— А между тем это факт, — внушительно проговорил Михаил. — И при этом болтает Перепелкин много лишнего.

— Лишнего? — удивленно переспросил Плышевский. — Впрочем, — он заставил себя беспечно улыбнуться, — так всегда и получается: кто лишнее пьет, тот лишнее и болтает.

— С некоторыми это бывает и в трезвом виде, — усмехнулся Козин и с угрозой добавил: — Но тут уже мы сами принимаем меры. — «Я покажу этому Привалову, как писать клеветнические письма, — решил он. — Надолго запомнит».

— Да, конечно, — согласился Плышевский. — Это вам, вероятно, очень мешает работать.

— Не в том дело! — возразил Козин. — Главное, это бросает тень на честных, хороших людей.

— Что вы имеете в виду?

— Это неважно. Когда-нибудь узнаете, и мы вместе посмеемся.

— Значит, это касается меня? — с тревогой спросил Плышевский. — Чья-то болтовня в трезвом виде?

— Повторяю, у вас нет оснований для беспокойства. Мы не дадим вас в обиду.

— Вы настоящий друг. — Плышевский с чувством пожал Михаилу руку. — И в свою очередь полностью располагайте мною.

«Славный старик, — подумал Козин. — Конечно, его нельзя давать в обиду. И вообще он нам пригодится».

— Может быть, нам уже следует что-то сделать, Михаил Ильич? — с готовностью спросил Плышевский. — Как вы скажете, так мы и поступим. Например, не уволить ли нам того самого Горюнова? Помните, бывший спортсмен? Теперь спился. Его несколько раз видели с Климашиным.

— Пока никаких мер не принимайте, Олег Георгиевич, — внушительно произнес Козин. — У Климашина могут быть на фабрике сообщники, и мы их только насторожим. И вообще дадим пищу для всяких толков и сплетен.

Спустя некоторое время они снова перешли в столовую. А вскоре Плышевский, сославшись на усталость, ушел к себе.

Остаток вечера Михаил провел вдвоем с Галей. Они долго прощались потом в передней, уславливаясь о новой встрече.

В тот вечер Михаил так и не осмелился поцеловать эту необыкновенную девушку.

Поздно ночью в квартире Гаранина зазвонил телефон. Костя в одних трусах подбежал к столу и снял трубку.

— Костя! — раздался возбужденный голос Сергея. — Это он, Климашин! Убит выстрелом из пистолета!

Ночь выдалась ясная и морозная. Струйки ледяного ветра сквозь неплотно прикрытые дверцы со свистом врывались в автобус, заставляя людей теснее прижиматься друг к другу. Мерцали огоньки папирос, шел неторопливый разговор.

Оперативная группа областного управления милиции выехала в полном составе: эксперт, врач, фотограф, проводник с розыскной собакой, несколько оперативных сотрудников во главе с подполковником Павловым и следователь областной прокуратуры.

Сергея здесь многие знали, и его появление в машине было встречено добродушными шутками:

— А, Коршунов! Что, душно в городе-то? На природу потянуло?

Народ собрался бывалый, и выезд «на убийство» не очень отражался на настроении. Перелом обычно наступал потом, когда люди видели перед собой изуродованный труп человека и вся трагичность происшествия воочию представала перед ними. Вот тогда они становились молчаливыми, сосредоточенными, чувствуя на своих плечах ответственность за раскрытие преступления и наказание виновных.

Машина вырвалась из города и понеслась по шоссе. По сторонам мелькали огоньки дачных поселков, полыхали зарева над длинными корпусами заводов или вдруг возникали безмолвные зимние пейзажи: серебрились под лунным светом заснеженные поля или чернел неровной грядой лес.

Примерно через час бешеной езды — оперативные машины не умеют ездить спокойно — они поравнялись с платформой станции Сходня, и к водителю подсел сотрудник местного отделения милиции: он должен был показать дальнейший путь.

Машина въехала в лес и затряслась по обледенелому проселку. Спустя несколько минут она остановилась у дороги, люди медленно вылезли, разминая затекшие ноги.

