— Это я! — закричал он, проводя рукой по чисто выбритому лицу. — Эван Кэроу!

Охваченный бурей чувств, он подошел к Рико. Воин стоял высокий и прямой, ветер играл перьями, которые украшали его копье. Любовь Эвана к Касильде и горечь ее утраты навсегда связали его с кимарунами. Странным образом эти дикие люди стали его духовными братьями.

— Мои друзья не причинят вам вреда, — заверил он. — Мы собираемся напасть на белый город.

Дрейк встал рядом с Эваном и представился по-испански. Его владение языком еще оставляло желать лучшего, но за последние месяцы значительно улучшилось. Лицо Рико расплылось в широкой белозубой улыбке:

— Ты тот, кого испанцы называют El Draquez[8].

Дрейк гордо расправил плечи:

— Смею утверждать, что после сегодняшней ночи они будут называть меня еще хуже.

— Итак, вы нападаете сегодня ночью? — спросил Рико. — Хорошо, что вы поторопились.

Англичане стали осторожно подходить ближе.

— Мы уже нападали на белый город, чтобы отомстить за смерть Касильды, — сказал Рико.

Эвану не нужно было смотреть на Дрейка, он и так знал, что его друг разозлился.

— Успокойся, Фрэнсис, — тихо сказал он. — Кимаруны берут свою долю кровью, а не золотом.

— Но теперь город будет настороже, — Дрейк принялся раскачиваться на каблуках. По тому, как ходили у него желваки, было видно, что он очень возбужден. — Они уже наверняка послали за подкреплением в Веракрус и Вента-Крус, а может быть, даже в Панаму.

Дрейк посмотрел на воинов с нескрываемым любопытством и… долей недоверия.

— Послушай, Фрэнсис, — сказал Эван. — Кимаруны — такие же люди, как и все остальные. Они не рабы, не орудия труда, которыми можно торговать. Они разделяют нашу ненависть к испанцам и знают здешние места гораздо лучше нас.

Нерешительность Дрейка исчезла так же быстро, как и возникла. Он твердо кивнул:

— Тогда мы союзники. Солдаты уже прибыли?

— Еще нет, — ответил Рико. — Но прибудут.

— Нужно торопиться, Фрэнсис, — нетерпеливо сказал Эван. — Давай отправлять баркасы, и побыстрее.

В водянистом свете почти полной луны англичане на баркасах вошли в бухту Номбре-де-Диоса, но подход к берегу закрывал испанский корабль, казавшийся на фоне ночного неба совершенно черным. С его борта спустили шлюпку, и команда принялась неистово грести к берегу.

Эван не стал ждать команды Дрейка.

— На весла, в погоню, — приказал он своим людям.

Его лодка рванулась вперед, преградила путь испанцам и прижала их к берегу. Вскоре подоспели и другие баркасы.

Захватить экипаж шлюпки оказалось до смешного просто. С мрачным удовлетворением Эван наблюдал, как его люди связывали испанцев, чтобы те не добрались до Номбре-де-Диоса и не подняли тревогу.

Легкая победа ободрила людей, озабоченных предупреждением Рико о подкреплении.

— Отличная работа, ребята, — Дрейк широко развел руками, как бы желая обнять всех, и кивнул головой в сторону земляных укреплений, возвышающихся к востоку от города. — А теперь к пушечной батарее.

Произошла очередная бескровная победа. Они обнаружили там одного-единственного часового. Как только он увидел вооруженных до зубов англичан, он сразу сдался.

— Возьмем все пушки, — приказал Дрейк, указывая на шесть тяжелых орудий. — Снимите стволы и доставьте их на баркасы.

Жадность Дрейка была его первой ошибкой в ту ночь. Пока его люди занимались пушками, часовой сумел освободиться и во всю прыть помчался в город, крича так громко, как только позволяли ему легкие.

Через минуту, в церкви зазвонил колокол и забили барабаны, поднимая горожан с постелей и оповещая город о нападении.

Ругаясь и отдавая короткие приказы, Дрейк разделил своих людей на два отряда.

— Джон! — позвал он брата. — Возьми Оксенхема и начинайте атаку на дальнем конце города.

— Слушаюсь, сэр.

— Подожгите стрелы и прикажите трубачам, играть как можно громче. Чем больший переполох вы поднимете, тем лучше.

