Надо заметить, что обогащение неправедным путём было какой-то болезнью Александра Даниловича. Он не мог не украсть какой-нибудь вещи во дворце царя или в доме какого-нибудь вельможи, будучи у него на пиру. Он не мог не брать взяток, не мог не прикарманить часть казённых средств, отпущенных на государственное строительство или закупки. Следственные комиссии уличали его, он всё время был под судебным следствием, но это его отнюдь не смущало, и он продолжал воровать всюду, где возможно. Когда имущество Александра Меншикова при его аресте было конфисковано, все эти вещи, украденные из дворца и из других мест, были обнаружены в таком количестве, что можно было только удивляться.

Есть неподтверждённые данные, что за несколько месяцев до своей смерти Пётр узнал об измене Екатерины с её фаворитом Виллимом Монсом и о том, что «Данилыч», будучи в курсе её дел, скрыл от своего друга и покровителя эту измену. Для императора Петра это был тяжёлый удар, после которого он не мог оправиться. В 1724 году Пётр очень страдал от нездоровья, но продолжал работать, ездить по делам, предпринимая попытки лечиться водами. В феврале этого года он поехал на Олонецкие воды, в конце марта отправился в Москву на коронацию Императрицы, потом на Миллеровы воды, в середине июня — в Петербург. Осенью предпринял поездку в Шлиссельбург, на Ладожский канал и Олонецкие заводы, затем в Новгород и Старую Руссу для осмотра соляных заводов и на Ильмень-озеро. В Санкт-Петербург он вернулся только 27 октября. 28 ноября он уже на Васильевском острове на пожаре, 29-го — по пояс в ледяной воде помогал снимать солдат со шлюпки, севшей на мель.

Весь ноябрь, декабрь и до конца января Пётр, превозмогая лихорадку и жар, испытывая муки от сознания, что его предали самые близкие люди — жена Екатерина и любимец Меншиков, продолжал кипучую и суетную жизнь: казнил Виллима Монса и ссылал Матрёну Балк, гулял на свадьбе немецкого булочника, праздновал обручение дочери Анны с герцогом Голштинским, присутствовал на празднике в честь выбора нового князь-папы, однако в январе уже больше не смог превозмочь болезнь и попросил пригласить врачей. Но было уже поздно.

Пётр умер в Санкт-Петербурге 28 января 1725 года, в 5 часов 15 минут утра, примирившись с Екатериной, но не успев назначить наследника.

А что Меншиков? Видя охлаждение к нему Петра и понимая, что Пётр тяжело болен и сам приближает свой конец, Меншиков уже сделал ставку на Екатерину I: она имеет титул императрицы, наследница своего супруга императора Петра I, поэтому её легко можно возвести на престол; она давно ему благоволит, была его наложницей; будучи благодарной ему за знакомство с Петром и за такое сказочное возвышение, относится к нему хорошо; всегда заступалась за него перед царём-императором; может, благодаря ей Пётр и не казнил его за злоупотребления; сама она править страной не в состоянии, потому что не умеет толком даже написать своё имя, подписать документ, а опереться ей не на кого, только на него; в её царствование он будет настоящим властелином России. Эти соображения заставляли Меншикова желать, чтобы Пётр скорее завершил свой путь.

После смерти императора Петра I все мечты Меншикова сбылись: он стал фаворитом императрицы Екатерины I и фактическим правителем Российской империи. Но — увы! — на очень небольшой срок: Екатерина I скончалась 6 мая 1727 года, 43 лет от рождения. Как известно, попытка «полудержавного властелина» Александра Даниловича Меншикова остаться правителем России при отроке Петре II очень скоро обернулась потерей всех богатств, большей частью приобретённых путём неправедным, затем ссылкой в Березов и там кончиной, последовавшей 12 октября 1729 года.

