Рик схватился за плечо. Сзади послышался крик Флетча. Рик с ужасом смотрел, как бандит направляет пистолет в сторону напарника. Он хотел было вытащить свое оружие, но правая рука не слушалась. В отчаянии Рик бросился на противника, и они оба повалились на тротуар с жутким грохотом. Пистолет отлетел в сторону. Рик попытался подняться, но ему удалось только встать на колени. Через несколько секунд он ощутил страшную боль.

— Стоять! — закричал, подбегая, Флетч. Он быстро приковал преступника наручниками к пожарной лестнице, чтобы тот не удрал.

Рик снова попробовал встать на ноги. Но боль обрушилась на него с новой силой. Рику стало трудно дышать. Неужели пуля попала в легкое?

Перед глазами поплыли черные пятна. Рик почти не видел Флетча, голос напарника слышался, как сквозь толщу воды.

Боль затуманивала сознание, чьи-то руки опустили Рика на землю.

— Напомни мне… бросить есть пончики, — простонал он.

— Замолчи ты, дурак. — Над ним маячил Флетч, и далеко-далеко раздавались чьи-то крики. Благословенная тьма окутывала Рика. Избавление. От боли. От жизни.

Жизнь! Боже мой, жизнь…

Усилием воли удерживая гаснущее сознание, Рик схватил за руку склонившегося над ним человека.

— Флетч?!

— Да, приятель. Лежи спокойно. Помощь сейчас будет.

Рик сопротивлялся пламени, которое сжигало его плечо.

— Флетч…

— Лежи спокойно, черт возьми!

— Шеннон, — прошептал Рик, чувствуя, как боль разрастается. — Мне… нужна… Шеннон.

— Какая Шеннон? Как ее фамилия?

— Уолт… Уэлт… — Язык не слушался, страшно хотелось пить. — Криминальная… лаборатория.

— Тебе кто-нибудь говорил, что последнее время работать с тобой — одно удовольствие? — спросила Диана у Шеннон.

— Не знала, что веселый характер входит в должностную инструкцию, — возразила Шеннон. И почувствовала себя еще хуже. Она не могла скрыть плохое настроение. Вчера Диана отвела ее в сторону и сказала:

— Ради всего святого, беги к Рику и прыгай к нему в постель.

Шеннон долго не могла принять решение. Промучившись час, она все-таки открыла штору в ванной и включила свет. Прошло четыре часа, а Рик так и не пришел.

Все кончено.

Шеннон не хотела думать о причинах, заставивших ее прорыдать всю ночь. Она ведь должна радоваться. Более того, она твердо решила радоваться. И не могла.

— Прости, Диана. Прости за то, что выплескиваю все это на тебя.

Диана села. В ее взгляде было беспокойство.

— А тебе не приходило в голову, что ты можешь испытывать к нему нечто большее, чем просто физическое влечение?

— Нет! — Шеннон почти кричала. — Это невозможно!

— Почему? Рик — адски привлекательный парень. Сексуальный, как черт. Ты вполне можешь привязаться к нему гораздо, гораздо сильнее.

— Я знаю, просто… черт, Диана. Всю жизнь у меня в голове был образ идеального спутника жизни. Рик под него не подходит.

— Сердце не всегда слушается разума.

Шеннон встряхнула волосами, и на ее глазах выступили слезы.

— А знаешь, что самое смешное?

— Что?

— Всю жизнь я все делала правильно. Я жила с осознанием того, что, будучи единственной дочерью священника из небольшого городка, я должна следовать определенным правилам. И это мне совсем не мешало. Мне нравилось поступать так, чтобы мои родители были счастливы и гордились мной. И сейчас я понимаю, почему они так хотели привить мне сильные моральные ценности. Потому что в тот момент, когда я забыла о морали — когда решила связаться с Риком, — я была обречена гореть в аду. — Шеннон нервно усмехнулась. — Я твердо верю, что за грехи надо платить.

— А в чем твой грех, Шеннон? В том, что ты спала с ним, или в том, что влюбилась?

Шеннон не ответила. Она не влюбилась в Рика. Он был просто безумно привлекательным, и все.

Зазвонил телефон, и Шеннон взяла трубку, радуясь возможности отвлечься от мучившей ее проблемы:

— Шеннон Уэлш.

