Я люблю бывать на открытии выставок: мало того что каждая выставка познавательна и увлекательна — на открытии выставок удобно знакомиться. Олигарха, конечно, на таком мероприятии не встретишь, но интересных мужчин попроще в художественных галереях появляется огромное количество. А главное, знакомство на почве искусства выглядит гораздо приличнее знакомства в пошлом ночном клубе, на курорте или в общественном транспорте… Могу поделиться технологией завязывания знакомств: надо медленно двигаться вдоль стенки, внимательно рассматривать картины и, словно невзначай, задумчиво повернуть голову вправо… Если справа стоит какой — нибудь хмырь, типичное не то, не теряйте времени, отворачивайтесь, но при этом постарайтесь разведать обстановку слева. Почему — то слева соблазнов всегда больше, не зря ведь существует идиома: «ходить налево»… Вступить в разговор с приглянувшимся незнакомцем на выставке проще простого. Задайте ему вопрос: «Как вам нравится это полотно?» — и считайте, что дело в шляпе!

Теперь вы понимаете, что я никогда не пропускаю открытия выставок в арт — галерее Krasnoff! Во — первых, я не замужем. Во — вторых, пляжно — ресторанных знакомств с меня достаточно: от них одни неприятности, похмелье, слезы, невроз и прочие. Ну а в-третьих, Надя — супруга Женьки Краснова, увековечившего свое имя в названии галереи, — моя подруга. Подруга — настоящая: никогда не забывает приглашать меня на мероприятия. Мы с Надеждой всю жизнь жили в одном городе, а познакомились и сдружились на Телецком озере. Нас поселили вместе в домике на турбазе, куда я ездила в отпуск позапрошлым летом. Стоял конец августа, моросили дожди, и в остывшем озере невозможно было купаться. Я бы свихнулась от скуки, если бы не Надя. Мы с ней, закутавшись в куртки с капюшонами, сидели под навесом террасы, смотрели на отдаленные горы, курили, пили кофе и рассказывали друг другу о наболевшем. Краснова в тот момент испытывала крупное разочарование от брака с художником, которого оставило вдохновение: он, как говорится, не пел, не свистел. Вообще не работал, но предъявлял непомерные претензии к отторгавшему его внешнему миру и к разлюбленной супруге.

— Прикинь, мне тридцать пять лет, а я даже ребенка не могу себе позволить родить, потому что чувствую: мы с Женькой скоро разведемся! У нас кризис, — сетовала новая подруженция.

— Да ладно тебе, Надюша, в среднем возрасте у всех кризис, — утешала я, в ответ жалуясь на то, что никто не зовет меня на свидания.

— Ну, не знаю, дорогая… — пожимала плечами подруга. — Уж в твои — то годы у меня был целый табун поклонников! — И Надежда ударялась в воспоминания, сильно приукрашивая бурное прошлое.

Вернувшись в Новосибирск, мы общались не часто: излишняя откровенность вышла боком. С Красновым Надя не только не разошлась, но, напротив, сблизилась. Муж и жена — одна сатана. И все — таки иногда она звонила, делилась новостями. Однажды Надя сообщила, что они с Женькой открыли галерею для проведения сменных экспозиций и салон, где собирались продавать картины и разные декоративно — прикладные безделушки. Возможно, Надежда рассчитывала найти в моем лице покупателя?.. У Красновых я ничего не купила, но на открытия выставок всегда являлась как штык. На самом — то деле у Красновых мне ни разу не повезло. Скорее наоборот. Однажды какой — то недотепа пролил на мою белую юбку красное вино. Вид у юбки сделался такой, будто я истекаю кровью, и с надеждами на знакомство пришлось распрощаться и срочно отправляться домой. Кстати, пятно так и не отстиралось, и нарядную юбочку пришлось выбросить… В другой раз в толчее возле фуршетного столика еще один недотепа отдавил мне ногу. Больно было — до слез!

Чему удивляться? Помещение Красновы арендовали маленькое — одно название «галерея». А халявщиков всегда приходит много, и все они с неистовой силой ломятся к буфету, желая урвать свой кусочек бесплатного сыра… Во время церемоний мне не раз доводилось мирить супругов, устраивая для них импровизированные сеансы психоанализа: Женька — не дурак выпить, а Надя — поборник трезвости и соблюдения приличий. В общем, всякое бывало, только мужчина моей мечты так и не встретился. Но ничего, еще не вечер!.. К тому же сегодня вечером я собираюсь отправиться на презентацию графических работ Кирилла Золотарева под названием «Души деревьев».

