Наконец, шмыгнув носом и всхлипнув, я обняла его и прошептала:

— Витторио, ты всегда был мне верным другом, и я никогда не забуду тебя. Позаботься вместо меня о Пио.

— Обязательно, — ответил он, изо всех сил сам пытаясь не расплакаться. Впрочем, в конечном итоге слезы все же взяли над ним верх. — А ты могла бы как-нибудь приехать в Милан, чтобы проведать нас.

— Надеюсь, — улыбнулась я сквозь слезы. — В конце концов, мой отец получил много важных заказов, и я надеюсь, что он возьмет меня в помощники во время своих поездок. Да и в Милане, я уверена, он найдет себе новых заказчиков.

Витторио энергично кивнул в знак согласия. Затем, еще раз быстро меня обняв, он повернулся и вышел вон, оставив меня с отцом и Леонардо.

Мужчины переглянулись, а затем мой отец кивнул.

— Может, ты позволишь мне заняться приготовлениями к отъезду, а сама тем временем прогуляешься с мастером по двору?

Спустя несколько минут мы с Леонардо уже сидели на знакомой скамье на зеленой лужайке, где столько раз до этого строили планы на будущее. Не говоря ни слова, он протянул мне кусок украшенного вышивкой полотна, чтобы я могла вытереть слезы, а они, надо сказать, лились из моих глаз в три ручья. Когда я, наконец, нашла в себе силы заговорить, то первым делом задала давно мучивший меня вопрос.

— А как вы узнали, что я не юноша?

— Почти с самого начала, когда ты только появилась у меня на пороге с монеткой в руках, которой собиралась расплатиться за ученичество, — ответил он, глядя на башню с часами. Впрочем, спустя несколько мгновений, он вновь с улыбкой повернулся ко мне.

— Скажу тебе: твоя мать права, хотя я знаю, что тебе не понравятся эти слова. За долгие годы мне довелось рисовать и писать маслом самых разных мужчин и женщин, и в своих дневниках я отметил огромное число различий между мужскими и женскими формами. Если бы я не заподозрил тебя, грош мне цена как художнику.

— Но тогда почему вы разрешили мне остаться в подмастерьях, если вы знали что я не тот, за кого себя выдаю? — растерянно спросила я.

Леонардо пожал плечами.

— Меня подкупило твое воодушевление. Что касается твоего таланта, то он легко может посрамить любого из юношей, которых я взял себе в ученики. Было бы несправедливо отказать тебе в учении лишь потому, что тебе выпало родиться человеком другого пола. И я решил, что покуда ты сама держишь язык за зубами, я тоже никому не скажу.

— Синьор Луиджи догадался довольно быстро, — сказала я и сокрушенно покачала головой. — Он тотчас же уличил меня в обмане. Иное дело, что этот маскарад его позабавил, и он согласился помочь мне сохранить мой секрет в тайне от всех.

Неожиданно мне в голову пришла еще одна мысль. Я тотчас распрямила плечи и с тревогой посмотрела на Леонардо.

— Кто-нибудь еще заподозрил правду? Я имею в виду других учеников.

— Подозрения имелись у Константина, но у нас с ним было молчаливое соглашение вроде того, какое я заключил с самим собой. Именно по этой причине он следил за тем, чтобы ты ни разу не оказалась в щекотливой ситуации, которая сразу бы разоблачила твой истинный пол.

Я вновь вытерла глаза лоскутком полотна.

— Константин был настоящим другом, — сказала я несчастным голосом. — Мне его так недостает!

Впрочем, в следующий миг я вспомнила о том, почему я должна непременно поговорить с Леонардо, и потому скороговоркой выпалила:

— Простите меня за то, что я разбила вашу летательную машину. Я понимаю, что вы на меня до сих пор сердитесь, и я не обижусь, если вы никогда не простите мне этого. Но я хочу, чтобы вы знали одно: я бы никогда не прикоснулась к ней даже пальцем, если бы не знала, что герцог вознамерился отправить своих солдат, чтобы те убили моих товарищей. И я подумала, что если взлечу в небо, то тем самым отвлеку на себя внимание солдат, и мои друзья успеют спастись бегством.

