Мы договорились о том, что из сталеплавильного цеха, где производилась броневая сталь, будут удалены все находящиеся там ферросплавы и туда взамен направят другие – из прежних партий, на которых завод работал ранее.

Первые же слитки стали, выплавленные на этих ферросплавах, привели к разительным результатам. Они не содержали никаких дефектов.

Причина заключалась в ферросплавах! Тайна разгадана. Но чем же все же была вызвана эта слоистость? На этот вопрос вполне ясного ответа никто дать не может до сего времени.

Однажды невероятно сложная ситуация возникла на Северном заводе. Утром, только я появился в главке, секретарь сообщила мне, что уже два раза звонил директор.

Когда я соединился по телефону с заводом, директор сообщил, что забракована большая партия судовой брони.

– Почему? Что случилось? – спросил я.

– Никто ничего не понимает. По всем показателям металл превосходный, но испытания на полигоне не выдержал. Контрольная плита была пробита, – услышал я расстроенный голос директора. – Мы были настолько уверены в качестве, что подготовили еще две партии для испытания. И вот теперь даже не знаем, что делать. Снаряд настолько легко пробил броню, что у нас нет почти никакого сомнения, что и подготовленные для испытания броневые плиты ждет такая же участь.

– Ну, а что говорит военный представитель? Какие у него предположения? – спросил я.

– Он только пожимает плечами. Для него это тоже явилось большой неожиданностью.

– Что же вы предполагаете делать?

– Будем проводить испытания новой партии, а вот если и она не выдержит, просто и не знаю, как быть, – с отчаянием в голосе закончил свое сообщение директор.

На следующий день меня известили, что и вторая партия также была забраковала, а за пей и третья.

Это уже свидетельствовало о катастрофе. На следующий день я выехал на завод. Там было глубокое уныние.

– Если бы мы только знали, где искать разгадку. Этот тип брони мы изготовляли и раньше, и при испытаниях не было никаких недоразумений, – повторял главный технолог.

Вместе с директором завода и военным представителем поехали на полигон.

– Что же случилось, Николай Николаевич? – спросил я военпреда. – Может быть, в чем-то нарушен технологический процесс? Может быть, механические свойства или структура стали отличны от тех образцов, что испытывались раньше? Как вы оцениваете работу по производству броневой стали? Лучше стал завод работать или хуже?

– По всем показателям эта сталь лучше, чем изготовлявшаяся ранее, а почему плиты простреливаются – ума не приложу. Где угодно могу подтвердить, что и в технологии производства стало больше порядка, и все показатели, по которым мы оцениваем качество броневых плит, находятся на самом высоком уровне, – твердо заявил военпред, очень объективный и серьезный контролер, знавший производство не хуже самого квалифицированного заводского инженера.

– Чем же тогда объяснить провалы на полигонных испытаниях уже трех партий плит подряд? Ведь без причины и чирий не вскочит.

– А мы очень часто и не знаем, почему чирий вскакивает, – улыбаясь, ответил он.

Испытание на полигоне проводили опытные специалисты. Нам как-то даже неловко было перед ними ставить элементарные вопросы по технике проведения испытаний, но все-таки пришлось преодолеть все неудобства.

– А какими снарядами вы расстреливаете плиты?

– Теми же, что мы обычно используем для испытания этого типа брони.

– А скорость какая была при этом?

– Мы ее замеряли приборами. Скорость, приборы, заряд пороха, тип снаряда – все то же самое, что было и ранее. В прошлом году все броневые плиты этого типа выдерживали испытания, а вот теперь все они простреливаются. У нас ничего не изменилось, вот только мы сами на год постарели, – закончил свою речь работник полигона, руководивший испытаниями. – Ищите объяснения этой загадки на заводе, а не у нас.

– А те плиты, что испытывали ранее у вас на полигоне, не сохранялись?

– Надо посмотреть. Как будто бы часть у нас еще лежит.

Старые испытанные плиты со следами от снарядного обстрела мы действительно обнаружили на территории полигона.

