Алексей Петрович Ермолов приходился фавориту Екатерины II, Александру Петровичу Ермолову, двоюродным племянником.
Исследовав Александра Ермолова по всем заведённым в отношении фаворитов правилам, после свидания с ним в опочивальне Екатерина II отдала приказание через Перекусихину камердинеру Захару, чтобы тот ввёл нового фаворита в его апартаменты, соседствующие с апартаментами императрицы, объявил ему, как полагалось, о пожаловании ему звания флигель-адъютанта и, передав ему флигель-адъютантский мундир с бриллиантовым аграфом стоимостью в несколько тысяч рублей, выдал 10 тысяч рублей на карманные расходы.
А в передней апартаментов нового фаворита уже толпились придворные, военные и государственные деятели, пришедшие к нему с поздравлениями и желавшие показать свою ему приверженность. Спустя некоторое время Александр Петрович получил от Екатерины повышение: ему «за службу» был присвоен сначала военный чин генерал-майора и придворное звание действительного камергера, а затем военный чин генерал-поручика.
Однажды король польский Станислав-Август Понятовский, бывший любовник Екатерины II, без согласования с императрицей, прислал её фавориту Ланскому польский орден Белого орла Екатерина возмутилась такой распорядительностью Понятовского, сунувшего нос не в свои дела. По европейским законам, награждение любого деятеля орденом или титулом должно исходить от монарха того государства, чьим подданным является награждаемый. Екатерина не просила польского короля, ею же и посаженного на престол, о награждении её фаворита каким-либо орденом, тем более польским, мало значимым в Российской империи, да еще с намёком на польское происхождение Ланских. А потому она страшно разгневалась на Понятовского, написала ему отповедь в личном письме и отправила орден Белого орла обратно в Варшаву.
Но теперь, желая наградить Ермолова, но не желая жаловать ему высоких российских орденов, она обратилась к королю Станиславу-Августу Понятовскому, и тот по её просьбе прислал Ермолову сначала польский орден Св. Станислава, а затем орден Белого орла.
Ничего не значащий ни при дворе, ни в государственных делах, причём в то время (1785 г.), когда Екатерина проводила большую социально-политическую работу — опубликовала два важнейших документа: «Жалованную грамоту на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» и «Жалованную грамоту на права и выгоды городам Российской империи», — Ермолов не мог долго удержаться в фаворитах. Он чувствовал, что долго ему в фаворе не быть, и не стеснялся говорить об этом, и даже о том, что после отставки он хотел бы уехать за границу. Будучи человеком добрым, плохо разбиравшимся в политике и дворцовых связях, он, используя своё положение фаворита, помогал всем, кому мог, выпрашивал подарки для других, говорил правду, обличая некоторых вельмож. Уже в начале 1786 года Екатерина стала охладевать к Ермолову. А Ермолов, продолжая линию правды и обличения, однажды вступился за крымского хана и выступил против своего благодетеля Григория Александровича, который хоть и возвёл его на екатерининский олимп, но был неправ, отказав хану выплачивать обещанную пенсию. Екатерина II расценила это правдолюбие как то, что Ермолов, возомнив себя всемогущим лицом в государстве, начал интриговать против своего благодетеля. Екатерина считала всегда, что неблагодарность — самый низкий порок человека. И в конце июня 1786 года к Ермолову явился посол императрицы и объявил о данном ему разрешении уехать за границу на три года. Так Екатерина II отправила Александра Ермолова, бывшего «в случае» немногим более года, в отставку. За свою «службу» Ермолов получил менее всех предыдущих и последующих фаворитов: 550 тысяч рублей и имение Красное в Рязанской губернии.
В первых числах июля 1786 года Ермолов оставил императорский дворец и уехал за границу, где провёл три года. Вернувшись в Россию, он на полученные им от Екатерины деньги развернул в имении Красное большое строительство: по проекту архитектора Баженова был построен большой красивый барский дом со служебными пристройками в том же стиле, разбит парк с учётом вошедшей в моду парковой архитектуры с каскадом прудов и была построена великолепная церковь во имя Казанской иконы Божией Матери, украшенная святыми иконами и чудной дорогой утварью. Церковь, весь священнический клир и всё необходимое для богослужений Ермолов содержал на свои средства.
