— Мадам, никогда мы не вернемся во Францию!
— Прекрасно. Встаньте же с колен, дитя мое! В карете вы найдете мой свадебный подарок, кроме того, во Флоренции вам будет передана дарственная на один из моих дворцов… Не надо благодарностей: вы верно служили мне и достойны награды.
Слезы обожгли щеки Алисы.
— Ах, мадам, я была бы счастлива покинуть Париж и пешком, и без гроша в кармане, бросив все, чем владею… Простите, мадам, но в этом городе я столько страдала!..
— А теперь, Алиса, слушайте внимательно… то, что я скажу, очень важно… Я безгранично доверяю вам…
— Тайны Вашего Величества священны для меня.
Не отрывая внимательного взгляда от глаз Алисы, королева решительно произнесла:
— Я совершила одну страшную ошибку…
Алиса слушала внимательно, но никакого удивления не выказывала.
— Точнее, — продолжала Екатерина, — я согрешила, как женщина, не как королева… Алиса, не буду больше скрывать от вас мою ужасную тайну, оцените, как я доверяю вам: у меня есть еще сын кроме Генриха, Карла и Франциска… Алиса оставалась невозмутима. Может, она была не права, столь удачно разыгрывая невозмутимость? Может, ей стоило изобразить почтительное удивление? А королева, не отрывая от Алисы глаз, продолжала:
— У меня есть четвертый сын, но он далек от французского двора.
Алиса наконец решилась и удивленно воскликнула:
— Не может быть, мадам! Значит, один из ваших сыновей с самого рождения был лишен королевских прав?..
Это восклицание прозвучало столь естественно, что Екатерина почти поверила Алисе.
— Все не совсем так… — сказала королева. — Он действительно мой сын, но покойный король ему не отец…
— Мадам, — пролепетала Алиса, — столь страшное признание пугает меня…
— Вы сказали «страшное»… да, именно так… представьте, вдруг кто-то узнает, что великая Екатерина запятнала себя супружеской неверностью? Вообразите, что где-то в мире живет человек, который может в любую минуту явиться в Лувр и потребовать то, что принадлежит ему по праву рождения… по крайней мере, он имеет право на материнскую любовь… Да, это страшно!.. Вы об этом подумали, правда?
— Мадам! — воскликнула перепуганная фрейлина. — Подобные мысли никогда бы не могли прийти мне в голову!
Екатерина рывком встала с кресла.
— А ведь такой человек есть! — процедила королева сквозь зубы. — Да, Алиса, страшная угроза постоянно висит надо мной. И я объясню тебе, почему считаю Марильяка своим смертельным врагом, почему я следила за ним, почему заставила тебя идти по его следу…
Алиса затрепетала. Екатерина почувствовала ее трепет, заметила мертвенную бледность и постаралась сделать все, чтобы подтолкнуть девушку к признанию, заставить выдать самые сокровенные мысли.
— Алиса, — произнесла королева, чеканя слова, — есть человек — живое свидетельство моего греха, мой сын… И Марильяк знает его.
— Нет, нет! — закричала фрейлина.
— Откуда ты знаешь? Что тебе известно?
— Ничего, мадам, клянусь, ничего! Марильяк не знает…
— Почему ты так уверена?
— Он бы сказал мне, у него нет секретов от меня!
Ответ Алисы прозвучал столь естественно и правдоподобно, что Екатерина засомневалась, медленно опустилась в кресло и прошептала про себя: «Неужели я ошиблась?»
Но Екатерина Медичи умела и любила мучить людей. Она собралась с мыслями и в мгновение ока с беспощадной проницательностью изменила план нападения.
Королева вдруг заговорила с глубокой грустью:
— Да, я ненавидела графа де Марильяка… Но ненависти больше нет. Не думай, что я простила его ради тебя… Я люблю тебя, Алиса, но моя привязанность не простирается так далеко… Нет, я простила графа, потому что поняла: он похоронил мою тайну в своей душе, он не выдал моего секрета… А, кроме того, я рассчитываю на тебя: ты увезешь его из Парижа…
Эти слова королевы совершенно успокоили девушку.
«Так вот в чем дело! — подумала Алиса. — Теперь мне все понятно. Королева знает, что ее сын жив! Она думает, что Деодат знаком с ним. Поэтому королева и заставляет меня увезти графа подальше от Парижа. Но если бы она знала, что Деодат и есть ее сын!..»