С утра я помыла голову и полдня просидела в своем кабинете, не высовываясь из — за перегородки, поскольку накрутила волосы на бигуди. Обед я решила отдать врагу, а освободившееся время посвятила макияжу. Нарисовать себе лицо — это искусство, и оно требует вкуса, вдумчивости и навыков. Начала я с того, что выбрала для лица тон легкого загара, потом двумя оттенками румян подчеркнула рельефность скул, веки покрыла золотисто — бронзовыми тенями. Но главное — я долго и тщательно красила ресницы — так, что они встопорщились и стали царапать стекла очков. Над губами я решила провести серию экспериментов. Сначала я покрыла их пламенно — карминной помадой, потом — ярко — фиолетовой. В обоих случаях я делалась похожей на «даму из Амстердама», где, как известно, много борделей. Пришлось остановить выбор на сдержанном, розовато — коричневатом тоне. Колготкам и юбке я предусмотрительно предпочла темные брюки: не трагедия, если их кому — нибудь вздумается облить или немного потоптать. Надела трикотажный жакет с перламутровыми пуговицами и треугольным вырезом. Такой вырез оптически удлиняет шею. Всем, у кого проблемы, рекомендую! Свой наряд я дополнила серебряными украшениями: мне нравится, когда на запястьях болтаются и бренчат браслеты, а в ушах раскачиваются длинные серьги. Серебряный звон веселит, придает жизнерадостности.

Еще не закончился обеденный перерыв, как позвонила Надюша и попросила прийти пораньше, помочь с приготовлениями к фуршету. Понятно, она, как обычно, без меня зашивалась!..

— Конечно, — легко согласилась я, позабыв, что на этой неделе отпрашивалась со службы уже дважды.

Илона Карловна Драгач — наш генеральный директор — про мои отлучки помнила и махом опустила меня на грешную землю.

— Пишите заявление с просьбой сократить вам рабочий день и можете быть свободны, Малиновская, — издевательски сказала она и потом заорала: — Да снимите, наконец, бигуди! Здесь вам не парикмахерская!!!

Невелико счастье иметь в начальницах одинокую, стареющую и стервозную женщину! Нашей Илонке — тридцать семь лет, а выглядит она… Нет, не стану злословить, постараюсь сохранить объективность… Итак, Илона Карловна всегда ходит в черном, но вовсе не потому, что носит траур по загубленной жизни, а потому, что ей кажется, будто черный цвет скрадывает полноту. Но, увы, восемьдесят восемь килограммов замаскировать практически невозможно!.. Вот у меня лишнего веса — каких — то ничтожных пять килограммчиков, и то я из — за них страдаю… Но вернемся к личности Илонки. По национальности она мадьярка с примесью румынской, сербской и немецкой кровей. Волосы, брови и глаза у нее жгуче — черные, нос крупный, крючковатый, подбородок двойной, перетекающий в пышный бюст. Госпожа Драгач похожа на ворону и слоненка одновременно — такой вот зоологический казус!

Моя шефиня ненавидит всех, чей удельный вес и физиологический возраст ниже ее собственного. А значит, недолюбливает весь коллектив торговой компании «Гурман».

Между тем девушкам из нашего офиса трудно находиться в одиночестве, совсем как девушкам из высшего общества, про которых поет Валерий Меладзе. Наша фирма напоминает гарем без султана: все сотрудницы от уборщицы до ведущего менеджера — женского пола. У нас, правда, есть сторож, но его можно в расчет не брать: по возрасту он немногим младше ветерана Куликовской битвы. Да и является дедуля в контору ближе к ночи, когда я уже смотрю по телику очередную серию «Секса в большом городе» и грызу кедровые орехи. Обожаю орешки, семечки, сухарики, чипсы и всякие прочие «снеки». Еще люблю шоколад, зефир, торты, мороженое… но это не важно, ведь сейчас я рассказываю не о себе. К нам в офис, конечно, захаживают всякие партнеры: дилеры, дистрибьюторы и другие деловые колбасы, у которых в глазах стоит вечный вопрос: «Где бы урвать денег побольше?!» Но какие это мужчины: женатые, скуповатые, неромантичные…