Но если мечи голема-меченосца в самом деле были людьми, Кардинал не сможет оборвать их жизни... Нет, она не станет. Даже если бы существовал способ обойти это ограничение с помощью действий, похожих на случай с чашкой чая и супа.

— Ку-ку! Ку-ку-ку-ку! – Аккуратный рот Администратора раскрылся так широко, как только мог, и разорвал напряжённую атмосферу гортанным звуком, словно подавляя пронзительный смех. — Как глупо... Как комично... Ку-ку-ку-ку! Вы уже должны прекрасно знать истинную форму этого мира. То, что представляется здесь жизнью, является лишь конгломератом данных, которые постоянно перезаписываются. А вы всё ещё воспринимаете эти данные как человеческих существ и продолжаете действовать в рамках ограничений на убийство... Должен же быть лимит вашей глупости...

— Никак нет, они люди, Квинелла, — опровергла Кардинал корящим тоном. — Каждый человек, живущий в Underworld'e, обладает настоящими эмоциями, потому в такой ситуации не стыдно и проиграть. Смех, печаль, веселье, любовь. Что ещё нужно людям, чтобы быть людьми? Лайт-куб ли является сосудом для их души, органический мозг ли, это не является большой проблемой. Я верю в это. Так что вот мои слова: свое поражение я приму с гордостью!

Последние несколько слов, что она прошептала, глубоко вцепились в мое сознание. Но резкую боль, от которой по-настоящему сломило душу, причинило совершенно неожиданное предложение.

— Однако при одном условии. Можешь забрать мою жизнь... Но при этом сохрани её этим молодым людям.

— !..

Я попытался сделать шаг вперёд, моё дыхание замерло. Юдзио и Алиса тоже напряглись. Но аура твёрдой решимости, исходящая от хрупкой спины Кардинала, заставила нас застыть на месте.

Администратор прищурила глаза, глядя словно кошка на свою добычу, что выпустила когти, и слегка наклонила голову.

— О боже... Да кто же будет навязывать мне такие условия, оказавшись в нынешних обстоятельствах?

— Я ведь уже сказала ранее, что посвятила всю себя улучшению моего искусства. Если желаешь битвы, я уничтожу половину твоей Жизни, заморозив эту несчастную куклу. Разве мои действия не поставят в ещё большую опасность твою ненадёжную память?

— Н-н...

Сохраняя улыбку до самого конца, Администратор прикоснулась указательным пальцем правой руки к подбородку и сделала вид, что задумалась.

— Я сомневаюсь, что сражение с заранее определённым исходом представляет собой какую-либо угрозу, но, как бы сказать, мне немного в тягость. Если отправить их из моего закрытого пространства в любую дыру этого мира, твоя просьба «отпустить их» выполнится? Но я буду вынуждена отказаться, если ещё придётся пообещать никогда не трогать их в будущем.

— Никак нет, будет достаточно, если позволишь им убежать хотя бы сейчас. Они определённо...

Кардинал оставила остальное невысказанным. Подолы её мантии колыхнулись, когда девочка повернулась назад и посмотрела на нас с нежным блеском, каким полнились её карие глаза.

Я хотел закричать, чтобы она заканчивала со своими шутками. Моя временная жизнь никак не могла идти в сравнение с настоящей жизнью Кардинала. Я всерьёз задумался о том, чтобы в тот самый момент попытаться зарезать Администратора мечом и дать Кардиналу время на побег.

Но я не мог. Если в столь опасной игре я поставлю на неверную карту, мои действия станут угрозой для хрупких жизней Юдзио и Алисы.

Правая рука столь крепко сжимала рукоять меча, что неприятная боль, словно песок, рассыпалась от запястья до предплечья, моя правая нога так тяжело ступила на пол, что по нему пошли заметные трещины. Пока во мне продолжалась борьба между чувствами и холодным расчётом, ушей достиг голос Администратора.

— О, очень хорошо, — изображая ангельскую улыбку на белоснежном лице, девушка великодушно кивнула. — Я, знаете ли, совсем не против оставить неплохое увеселенье на потом... Я поклянусь именем Стасии.

— Нет, клянись не богиней, а тем, что наиболее дорого для тебя. Своим флактлайтом! — Резко вмешалась Кардинал, и с циничной улыбкой Администратор вновь ей уступила.