В исторической литературе Александра Даниловича Меншикова называют «соратником Петра I», разделявшим все устремления царя-императора в его преобразованиях. Меншиков не был соратником, он был типичным фаворитом, добросовестно исполнявшим повеления своего покровителя и в военных, и в гражданских делах, но старался он в делах не столько на благо своей Отчизны, сколько лично для себя: для своего возвышения и обогащения. Он прекрасно понимал, что если он не будет исполнять повелений царя, он будет изгнан вон и не получит высоких титулов, чинов, званий, должностей и не будет богатым. Психология фаворита заставляла его обогащаться при любых делах нечестными способами, только бы обогатиться. Да и конец Меншикова — типичный конец изгнанного фаворита.

Иван Алексеевич Долгоруков (1708–1739) происходил из весьма влиятельного княжеского рода, ветви князей Черниговских. Этот род Рюриковичей, известный с XV века, получил фамилию Долгоруковы (Долгорукие) по прозвищу основателя рода — князя Ивана Андреевича Оболенского, старшего сына Черниговского князя Андрея Константиновича Оболенского. Прозвище «Долгорукой» («Длиннорукий») князь Иван Андреевич получил за свою мстительность, от которой никто не уходил, даже если уезжал на далёкое расстояние: рука князя доставала его и там. В конце XV века четверо внуков Ивана Андреевича: Семён, Фёдор Большой, Тимофей и Михаил Птица Владимировичи стали родоначальниками четырех ветвей рода Долгоруких.

Фаворит Петра II Иван Алексеевич Долгоруков принадлежал к первой ветви рода, из которой вышли ближние бояре, войсковые воеводы и воеводы городские, стольники, стряпчие и другие дворовые чины, которые несли государеву службу, в том числе и дипломатическую. Воеводы Долгоруковы участвовали в военных походах.

Сам по себе фаворит Иван Алексеевич, кроме внешней красоты, не отличался никакими талантами, но его окружали родственники, имевшие большие заслуги перед царями и отечеством.

Так, например, ближний боярин Яков Фёдорович (1639–1720), родной дядя его отца, имел хорошее образование, свободно владел польским и латинским языками, а потому в 1671 году царём Алексием Михаиловичем был пожалован в стряпчие, а затем переведён в стольники. До 1675 года Яков Долгоруков сопровождал Алексия Михаиловича во всех поездках царя. В царствование Феодора Алексиевича, в 1680 году, был назначен воеводой в Казанский разряд, а уже в следующем году получил звание наместника и исполнял обязанности городового воеводы в Симбирске. Во время первого Стрелецкого бунта 1682 года Яков Долгоруков открыто выступил за избрание царём Петра I и с этого времени стал служить молодому царю, который определил его к себе комнатным стольником Царевна Софья, не желая видеть у ненавистного братца умного и образованного помощника, в 1687 году отправила Долгорукова во главе посольства во Францию и Испанию с поручением — просить их о помощи в войне против Турции. Посольство успеха не имело. Возвратившись домой, Яков Фёдорович попал в самый разгар противостояния Петра и Софьи. И сразу же, одним из первых, явился к Петру в Троице-Сергиеву лавру. После заключения Софьи в Новодевичий монастырь Пётр назначил его судьёй Московского приказа. Служа царю Петру верой и правдой, Яков Фёдорович принимал участие в Азовских походах Петра I (1695–1696). После взятия Азова он, по велению Петра, держал оборону южных границ Русского государства от Турции; в 1700 году Пётр I назначил его главой военно-административной и военно-судебной части, а уже в следующем году царь присвоил ему звание сенатора и поставил во главе Военного комиссариата.

Славился Яков Фёдорович умом, неподкупностью, твёрдостью характера и прямодушием, часто спорил с царём и, чувствуя свою правоту, даже выводил его из терпения, но своим спокойствием и разумными доводами умел укротить даже вспыльчивого царя. До нашего времени дошёл рассказ о том, как однажды в споре с Яковом Долгоруковым Петр I, выведенный из терпения, в бешенстве схватился за кортик, но Яков Фёдорович остановил его руку, готовую поразить несогласного спорщика, и сказал: «Постой, государь! Честь твоя дороже мне моей жизни. Если тебе голова моя нужна, то не действуй руками, а вели палачу отсечь мне голову на площади; тогда еще подумают, что я казнен за какое-нибудь важное преступление; судить же меня с тобой будет один Бог». Пётр опомнился и простил своего подданного.