, лишь напомнила:
— Вы не назвали свое имя.
— Юрий. Будем знакомы, Юленция! — Он протянул мне стакан, жестом предлагая чокнуться.
— Откуда вы знаете, что Саня называл меня Юленцией? Вы что, нас подслушивали?! — напрямую спросила я.
— Х-ха, кто тебя только не слушал, кулема! — захохотал палач. — Мы животы от смеха надорвали: надо же быть такой простофилей в двадцать пять лет!..
— Вам и возраст мой известен?! — поддержала я разговор. — Но, знаете, не такая уж я кулема и вовсе не простофиля. У меня высшее образование, я работаю в офисе, а не подметаю двор. — Как было не вспомнить хит Шнура, если его круглыми сутками крутят по МТВ? Да и сопоставление профессиональной принадлежности оказалось в мою пользу.
— Ты работала в офисе, девочка, и сидела бы там, возможно, еще очень долго, если бы не полезла куда не просят, — покровительственно обрисовал ситуацию палач. — Не в свое дело ты ввязалась, просекаешь?
— Просекаю…
Оттого, что палач говорил обо мне в прошедшем времени, меня затрясло, зазнобило. Подавляя дрожь, я призналась:
— Очень сожалею об этом…
— Опоздала ты со своими сожалениями, Юленция. — Юрий выпил на выдохе, проглотил самогон, сжал губы и глубоко вдохнул воздух через нос.
— Девушки любят опаздывать, — попыталась пошутить я.
— Хм, девушки — то любят опаздывать, но господа не любят ждать! — заключил он. — Впрочем, к тебе это не относится. «В гости к Богу не опаздывают». Пей, чего ты стакан в руках греешь? Это же не коньяк.
— А вы и про коньяк знаете? — совсем сникла я.
— А то?! Ты думала, Алина к вам с неба свалилась? Нет, дорогуша, просто так даже чирей на заднице не вскочит… Так ты будешь пить — или сразу приступим к тому, зачем я пришел?
— Буду — буду!.. — испуганно закивала я. — Вы не торопитесь, я хочу с вами пообщаться… познакомиться поближе. Вы мне очень интересны…
По примеру палача я сделала выдох и вдох, а между ними — изрядный глоток. На волне питейной удали, осмелев, спросила, как ему удалось улизнуть из троллейбуса.
— Да я на светофоре вышел, сразу после того, как ты меня засекла. Пересел в свою тачку и преспокойно ехал за вашим «фордом», — хохотнул Юрий. — Ох и повеселился, наблюдая, как ты бежала за троллейбусом, догоняя мою тень. Да, Юленция, с тобой не соскучишься!.. Кстати, ты правильно поступила, кинув очередного хахаля. Зачем нам лишние трупы? — Юрий огладил лысую башку и откусил от огурца.
— Вы намеревались убить Андрея?! — ужаснулась я.
— Фрекен Жюли, ах, моя милая фрекен, — передразнил он елейным голоском Ткача. — Слизняк он, а не мужик! Червяк, рожденный ползать. Чего ты на всякую туфту западаешь? То мелкотравчатый Гринберг, продавший тебя за три копейки. То дешевый фраер Анисимов, возомнивший себя хитро выделанным папарацци…
— А у нас с Анисимовым ничего такого не было, никакой любви и секса, — возразила я и подумала, что лучше бы они были. — У нас с ним сугубо дружеские отношения!
— Художественный свист это, а не отношения, — презрительно хмыкнул палач.
— Как же свист? — возмутилась я. — Мне его стало жалко…
— Жалко знаешь где? В попе у пчелки! — Палач посмотрел на меня презрительно и высокомерно. — Тебя — то, чудо в перьях, никто не пожалел!.. Не понимаю, чем ты была так довольна в этой жизни?
— Напрасно вы так, — не согласилась я. — У меня много хорошего: родители, книги, друзья… девчонки в офисе… еще я на выставки ходила…
— Доходилась, блин! — махнул рукой Юрий.
— Ох, теперь Андрей точно женится на Илонке. — Я вспомнила о Ткаче, расстроилась и закручинилась. — Как он не видит, что она похожа на слоненка и ворону одновременно? И потом ей совершенно безразличны сибирские поляки Андрюшина старенькая мама… цветы… Ей все до фонаря, кроме прибыли!
— Нормально, пусть женится, — подначил меня мой собутыльник и сотрапезник. — С Илонкой не пропадешь, она из него вмиг человека сделает!
Я сглотнула горький ком сожаления и попросила:
— Наливайте, чего же так сидеть? — сняла очки, потерла уставшие глаза, постаралась сосредоточиться. Кажется, я забыла спросить у дворника нечто важное, такое, что обязательно нужно было выяснить.
Юрий подсунул мне дурно пахнущий стакан, и от резкого запаха, шибанувшего в нос, моя память прояснилась.
— Скажите, почему вы убивали Сашу с особой жестокостью? Зачем было наносить одиннадцать ножевых ранений? Он же не сопротивлялся… Вы что, садист?
— Нет, — покачал Юрий гладким яйцеобразным черепом. — Никакой я не садист, я твоего дружбана пальцем не тронул, просто разведал обстановку, отвлек бабку — соседку, а ножом работал специально нанятый человек.
Я не представляла, что на свете может существовать что — то, способное порадовать человека в такой ситуации. Но Юрий порадовал меня, показав, что до сих пор не знает того, что Александр Анисимов выжил! Значит, мой славный Санчо будет жить и увидит, как свершится правосудие! В порыве восторга я воскликнула:
— Как прекрасно, что вы не садист, я вам так за это благодарна!
— Ох, Юленция, — непонятно отчего вздохнул палач. — Ты боялась, что я буду тебя долго мучить? На фиг мне это нужно… Нет, все будет выглядеть так, будто ты сама, по неосторожности… — Он посмотрел на меня с видом доброго волшебника. — Знаешь, я даже готов доставить тебе напоследок удовольствие. Вот скажи, что ты любишь?
— Хм, от этого не умирают, — пожала я плечами. — Например, я люблю лежать на диване, лакомиться шоколадом и пирожными, смотреть телик, читать Даниила Хармса и Набокова, еще иногда меня тянет петь и танцевать…
— Договорились! — обрадовался палач. — Разрешаю: пой и пляши, пока я добрый.
— Это вряд ли получится… настроение не то, — объяснила я и надела очки, чтобы отчетливее видеть. Мой язык заплетался — то ли от переутомления, то ли от опьянения, но страх почти улетучился, спасибо самогонке!.. Да и сколько можно бояться? Любые эмоции притупляются от долгого употребления… Мне вспомнился Кирилл Золотарев с его провидческим изречением: «Никто не поможет». Кирилл говорил спокойно, и я успокоилась. Помощи, в самом деле, ждать было неоткуда: хоть закричись… Мне почему — то захотелось узнать напоследок историю загадочного треугольника, связавшего трех почти незнакомых людей: художника, натурщицы и никелевого магната. Я попросила палача рассказать о них.