— О, конечно, что ж, я поклянусь своим флактлайтом и драгоценными данными, собранными в нём. Убив тебя, дитя, я позволю этим троим уйти невредимыми. Я буду не в силах нарушить эту клятву... Временно, по крайней мере.

— Очень хорошо.

Соглашаясь, Кардинал повернула теплый взгляд к Юдзио и Алисе, стоящим неподвижно; несколько мгновений она всматривалась в их лицах, а затем вновь посмотрела на меня. На её юном лице нашла пристанище нежная улыбка, тёмный цвет коричневых глаз отражал прекрасные лучи ночной луны, что наполняли взор юного Мудреца нежностью. С каждой секундой переполняющие меня эмоции становились все сильнее и в конце-концов превратились в чистейшие слёзы, из-за которых мне стало очень трудно фокусировать взгляд.

Губы Кардинала задвигались и безмолвно прошептали: «Прости».

Администратор вдалеке ясно и резко, не терпя возражений, продекламировала: «Прощай, дитя».

После лёгкого движения правой руки первосвященника голем-меченосец, достигший середины комнаты, резко остановился. Оставив свою руку в поднятом состоянии, она сжала ладонь, будто удерживая что-то. В тот же миг прямо из воздуха возникли небольшие шарики света, слегка подрагивающие в пространстве. Постепенно они собирались в один рой, дабы образовать нечто отдаленно похожее на оружие.

Появившийся предмет оказался серебряной рапирой. Она оказалась того же цвета, что и зеркало, отливая стальной блеск по всей длине. Лезвие было тонкое, словно игла, элегантная гарда словно специально создавалась для девичьей руки. Её форма выглядела изящной, как у украшения, но стоило лишь слегка ощутить смертельную ауру оружия, говорящую о безумном приоритете, чтобы у меня перехватило дыхание.

То было личное священное оружие Администратора. Должно быть, на пару с посохом Кардинала они являлись мощнейшими источниками ресурсов, необходимых для священных искусств.

При движении серебряная рапира пропела, словно колокол, и направила своё остриё прямо на Кардинала.

Глядя вперёд, мудрец уверенно зашагала к цели, не показывая никакого страха перед священным мечом.

Алиса и Юдзио подались вперёд, словно собираясь последовать за ней, но я выставил левую руку и сдержал их.

Я искренне хотел поднять меч и зарезать им Администратора. Правда стоит мне импульсивно ринуться в атаку, как решимость и самоотверженность Кардинала окажутся напрасны. Потому я лишь стоял на месте и сдерживал слёзы, до режущей боли стискивая зубы.

Когда первосвященник наблюдала за другой частью себя, в её глазах засеребрились чувства исступлённой радости. Незамедлительно после проявления столь сильных чувств конец острого лезвия испустил мощную вспышку света, окрасившую весь зал белым заревом и пронзившую хрупкое тело Кардинала.

Прямо в центре сквозь слёзы, от которых реальность будто бы расплывалась, я увидел, как маленький силуэт хрупкой девушки прогнулся назад, а затем… Девочка далеко отлетела, словно бы огромная ладонь великана смахнула её, видя в ней лишь надоедливую сошку.

Энергия гигантских молний, растворившихся в пустоте, обожгла даже воздух, отчего я испытал на себе мощное давление. В безумном отчаянии я старался не закрыть глаза, чтобы не упустить каждую мелкую деталь, но мои ноги все же отступили назад.

Юный мудрец ещё стояла. Хоть она и навалилась на длинный посох, её две ноги твёрдо стояли на полу, а лицо, полное решимости, было обращено на заклятого врага.

На следы от ран на её теле было больно смотреть. Горячий дым исходил от смолёно-чёрной шляпы и мантий, которые местами обгорели. Часть непослушных кудрявых волос, что ранее прелестно развивались на небольшом ветру, приобрели цвет горелой сажи взамен природного блестящего лоска.

В каких-то пяти метрах перед нами, стоящими в неподвижном молчании, Кардинал медленно приподняла левую руку и небрежно откинула назад обгоревшие волосы. Хоть и сквозь хрип, но её до сих пор твёрдый голос заполонил воздух.