— Это не совсем так, — отвечал Джонсон. — В здании есть две комнаты, в которых их нет.
— Да?.. — удивился Дунтов.
— В самом деле. Во-первых сам Зал Заседаний Совета. Клоуны, которые там совещаются, не хотят, чтобы все их высказывания и поступки записывались ЭВМ. Ты можешь быть уверен, что уж они-то не лишают себя удовольствия совершать Запрещенные Акты.
— Ну и что? Какой нам толк от этого? — вмешался Майк Файнберг. — Ты же знаешь, какая охрана выставляется вокруг каждого Зала Заседаний. Рядом с каждым из них, а также по нижнему и верхнему этажу, проходят коридоры с системой контроля особого свойства. Достаточно, чтобы кто угодно, даже Стражник, углубился в один из них, чтобы все они тотчас же были затоплены радиоактивными лучами. Конечно, если очень постараться, и если очень повезет, можно внедрить наших людей в здание. Но от этого преграда в виде страшных коридоров не станет менее преодолимой…
— А что станет с Советом, когда радиация распространится по всем помещениям? — спросил Джонсон.
— Не будь идиотом, Борис! — воскликнул Файнберг. — Ты же прекрасно знаешь, что Зал Заседаний полностью защищен свинцовым экраном толщиной 60 см. Они спокойно отсидятся в нем в ожидании окончания тревоги. У них там есть все, чтобы высидеть несколько суток, я думаю.
— А чем они будут дышать все это время? — спросил Джонсон. — Пустотой?
Он почувствовал, что лица присутствующих посерьезнели, и абсолютная тишина наступила в помещении.
— Это вполне в стиле Гегемонии, — продолжал Джонсон. — Настоящая одержимость своей безопасностью, доходящая до мании и, наряду с этим, явный просчет. Как только начнется штурм снаружи, они тотчас же забаррикадируются в своем дзоте. А когда они запрутся, где же они возьмут воздух для дыхания?
Никто не проронил ни слова.
— Нам удалось внедрить одного из наших людей в Министерство Опеки Меркурия, — продолжал Джонсон. — Он работает в системе обслуживания. Как только я узнал о замыслах Совета, затребовал у него детальный план здания. Итак, когда Зал Заседаний изолирован, воздух поступает по запломбированным трубопроводам. Компрессорная находится двумя этажами ниже. Нет никакой надобности пробиваться в сам зал: достаточно добавить немного смертоносного газа в воздух.
— Да, но как? — сказал Файнберг. — Как только мы проникнем в компрессорную, Лучи начнут действовать…
— Думай, ну, думай же! — воскликнул Джонсон с нетерпением в голосе. — Откуда там Лучи? Ведь в случае тревоги жизнь членов Совета зависит только от бесперебойной работы аппаратуры в этом помещении. Ты думаешь, они пошли бы на риск установки там Глаз и Лучей? Нет, они удовольствуются тем, что пошлют туда полдюжины Стражников, чтобы следить за несколькими техниками, которые там работают. Естественно, дверь и стены этого помещения защищены свинцовым экраном на тот случай, если что-то приведет в действие Лучи, расположенные в соседних коридорах. Если нам удастся провести человек десять наших людей к этому месту, нам останется только прикончить Стражников, запереть экранированную дверь и пустить газ в систему вентиляции. После чего конец Совету Гегемонии.
— Да, но как именно пробраться туда? — спросил Гомес. — Ведь как только мы нападем, придут в действие Лучи в коридоре.
— Файнберг, ты специалист, — сказал Джонсон. — Сколько времени проходит между тем моментом, когда Глаз регистрирует Запрещенное Деяние, и реакцией соответствующего Луча?
— Максимум от двух до трех секунд, — отвечал Файнберг.
— А сколько до того момента, когда доза радиации становится смертельной?
— Скажем, не более двух секунд.
— Что же, — сказал Джонсон. — У нас есть пять секунд между началом нашей операции и тем моментом, когда дверь захлопнется за нашими спинами.
— Так это же просто неосуществимо, — сказал Файнберг. — Не может быть и речи о том, чтобы взорвать дверь или расплавить ее лазером за это время. К тому же, я думаю, мы не должны этого делать по той причине, что дверь должна остаться невредимой, чтобы выполнять свою роль экрана от радиации.