Чтобы все знали источник всего этого богатства, использованного им на строительство, он приказал на фронтоне барского дома начертать благодарные слова: «От щедрой Екатерины».
Как только Потёмкин понял, что его рекомендация Ермолова императрице был ошибкой, он сразу стал искать ему замену. Боясь ошибиться, Потёмкин долго присматривался к своему адъютанту, дальнему своему родственнику, капитану гвардии Александру Дмитриеву-Мамонову.
В августе 1786 года он представил своей повелительнице 28-летнего гвардейского капитана Александра Матвеевича Дмитриева-Мамонова После предварительного обследования, как было принято при екатерининском дворе относительно кандидатов в фавориты, Александр Мамонов получил чин полковника и звание флигель-адъютанта.
По свидетельству современников и судя по его портрету, Мамонов не отличался большой красотой: у него было немного скуластое лицо, прямые брови над небольшими глазами, он был не очень высокого роста, но хорошо сложён и физически развит. В письме к Гримму Екатерина II описывает внешность своего фаворита, как мать говорит о своём ребёнке: «Наша внешность вполне соответствует нашим внутренним качествам: у нас чудные черные глаза с бровями, очерченными на редкость; ростом ниже среднего, вид благородный, походка свободная; одним словом, мы так же надежны в душе, как ловки, сильны и блестящи с внешней стороны». Александр Матвеевич был человеком образованным, и его чуть раскосые глаза светились умом и живостью. Он хорошо говорил на немецком и английском языках, а французский язык вообще знал превосходно. Екатерине нравилось, что он постоянно стремился познавать, много читал, писал недурные стихи и даже пробовал себя в драматургии. Последнее ей особенно нравилось: ведь она и сама писала и публиковала сатирические статьи в журналах, редактировала журнал «Всякая всячина» и сочиняла пьесы, которые ставились в придворном театре. Императрица любила вести с ним беседы. А так как он пытался серьёзно вникать в государственные дела, она стала использовать его и как советчика.
Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов (1758–1803) происходил из дворянского рода, ведущего своё начало от князя Константина Ростиславича Смоленского. Фамилию его род получил от Григория Андреевича Мамона Дмитриева, окольничего, жившего в конце XV — начале XVI века (ум. 1510). Дмитриевы служили при Государевом дворе окольничими, стольниками, полковыми воеводами. В 1689 году Пётр I официально разрешил одной из ветвей Дмитриевых, в отличие от других ветвей рода, именоваться Дмитриевыми-Мамоновыми. Дмитриевы-Мамоновы в начале XVIII века породнились с царским родом Романовых. По желанию Петра I его племянница, царевна Прасковья Ивановна (1694–1731), дочь Иоанна V Алексиевича от Прасковьи Фёдоровны Салтыковой, не отличавшаяся ни красотой, ни способностями, была выдана замуж за генерал-аншефа Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова (1680–1730). Это был первый в Российской империи морганатический брак.
Морганатический супруг царевны Прасковьи, Иван Ильич Дмитриев-Мамонов, командовал гвардией в Персидском походе Петра I, а с 1726 года, при Петре II, стал сенатором Когда на престол была избрана Анна Иоанновна (1730), родная сестра царевны Прасковьи Ивановны, то Иван Ильич, как супруг царевны, стал играть при российском дворе видную роль, но недолго: в том же году он умер.
Дед фаворита Мамонова, Василий Афанасьевич Дмитриев-Мамонов, дослужился до чина контрадмирала. В 1709 году он был послан Петром I в Данию для обучения морскому делу. Он вернулся в Россию в 1716 году, был обласкан царём и послан в Воронеж для участия в строительстве флота Через 11 лет он стал советником Адмиралтейств-коллегии, в 1729 году — директором Московской адмиралтейской конторы, а в 1732 году, в царствование Анны Иоанновны, стал контр-адмиралом, членом Воинской морской комиссии и начальником Кронштадтского порта В 1739 году он скончался.
