– Серьезная оплошность с его стороны, – заметил Бекстрём. – Но в них ведь не лежали его водительские права, настолько нам уж точно не повезло.

«Таких идиотов раз-два и обчелся, – подумал он. – Наш клиент, кажется, не отличается умом, и это обычно хороший признак».

– Помнишь, Бекстрём, – сказал Рогерссон, чье настроение, похоже, резко пошло в гору. – Помнишь придурка, задушившего бабу у нее дома в квартире на Хёгалидсгатан? Убийство Ритвы. Так ее звали. Он еще прибрал за собой, вытер отпечатки пальцев и надраил до блеска стены, пол и потолок, прежде чем убрался восвояси. Пахал как проклятый несколько часов. Жаль только, что проживавшей там Ритве было уже безразлично, какую красоту он навел у нее.

– Конечно, помню, – подтвердил Бекстрём. – И ты, и я принимали в этом деле участие, оно ведь, по сути, единственное, о котором ты болтал последние двадцать лет.

– Ну да, ну да, сейчас нам так не повезет, – заметил Рогерссон, по-прежнему сохраняя веселое настроение. – Интересно, как он чувствовал себя, когда захлопнул за собой дверь, и тут до него внезапно дошло, что он кое-что забыл в квартире?

– Конечно, не лучшим образом, – усмехнулся Бекстрём. – Ты, Петер, прогулялся и осмотрел место преступления, – продолжил он, кивнув Торену. – И как, по-твоему, оно выглядит?

– В чем была суть? – спросил Торен. – Извини молодого недоумка, но в чем была суть?

– Какая еще суть? – проворчал Бекстрём.

«О чем, черт побери, он говорит? Неужели трудно ответить на простой вопрос».

– С Хёгалидсгатан, – не сдавался Торен.

– Ах вот ты о чем… – сказал Бекстрём. – Ну, он забыл свой бумажник с правами и всем другим, что обычно в нем лежит, на ночном столике жертвы. Однако в остальном навел после себя чистоту. Эксперты фактически не нашли даже волосинки. Но если мы теперь вернемся к нашему собственному месту преступления…

– Это невероятно, – воскликнул Кнутссон, и сейчас он выглядел столь же оживленным, как и Рогерссон.

– Давайте о нашем деле, – напомнил Бекстрём. – Как все выглядит на месте преступления?

Самым обычным образом, если верить Торену. Все выглядело столь же печально, как и всегда, когда изнасилована и задушена женщина. Пожалуй, сейчас даже еще более удручающе, поскольку преступник был один на один с жертвой у нее дома, судя по всему, полностью контролировал ее и явно не испытывал недостатка во времени.

К сожалению, не удалось найти никаких классических кандидатов в данной связи. Бывшего или нынешнего друга или кого-то иного, кого она знала и кому могла вверить себя. Она, похоже, обходилась без парня довольно долго, и среди ее знакомых или соседей не значилось безумцев или просто подозрительных личностей. Кошмарная для полиции ситуация. Незнакомый жертве преступник. Кто-то, кого она прежде не знала, и в худшем случае никто другой не знал тоже.

– То есть, судя по всему, речь идет о сложном умышленном убийстве, – подвел итог Торен.

– Ладно, – сказал Бекстрём. – Разберемся. Сейчас пойдем и пожрем, а потом спокойно прочитаем бумаги перед сном. Постарайтесь не разбрасывать их нигде, и тогда ничего не попадет в газеты. Здесь полно журналистов и прочего воронья. Но сейчас, по крайней мере, мне надо поесть. Я чертовски голоден, у меня с утра маковой росинки во рту не было.

– Напишите на бумагах ваши имена и передайте мне, я запру их у себя в шкафу на время обеда, – предложила Сванстрём.

– Отличная идея, – согласился Бекстрём и про себя добавил: «Заботливая ты наша. И все-таки слишком худая».

После ужина все отправились в свои комнаты, чтобы начать читать материалы по делу. Так, по крайней мере, они сообщили Бекстрёму, а Кнутссон и Торен, естественно, собирались делать это вместе. Даже у Рогерссона, который обычно не отличался чрезмерным усердием, похоже, проснулась страсть к чтению. Однако сначала он проследовал за Бекстрёмом в его номер и позаимствовал у него пару банок крепкого пива. Но отклонил предложение Бекстрёма опрокинуть вместе по рюмочке перед сном.