– А что, если эти плиты еще раз испытать?

– Это зачем же? – задал вопрос один из присутствующих. – Они же испытаны и падежно это испытание выдержали – вот, смотрите, будто бы не снарядом, а футбольным мячом по ней стукнули. А в новых сквозная дыра, и снаряд за плиту ушел на триста метров. Нет, друзья, все-таки что то случилось у вас на заводе. Там и ведите поиски.

– А все-таки, может быть, испытаем? – поддержал я выдвинутое предложение.

– Если бы я видел какой-то смысл в этом, может быть, я и согласился бы с вами, – возразил руководитель полигонных испытаний. – Мне это напоминает известный анекдот. Прохожий искал потерянный им ключ около уличного фонаря, а когда его спросили, а где он его потерял, показал пальцем вдоль улицы. «А почему же ты его здесь ищешь?» – «Там темно, а здесь светло».

Все засмеялись.

– Проливать свет не у нас надо, а на заводе, – упрямо повторил испытатель. – А, впрочем, чего я спорю – давайте стрельнем.

Встретились на следующий день на полигоне.

– Ну что же, начнем, что ли, проливать свет? – ехидно улыбаясь, предложил вчерашний противник проведения испытаний.

Раздался выстрел, и к нам подошел растерянный работник полигона.

– Насквозь проскочил, как сквозь глину!

– Что-о?!

– Пробита плита, которая в прошлом году выдержала испытания. Вот что!

Мы все направились к плите. В пей зияло отверстие. Час от часа не легче!

– А какими снарядами раньше испытывали эту плиту, – спросил я.

– Теми же самыми – модель 108-А.

– Почему же раньше эти снаряды не пробивали такие плиты, а теперь стали пробивать?

– Со снарядами, по-видимому, то же происходит, что и с людьми, к старости злее становятся, – заметил кто-то глубокомысленно.

– Давайте еще раз все спокойно проанализируем, – предложил Николай Николаевич. – Известно, какими снарядами производилась стрельба?

– Конечно, у нас все точно записывается, помер модели, номер партии, когда, откуда снаряды поступили и полная их техническая характеристика. Мы даже можем сказать, какой завод выполнял заказы на снарядную сталь и кто из мастеров ее прокатывал. Одним словом, имеется вся родословная. Снаряды у нас той же модели, но партия другая.

– А можем мы достать снаряды, которыми вы стреляли в прошлом году?

– У нас их нет, но, может быть, их и можно где-то получить. Но что это даст?

– Раз уж мы начали расследование, то его следует довести до конца. Вы смотрите, что получается. Военпред утверждает, что броня в прошлом году была ниже качеством, а снаряд ее не пробивал. Качество брони улучшилось, а тот же самый тип снаряда стал ее пробивать. Ведь это не объяснение – снаряды злые стали. Снаряды у нас являются измерительным инструментом. А если этот измеритель изменился, тогда мы не можем им пользоваться и сравнивать качество прежних плит с томи, что сейчас изготовляются.

– Может быть, поговорить с представителем военной приемки снарядов, – предложил начальник полигона. – Кстати, он сейчас здесь. Мы ведь на полигоне и снаряды испытываем.

Пригласили военпреда, занимавшегося приемкой снарядов. Новые расспросы:

– Какие изменения внесены за последнее время в технологию производства снарядов 108-А?

– Никаких.

– Я, вероятно, скоро начну в нечистую силу верить, – с жаром произнес один из присутствующих. – Чем больше мы разбираемся, тем дело становится не яснее, а запутаннее.

– Давайте все-таки попытаемся разыскать где-нибудь снаряды той партии, которыми проводились испытания в прошлом году, – настоял я.

Снаряды, оказалось, найти было не так трудно. Было решено через два дня испытания возобновить. Но что делать заводу? Продолжать производство брони или нет? Весь многотысячный заводской коллектив находился в большой тревоге. Под угрозой невыполнения оказался весь производственный план. По заводу поползли слухи о неблагополучии.