— Абсолютно правильно, — согласился Джонсон. — А если дверь уже открыта? Тогда шесть человек вполне могут войти и закрыть ее менее, чем за пять секунд, не правда ли?
— Несомненно, — отвечал Файнберг. — Но как практически это произойдет? Мы постучим и вежливо попросим Стражников впустить нас? Ведь может так случится, что Опекун расценит это как Запрещенное Деяние…
— Не беспокойтесь об этом. Единственное, что мне необходимо знать, это возможно ли наделать достаточно фальшивых документов, чтобы высадить двести человек на Меркурии до начала официального празднества. Что ты об этом скажешь, Мэйсон?
— Нелегко, но осуществимо, — отвечал Мэйсон. — Останется проблема двери. И меня тоже это беспокоит.
Улыбка Джонсона стала шире.
— Я уже упоминал о нашем человеке в системе Обслуживания Министерства, не так ли? Так вот его зовут Джеремия Дэйд, и он работает как раз в компрессорной!
И улыбка Джонсона стала еще шире, а суровые лица, окружавшие его, стали терять выражение недоумения, стали мягче… Заговорщики переглядывались. Они начали разделять его веру. Выложив этот последний козырь, он превратил выглядевший до сих пор утопическим проект в реальность.
В то же время это было нечто новое, к чему надо было еще привыкнуть после десяти лет неудач и огорчений, провала даже менее амбициозных предприятий, дело, казалось, должно было завершиться успехом. Но в плане Джонсона не было с виду никаких недочетов…
Аркадий Дунтов перевел дыхание и с некоторой нервозностью обвел взглядом непроницаемые лица восьми Ответственных Агентов Братства Убийц. Семеро из них, казалось, погрузились в глубокое раздумье, как будто пытались взвесить значение только что полученной информации. И только восьмой Роберт Чинг, спокойно улыбнулся.
— Так вот, — подвел итог Дунтов. — Джонсон планирует уничтожение Совета Гегемонии посредством газа. Предприятие безнадежно самоубийственное, но это не заставит отступить такого, как он, фанатика.
— Каково ваше мнение, Главный Агент? — сказал Брат Фелипе.
— Действительно, что вы об этом думаете, Главный Агент?
Все взгляды были обращены на Чинга. Все ждали, что он ответит.
Однако, когда Чинг заговорил, оказалось, что он обращается только к Дунтову, пристально глядя на него взглядом проникновенным и слегка обеспокоенным.
— А вы, Брат Дунтов, вы что скажете? Вы ведь присутствовали, вы хорошо знаете Бориса Джонсона.
— Что я скажу? О чем, Братья? — пробормотал сконфуженный Дунтов.
— Начнем с плана Джонсона, — сказал Роберт Чинг.
Дунтов обратил внимание на то, что вопрос не был задан ему конкретно. И он начал думать вслух:
— Что ж, нет сомнений, это довольно сложно. Однако, атакуя здание снаружи, они действительно вынуждают Совет запереться в спасательном для него Зале Заседаний… Если им повезет, и если организация будет достаточно четкой, им может удастся ввести своих агентов в компрессорную… Конечно, не все может пойти как по маслу, но ведь они привыкли к такого рода действиям. А уж оказавшись на месте и пользуясь эффектом внезапности, они без особых затруднений смогут разделаться со Стражниками, а затем судьба Членов Совета станет пустой формальностью. Просто надо проникнут в компрессорную до того момента, когда уровень радиации дойдет до опасного уровня. Если у них это получится, то их план увенчается успехом. А так как у них там есть свой человек…
— Н-да, — сказал Роберт Чинг. — Прекрасный анализ, Брат Дунтов. В целом вы различили все шансы, не правда ли, Братья?
Дунтов обвел взглядом Ответственных Агентов и заметил в выражениях их лиц отблески своего собственного сомнения…..
Роберт Чинг также обратил внимание на всеобщее недоумение и рассмеялся:
— Так вот, друзья мои. Жизнь Совета висит на ниточке. Демократическая Лига играет ва-банк. Речь идет о сотнях жизней. И вес это зависит от одного человека. От одного!
И вдруг Дунтов понял. Ведь это было предательство. Все зависело от Джереми Дэйда!