В этом сражении между безжалостной королевой и любящей женщиной королева оказалась сильней. Она не сделала ни одного неверного шага. А Алиса совершила страшную ошибку, не спросив себя, почему Екатерина открыла ей свою тайну.
Екатерина же мастерски завершала разыгранную ею сцену. Без особых усилий королева заставила себя заплакать и прошептала:
— Увы! Дитя мое, кто может понять сердце матери! Этот сын способен нанести мне страшный удар, я все сделала, чтобы стереть всякое воспоминание о нем, и, представь себе, сегодня я жизнь готова отдать, лишь бы увидеть его… хоть раз! Нет, тебе этого не понять!
Алиса безмолвствовала, но в душе терзалась. «Мне ли этого не понять! — подумала фрейлина. — Ведь я уезжаю, бросаю ребенка…»
Королева, едва сдерживая рыдания, продолжала:
— Вот почему годами я была грустна! Я боюсь своего сына, но и люблю его! Если бы я могла благословить и обнять его в мой последний час! Как я его искала и до сих пор ищу…
Казалось, Екатерина забыла об Алисе. Королева застыла в молитвенной позе, голос ее замирал, слезы блестели на глазах.
— Есть ли для матери пытка страшней!.. Всю жизнь я ищу моего ребенка и никому не могу открыться… Алиса, ты поможешь мне!..
— Но как, мадам? — прошептала девушка.
— Слушай! Что бы ты ни говорила, Марильяк знает моего сына. Граф — человек глубоко порядочный, потому и не сказал тебе ничего… но в моем присутствии он как-то проговорился, теперь я уверена: он знает! И когда вы будете во Флоренции, ты заставишь Марильяка признаться… это последняя услуга, о которой я прошу тебя.
Алиса едва держалась на ногах, в голове у нее все смешалось. Девушка смутно чувствовала, что ей наносят удар за ударом, а у нее нет оружия, чтобы защитить себя.
— Увы! — шепотом продолжала королева, — у меня мало надежды… Может, и ты не сможешь помочь мне обрести сына…
— Я смогу, уверена, смогу! — крикнула Алиса.
— Понимаю, ты хочешь утешить меня… но ведь тебе ничего не известно…
— Мадам, клянусь, вы обретете сына!
— Ты уверена?
— Абсолютно уверена, Ваше Величество!
Тут королева закрыла глаза, на лице ее появилась улыбка: борьба окончилась! Екатерина торжествовала, хотя душу ее терзали неутоленная ненависть и страх перед разоблачением.
«Наконец-то! Получилось! — удовлетворенно подумала королева. — Ты призналась, змея! Ты знаешь, знаешь! Ну что же… знали трое: Жанна д'Альбре, Марильяк и Алиса. Жанны уже нет, теперь очередь за остальными…»
Екатерина открыла глаза, встала и поцеловала Алису в лоб.
— Дитя мое, я верю вам! Вы поможете мне найти сына… До свиданья, Алиса, до вечера! Но пока вы — моя пленница, никуда не уходите, за вами придут.
Королева вышла, а Алиса склонилась в низком поклоне. Не столько почтение, сколько неизъяснимое волнение мешали ей поднять голову.
«Любовь моя! — воскликнула трепещущая Алиса, оставшись одна. — Наконец-то наше счастье так близко!»
XVI. «Летучий эскадрон» королевы (продолжение)
Пробило десять вечера. В Лувре, в атмосфере всеобщей радости, завершался первый день грандиозного праздника, устроенного в честь великого события — бракосочетания Генриха Беарнского и Маргариты Французской. А город за стенами Лувра уже погрузился в ночную тишь.
После десяти вечера в церкви Сен-Жермен-Л'Озеруа стало совершенно темно. Но в одном из боковых приделов над алтарем горели четыре факела, освещая слабым светом этот угол храма. Если бы кто-нибудь зашел в такой час в церковь, странное зрелище предстало бы перед его взором; но вряд ли в церковь мог забрести случайный прохожий: все двери были заперты, а на улице, под покровом ночи, три-четыре человека несли охрану у каждого входа. Ночные стражи получили приказ хватать любого, кто осмелится подойти к церкви. Однако кое-кого они пропускали. Эти таинственные посетители стучали условным стуком, и запертая изнутри дверь распахивалась перед ними.