– Ты не заболеваешь, Рогге? – спросил Бекстрём. – Я начинаю за тебя беспокоиться.

«Чертов импотент», – подумал он.

– Не-а, – усмехнулся Рогерссон. – Никакой опасности. Просто надо воспользоваться случаем и вздремнуть пару часиков, чтобы быть в форме утром.

Они расстались, что было Бекстрёму на руку, поскольку он собирался успеть по-тихому пробежаться по городу, разведать ситуацию. А этим предпочитал заниматься в одиночку.

Бекстрём выбрался из городского отеля через запасной выход и немного прогулялся по центральной части города. Мимо резиденции губернатора лена и кафедрального собора, мимо красивых старых зданий, реставрированных надлежащим образом, и мимо многочисленных кафе под открытым небом с по-летнему одетыми людьми, которых, казалось, никак лично не затронуло тягостное событие, которое привело его в этот город.

– Как вообще можно убить кого-то таким способом в таком месте, – размышлял Бекстрём. – Наверняка это был первый случай в местной криминальной практике.

На пути ему попадалось немало приятных заведений, на улице было двадцать градусов тепла, хоть часы уже показывали двенадцатый час ночи, но Бекстрём проявлял стойкость и собирался вернуться в отель.

Однако в какой-то момент он все же решил выпить пива на свежем воздухе и расположился в самом темном углу ресторанчика, чтобы его никто не побеспокоил.

«Здесь опять же не так много народу», – подумал он. Его коллеги не попадались ему на глаза, и самое простое объяснение состояло в том, что они действительно выполняли данное ему обещание. Если он и сомневался, то лишь в отношении Левина и малышки Сванстрём, поскольку вряд ли чтение служебных документов было для них приоритетным занятием. Что же касается Кнутссона и Торена, с ними все наверняка обстояло гораздо проще. Они сидели в номере того или другого и болтали об умышленных убийствах и, пожалуй, если никто им не помешает, могли потратить на эту болтовню полночи.

А что еще от них ожидать, и явно ведь трезвые, как сволочи. Бекстрём пригубил свое пиво. Он успел далеко зайти в своих размышлениях, когда его внезапно прервали:

– Этот стул свободен?

Вопрос задала женщина неопределенного возраста – между тридцатью пятью и сорока пятью, чьи лучшие дни уже миновали. Но она, во всяком случае, была не худая, скорее даже наоборот. И это лучше.

– Зависит от того, кто спрашивает, – ответил он, уже решив для себя: «Журналистка».

– Мне, пожалуй, надо представиться. – Она поставила на стол перед собой бокал пива и опустилась на свободный стул. – Меня зовут Карин Огрен, – заявила она и протянула свою визитную карточку. – Я работаю журналистом на местном радио.

– Какая фантастическая встреча! – сказал Бекстрём и улыбнулся. – И чем я могу помочь тебе, Карин? – «Может, завалить в койку у меня в номере?»

– Чем-нибудь сможешь. – Карин улыбнулась, обнажив белые зубы. – Случается же такое. Я ведь узнала тебя. Видела раньше, когда работала на ТВ-4 в Стокгольме пару лет назад. Я делала репортаж об одном судебном процессе, на котором ты выступал в качестве свидетеля. Трое русских убили с целью ограбления пожилую пару. Можно спросить, что Государственная комиссия по расследованию убийств делает в нашем городе?

– Понятия не имею, – пожал плечами Бекстрём и сделал большой глоток из своего бокала. – Лично я собирался посетить отчий дом Астрид Линдгрен.

– Мы, пожалуй, могли бы созвониться, – улыбнулась она, столь же широко, как и в прошлый раз, показав белые зубы.

– Конечно, – согласился Бекстрём. Сунул в карман ее визитку, кивнул и прикончил свое пиво. Потом он поднялся и одарил Карин своей самой эффектной улыбкой. Уважаемый полицейский чиновник из большого города. Суровый со всеми, кто этого заслуживал, но самый приятный парень в мире, если к нему нежно отнестись и погладить в правильном месте.

– Я воспринимаю это как обещание, – сказала она. – Иначе мне придется начать охоту за тобой.