— И когда же наступит этот радостный день? — осведомился Торренс. — Можно помешать Лиге проявлять себя очень уж явно, но потратить биллионные суммы, чтобы искоренить ее окончательно. В первую очередь следовало бы обезглавить ее, но как поймать главарей в подземных лабиринтах, где они прячутся? Всего их насчитывается несколько тысяч, в том числе и две или три сотни человек, занимающих определенные посты по всей Гегемонии. Не пытаешься ли ты, таким образом, отложить на неопределенный срок тот момент, когда надо будет всерьез заняться Братством?
Кустов снисходительно усмехнулся:
— Да нет же, — сказал он с таким выражением, как будто обращался к маленькому ребенку. — Мы скоро покончим с Лигой. Для этого необходимо заманить всех се главарей в подготовленную заранее западню, которой не сможет избежать сам Борис Джонсон. И, как только движение будет обезглавлено, оставшиеся продержатся недолго.
Горова начала впечатлять уверенность, с которой держался Главный Координатор.
— Есть у тебя готовый план? — спросил он.
— Министерство Опеки и Главный Опекун Системы занимались этим, — отвечал Кустов. — Удалось разоблачить одного агента Лиги, которые работает в отделении Министерства на Меркурии — то есть в пункте, который особенно лихорадит.
— Его взяли живьем? — спросил Советник Кордона.
— Его вообще не стали брать, — сказал Кустов. — Он больше полезен нам там, на свободе. Ведь мы охотимся за более крупной дичью. Так вот, Совет Гегемонии соберется на Меркурии через два месяца.
— Что?! — воскликнул Торренс. — На Меркурии?! Но мы никогда еще не собирались на этой дурацкой планете. Там ведь только один купол — самый последний из оборудованных III Гегемонией и самый маленький… Есть местечки и получше! Он так близко от Солнца, что я понимаю, почему Опекаемые не рвутся туда. Должен признаться, что касается меня…
— Именно там мы устроим засаду, — продолжал Кустов. — Мы объявим с большой помпой, что собираемся на Меркурий, чтобы показать, что купол совершенно пригоден для жизни.
— А я не могу сказать, что твоя идея вдохновляет меня, — возразил Торренс. — Пространство слишком ограниченно, ситуация не надежная. Лиге будет достаточно сосредоточить там хотя бы часть своих сил, чтобы мы все пропали…
— Вот именно, — сказал Кустов с торжеством в голосе. — Именно этим и будет руководствоваться Борис Джонсон. Еще одним доводом будет для него наличие, как он думает, неопознанного агента в здании Министерства, то есть именно там, где будет проходить наше собрание. Он схватит наживку — и конец Демократической Лиге, конец всем неприятностям — окончательно и бесповоротно!
— Так наживкой будем мы сами, если я правильно тебя понял! — воскликнул Торренс.
Ропот возмущения послышался со всех сторон. Даже Константин Горов не знал, какой стороны ему держаться. Он понимал, конечно, что сам Совет Гегемонии был наилучшей приманкой. Лига не сможет удержаться от такого соблазна. Но ловушка должна быть без изъянов.
— Господа! — Кустов стукнул по столу молоточком, чтобы положить конец шуму. — Господа! Даю вам слово, что в этом нет ни малейшей опасности! Ловушка будет безупречной! — Он снисходительно улыбнулся. — Как только я введу вас в курс дела, даже сам Вице-Координатор, я уверен, не сможет ничего возразить.
Советники во главе с Торренсом были настроены скептически, но в конце доклада Кустова единогласно проголосовали “за”. Торренс только поворчал для вида.
Борис Джонсон ощупывал в темноте стену туннеля старинной станции метро 4-й Улицы. Наконец его пальцы нашли цель, которая казалась чуть-чуть поглубже, чем сотни других таких же на этой стене. Он слегка раздвинул ее кончиками пальцев. Огромный каменный блок сдвинулся в места, приоткрывая вход в узкий коридор, теряющийся во мраке. Джонсон протиснулся в него, задвинул за собой плиту и, с фонариком в руке, двинулся в глубь.