— Мисс Уэлш, меня зовут Том Флетчер.

Имя было ей незнакомо.

— Слушаю вас?

— Я напарник Рика Хардисона.

Это имя было слишком хорошо знакомо.

— Что-то случилось с Риком! — Шеннон не спрашивала, она была в этом уверена.

— В него стреляли.

— Нет! — У Шеннон упало сердце.

— Мне жаль сообщать вам это…

— Он умер?

— Нет. По крайней мере он был жив, когда его везли в операционную. Врачи говорят, рана не смертельная, но Рик потерял много крови.

— Я еду. Больница Фэрфакса?

— Да. Нет необходимости спешить. Они говорят, это займет время…

— Я еду.

— Хорошо.

— Обещайте, что он не умрет, — прошептала Шеннон, понимая, как глупо это звучит.

— Рик очень упрямый, Шеннон. Он не умрет.

— Как… — Шеннон боролась со спазмом, сдавившим горло. — Как вы узнали, что нужно позвонить мне?

— Он звал вас перед тем, как потерять сознание.

Том Флетчер был крепок, как дуб, и пока они ждали известий о состоянии Рика, Шеннон опиралась на него, благодарно принимая его поддержку.

Он принес ей воду, и она заставила себя выпить. Затем Том принес ей шоколадку, от которой Шеннон отказалась, едва заметно качнув головой.

Она ходила из угла в угол и плакала. Она молилась так искренне и усердно, как не молилась никогда. И в течение всего этого времени Шеннон опиралась на руку Тома.

— Почему так долго? — в десятый раз спрашивала она его. — Если рана не смертельная, почему же так долго?

Том тер виски, и беспокойство отражалось в его глазах.

— Если бы я знал. Я не знаю.

Когда к ним вышел усталый человек в костюме хирурга, Шеннон бросилась ему навстречу:

— С Риком все в порядке? Он в сознании? Можно нам к нему, пожалуйста?

Доктор перевел глаза с нее на Тома:

— Вы родственники?

— Да, — выпалила Шеннон.

— Не кровные, — добавил Том. — Но ближе нас у него никого нет.

Доктор засомневался, потом кивнул:

— Его дело плохо, но все могло быть значительно хуже.

— Он жив, — выдохнула Шеннон, чувствуя, что ноги ее не держат.

По-видимому, Том это понял и обнял ее, придерживая.

— Насколько плохо?

— Ваш друг получил огнестрельное ранение в правое плечо. Вернее, в подключичную часть плечевого сплетения…

Том открыл рот, и, видя это, врач указал на грудь:

— Вот сюда. Плохо то, что в этой части расположено много нервных окончаний и кровеносных сосудов, чем и объясняется большая потеря крови. Однако есть и хорошие новости. Ключица задета, но повреждение не сильное. — Доктор пригладил рукой мокрые волосы. — Несколько недель ему нельзя будет двигать рукой. И придется наложить гипс.

Рик умер и каким-то образом попал в рай. Он понял это, когда, открыв глаза, увидел ангела.

Потом на него обрушилась боль, и Рик решил, что он все-таки в аду. Но что в аду делает Шеннон?

— Рик, — прошептала она.

Рик промычал нечто нечленораздельное. В горле пересохло, верхняя половина тела болела так, как будто ее изрезали ножом.

— Рик, это Шеннон.

А то он не знает. Ни у кого в мире нет таких огромных голубых глаз. Рик слегка кивнул, и это вызвало новый приступ боли. Он застонал.

Почувствовав, как Шеннон сжала его левую руку, Рик попытался ответить тем же. Видимо, ему это удалось, потому что Шеннон улыбнулась сквозь слезы.

— Доктор говорит, с тобой все будет в порядке. Нет серьезных повреждений.

Нет серьезных повреждений? Какого черта тогда его так скручивает от боли?

— Через пару недель ты будешь как новенький.

— Где… — прохрипел Рик.

— В больнице Фэрфакса. Ты в хороших руках.

— Воды…

Шеннон нахмурилась:

— Они мне запретили что-либо тебе давать. Сейчас я позову медсестру.

— Нет! — Дорого стоило ему это слово, но Рик не хотел, чтобы Шеннон уходила. Он сильнее сжал ее руку. — Останься.

— Только на пару минут — так врач сказал. Но завтра я обязательно приду опять.