Ветер неистово бушевал где-то в вышине, запутавшись в голых кронах высоких деревьев. Треск и стук ветвей, скрип стволов заполняли весь лес. Вокруг сгустилась черная, непроницаемая тьма. Ее тут же пронзили яркие столбики света от ручных фонарей. Все невольно переговаривались вполголоса.

Группа двинулась в сторону от дороги по неширокой просеке. Идти было трудно, ноги проваливались в снег, цеплялись за скрытые под ним корни и сучья.

— Осторожно, товарищи! — раздался голос эксперта Веры Дубцовой. — Здесь следы протекторов! Прошу взять левее!

Впереди послышались голоса, и из темноты возникла чья-то высокая фигура.

— А, Свиридов, — донесся до Сергея сдержанный бас Павлова. — Ну, здорово, Вася. Как тут у тебя?

— Обстановка сохранена полностью, — ответил Свиридов.

— Небось наследили, черти? — добродушно спросил Павлов.

— Ну, как можно, Семен Васильевич! К трупу подходил один я. Остальные даже на поляну не вышли, кругом стоят.

— А кто обнаружил труп? — поинтересовался следователь прокуратуры.

— Наши ребята местные, школьники, — ответил Свиридов. И озабоченно продолжал: — Сохранились хорошие следы ног и протекторов автомашины. Ведь последние дни и снег не шел и оттепели не было.

— Везет нам, — удовлетворенно произнес Павлов и, обращаясь к столпившимся вокруг людям, сказал: — Значит, порядок такой. К трупу подойдут сначала только эксперт, фотограф и я. След в след. Потом остальные.

Началась работа. По краям поляны вспыхнули два переносных рефлектора. Постепенно поляна стала заполняться людьми.

Убитый был в старой солдатской шинели без погонов, в сапогах; форменная шапка-ушанка валялась рядом на снегу. Смуглое окостеневшее лицо его было спокойно. На затылке, под слипшимися от крови волосами была обнаружена огнестрельная рана.

После того как прибывшие внимательно изучили следы ног и протекторов шин, сняли гипсовые слепки, со всех сторон осмотрели труп и фотограф с нужных точек зафиксировал на пленку место происшествия, все собрались на краю поляны, у машины, чтобы подвести первые итоги, обменяться мнениями.

Только проводник с собакой ходил вокруг, разыскивая стреляную гильзу, да врач осматривал труп.

— Значит, так, — начал Павлов. — Факт номер один. Налицо убийство. Выстрелом в затылок. Факт номер два. Судя по следам, всего их было трое: двое убийц и жертва. Приехали на машине. Теперь давайте детали. Ну, хоть ты, Коршунов.

Павлов был человеком обстоятельным и любил все раскладывать, как говорят, «по полочкам».

— Все, товарищи, прямо как на ладони, — азартно начал Сергей. — Следы в сочетании с другими деталями дают полную картину происшествия.

— Только ты по порядку, — предупредил Павлов.

— Слушаюсь. Значит, факт номер один, — усмехнулся Сергей. — Вышли они из машины. Один из убийц напал на Климашина, то есть на жертву. А этот парень — Климашин, которого мы разыскиваем. Теперь многое в этом деле по-другому поворачивается.

— Ладно. Ты давай картину, — перебил его Павлов.

— Картина, на мой взгляд, такая. Завязалась у них драка. Два следа в этом месте здорово перепутались. И потом правая рука Климашина в крови, а раны нет. Скорей всего в чужой крови. Значит, он чем-то ранил нападавшего.

— Это мы по группе крови установим, — заметила молодой эксперт Дубцова.

Девушка примостилась на ступеньке машины и что-то вычисляла на клочке бумаги, посвечивая фонарем и то и дело дыша на окоченевшие пальцы.

— Конечно. Последнее слово за наукой, — согласился Сергей. — Но все-таки кровь не его, спорить могу. Дальше. Пока они дрались, второй убийца стоял в стороне, слева, в пяти шагах. Ну, а потом раздался выстрел. Один. И конец. — Он с ожесточением закончил: — Дорого они заплатят за этот выстрел.

— Кто же стрелял?

— Надо найти гильзу, — заметил следователь. — По ее выбросу и определим.

— Думаю, стрелял второй, — вмешался подошедший врач. — Иначе выстрел получился бы в упор. А у жертвы входное отверстие от пули чистое, без следов пороха.