Этот проход, который существовал всего два года, вел в самое секретное из мест сборов Лиги в лабиринтах под Большим Нью-Йорком. Это был небольшой искусственный грот, случайно обнаруженный года три назад. Не было найдено никаких его следов даже на самых старинных картах. “Историки” Лиги предполагали, что он был прорыт беглыми рабами задолго до начала войны за Освобождение. Таким образом место было вдвойне надежным: с одной стороны никто, кроме Лиги, не знал о его существовании, а с другой, даже если бы Стражники заняли станцию 4-й Улицы, вероятность обнаружения входа в галерею была ничтожной.
Естественно это была не прогулка при Луне, однако игра стоила свеч. На этом этапе операции нельзя было пренебрегать никакой осторожностью: наконец-то представлялась возможность уничтожить одним ударом весь Совет Гегемонии. Риск был невероятным, однако в случае успеха дело борьбы продвинулось бы на годы вперед. И даже, может быть… И может быть, Гегемония развалилась бы сама собой, как только она окажется лишенной Совета, который был ее единственным управляющим органом.
Наконец Джонсон добрался до цели: узкая галерея выходила в полукруглое помещение длиной три или четыре метра и высотой не более двух. Купол был сделан из красно-коричневого кирпича, а полом служил слой влажной утоптанной глины. Было сыро, но не холодно: тепла двадцати человеческих тел, которые сгрудились в этом замкнутом пространстве, вполне хватало, чтобы поддерживать температуру на допустимом уровне. Здесь присутствовали все командиры отделений, которых удалось быстро собрать, а кроме того, естественно Аркадий Дунтов и Энди Мэйсон. Последний был Заведующим Отделом Фальшивых Бумаг Лиги. Наигранно ворчливым тоном он обратился к Джонсону:
— Надеюсь, что у тебя были веские причины, чтобы заставить нас спустится в эту крысиную нору! Ведь здесь адская жара!
— Что касается причин, то я не думаю, что могут быть более веские, — отвечал Джонсон. — Ставлю вас в известность, что у меня есть готовый план ликвидации одним ударом всех десяти клоунов Совета Гегемонии!
Это заявление вызвало, по крайней мере, всеобщее изумление.
— Ты рехнулся! — воскликнул Мануэль Гомес. — И для того, чтобы рассказать этот анекдот, ты приволок нас сюда? Ты что, ушибся, или еще что-нибудь?
— Смотрели ли вы телевизор последние дни? — отозвался Джонсон как ни в чем ни бывало. — И газет вы не читаете? Через два месяца Совет Гегемонии должен собраться на Меркурии. Они хотят показать, что эта планета так же гостеприимна, как и любая другая, но мы сделаем так, что гостеприимная она совсем не будет — для них во всяком случае!
— Конечно, мы в курсе, для чего ты нас собрал, — сказал Гомес. — А дальше что? На каждой планете есть зал Совета с идеальной защитой, который расположен в соответствующем Министерстве Опеки. И ты можешь быть уверен, что за пределами здания они будут перемещаться только в окружении толпы Стражников, которые ни на шаг не отойдут от них. Ни малейшего шанса взять их в таких условиях…
— Все так и есть, — согласился Джонсон. — Они будут ждать нашего нападения во время передвижения и будут готовы к встрече в таких условиях (он сделал паузу). Поэтому мы нападем на них в самом здании Министерства.
— Немыслимо!
— Чистейшее безумие!
— Ни малейшей надежды на успех!
— Ты окончательно потерял голову, Борис? — сказал Аркадий Дунтов. — Ведь нет ни одного коридора, ни одного помещения, пи одного угла в здании, которые не были бы начинены Глазами и Лучами. Нельзя позволить себе даже выглядеть подозрительно. Если мы решимся на такой штурм — самоубийство, мы не пройдем и трех метров. Твой план — абсолютная утопия!
— Именно этого мнения и будет придерживаться Совет, — возразил Джонсон. — И именно поэтому мой план удастся.
В глубине души он даже испытывал удовлетворение от реакции на свое сообщение. Если уж самые решительные его сторонники принимали командира за сумасшедшего, То Совет будет захвачен врасплох…
— А что это за план? — спросил Гомес. — Что конкретно ты предлагаешь, чтобы избежать смертоносного действия Глаз и Лучей, расположенных в каждом помещении, в каждом коридоре?