Я надеялась произнести куда более элегантную речь, нежели эта, но слова сами слетали с моих уст, прежде чем я успевала осознать, что говорю. А поскольку прибавить к сказанному мне было нечего, то я сидела, уставившись на коричневую тунику, которая лежала у меня на коленях, и ждала, что скажет в ответ Леонардо. Скажу честно, я приготовилась к худшему. Каково же было мое удивление, когда я услышала негромкий вздох.

— Моя дорогая Дельфина, — произнес он. — Я никогда не сердился на тебя. Если я на кого-то зол, то только на себя. Моя машина не прошла испытаний. Более того, несмотря на все мои мудреные теории, и все мои похвальбы перед твоим отцом, у меня не было никакой уверенности в том, что она когда-нибудь сможет летать. Я уже потерял Константина и Тито. Если бы погибла и ты, я бы себе никогда этого не простил.

Его слова наполнили мое сердце тем же волнением, какое я испытала, взмыв в небо.

— Мастер, вам не за что корить себя! — воскликнула я и тряхнула головой. — Скажите мне только, почему вы сожгли ее? Почему не отнесли обломки в замок, чтобы построить ее заново? Ведь, чтобы вы ни говорили, она взлетела!

— Именно поэтому я ее и сжег.

Решимость, звучавшая в его словах, удивили меня, однако не успела я возразить, как Леонардо продолжил:

— То, чему я стал свидетелем за последние несколько дней, подтвердило самые худшие из моих опасений. Человечество еще не готово к таким вещам. Мы еще недостаточно цивилизованны, чтобы стать хозяевами земли и, тем более, неба. Два молодых человека умерли страшной смертью. Увы, за ними могло последовать немалое число других. И все по причине моей легкомысленной теории, которую я выпустил бродить на свободе со страниц моих дневников.

— Но что вы скажете Моро? — спросила я с неподдельной тревогой в голосе. — Мне казалось, он с нетерпением ждет, когда же, наконец, увидит в небе вашу замечательную машину. Что вы скажете ему после того, как ее собственными глазами видели его солдаты?

— То, что конструкция машины была не продумана, и моя теория оказалась неверна. А в утешение я подарю ему колесницу с косами.

Я кивнула, хотя, признаюсь честно, меня терзали сомнения, что Лодовико удовольствуется куда более скромным изобретением. Затем я вспомнила про коричневую тунику подмастерья, которую до сих пор сжимала в руках. Аккуратно сложив, я вручила ее Леонардо, словно подарок.

— Думаю, я должна вернуть вам вот это. Отдайте ее первому же юноше, который займет мое место.

— Не торопись.

Он покачал головой и посмотрел на меня со знакомой улыбкой — улыбкой, которой никогда не улыбнется отец или любовник, а только самый преданный друг. Затем Леонардо поднялся со скамьи и протянул мне руку.

— А все потому, моя дорогая Дельфина, что у меня для тебя сюрприз, — произнес он и легонько потянул меня за руку, предлагая встать рядом с собой. — Синьор Анджело убедил свою добрую супругу, что тебе непременно нужно задержаться в Милане еще на денек-другой, чтобы прежде чем вернуться домой, ты могла поправиться и набраться сил. И с его разрешения я хочу дать Дино одно задание, прежде чем мы распрощаемся с этим персонажем навсегда.

— Задание? — переспросила я, не веря собственным ушам, и еще сильнее стиснула в руках тунику. — Но что я должна сделать?

— Это ты узнаешь завтра. А пока возвращайся в постель и отдыхай. Утром я встречу тебя рядом с личной часовней герцога… скажем тогда, когда часы на башне пробьют восемь. И, главное, мой дорогой Дино, — добавил он с улыбкой, — не забудь надеть тунику.

На следующий день в условленный час мы встретились с Леонардо у железных ворот, которые вели в личные покои герцога. Не зная, что ждет меня там, я нарядилась в самое простое из материнских платьев, а коричневую тунику подмастерья перекинула через руку. Увидев меня, Леонардо кивнул в знак одобрения.