Глаза Дрейка горели возбуждением, когда он повернулся к Эвану:

— Оставайся с главным отрядом, пока мы не дойдем до площади. Потом ступай и…

— Я знаю, что должен делать, Фрэнсис, — оборвал его Эван. Уже много раз он все проигрывал в своем воображении. Его заданием было в одиночку захватить принцессу Тюдор.

Годы ожидания и тщательного планирования придали решимости морским разбойникам Англии. Они обрушились на город, как ураган: гудели трубы, били барабаны, полыхали факелы, раздавались боевые выкрики.

Перед ними была главная площадь — широкое, пустынное пространство, залитое лунным светом. Дрейк обернулся к трубачу, двенадцатилетнему парнишке.

— Сердце города! — закричал он. — Труби атаку, мой юный друг! Первым мы возьмем дом губернатора.

Мальчик поднял трубу, но, не успев взять и двух нот, уже лежал мертвый — пуля мушкета разорвала ему грудь.

— Проклятие! — запрокинув голову, закричал Дрейк небесам.

По его лицу текли слезы. Он даже не пригнулся, когда из дальнего угла раздался очередной залп мушкетного огня.

— Фрэнсис, в укрытие! — закричал Эван, хватая его за рукав.

Дентон поднял тело сраженного паренька и поспешил спрятаться за ближайшим домом.

— Нет! — прорычал Дрейк, пытаясь вырваться из клещей Эвана. — Пусть, трусы, сами покажутся!

Его гневный крик утонул в грохоте третьего залпа. Дрейк споткнулся и, застонав, всей тяжестью навалился на Эвана.

Ругаясь, тот оттащил Фрэнсиса за угол какой-то лавки. Едва тьма успела поглотить их, как на площади показался отряд испанских солдат.

— Ты ранен, — прошептал Эван.

— Нет.

Дрейк разорвал кушак и начал перевязывать ногу. Новый разрыв мушкетного огня на мгновение осветил его лицо. Щеки его побледнели, а со лба стекали крупные капли пота.

— Черт возьми, Фрэнсис, не будь таким упрямым, — прошептал Эван, — отправляйся в безопасное место, пока я не выполню задание.

— Эван, по-моему, ты не расслышал, что я сказал, — проговорил Дрейк, тщательно выговаривая каждое слово, как пьяный, которого не слушается язык. — Я не ранен, — голос его принял угрожающее звучание. Он схватил Эвана за рубашку и притянул к себе. Кэроу ощутил запах пота и крови. — Бог свидетель, если ты посмеешь сказать что-нибудь моим людям, я перережу тебе глотку.

Эван взглянул на руки Дрейка, железными клещами впившиеся ему в ворот рубахи. Он ни секунды не сомневался, что Дрейк выполнит свое обещание. Сейчас, в этот напряженный момент, когда они сидели рядом нос к носу, их дружба имела такое же значение, как пыль под ногами.

Фрэнсис отпустил Эвана. Тот поднялся, чтобы уйти. Кровавая распря изменила и закалила их.

— Куда ты? — грозно спросил Дрейк.

— Пока ты будешь перевязывать якобы несуществующую рану, я собираюсь организовать людей и угостить этих ублюдков лучшей старинной уэльской закуской.

— Какой еще закуской?

— Градом стрел.

Бремя командования перекочевало на плечи Эвана. Он привел главный отряд к самому большому зданию на площади, которого битва еще не коснулась. Держась в тени, они с уверенностью, какую придавало им умение, полученное в результате многочасовой муштры, зарядили длинные луки. По команде Эвана стрелы, как рой пчел, выпустили свои жала в неприятеля. Со стороны противника послышались пронзительные вопли. Следующие три залпа окончательно очистили площадь от испанцев.

С окраины города доносились слабые отзвуки боя — крики и выстрелы. Они с тревогой отзывались в душе каждого солдата. Брат Дрейка и Оксенхем приняли сражение у Панамских ворот.

— К дому губернатора, — прорычал Фрэнсис.

Дрейк снова был на ногах и даже не хромал. Видимо, он и себя убедил в том, что вражеская пуля не засела у него в ноге. Но Эвану было ясно, что это не так. При неверном свете горящих стрел он видел, что за Дрейком стелется темный след. Кровотечение было медленным, но не прекращалось.

Кэроу знал, что должен воспользоваться временным затишьем, чтобы найти Анну Блайт, но вместо этого, беспокоясь за своего капитана, поспешил за Дрейком к дому губернатора.