— Уууууу!..
— Маленькое отступление… В горах, есть красивая река…
— Толян жжот!
— Не перебивать… Попрошу… Она превращается в водопады, снова становится рекой, острова разбивают ее на ручейки, но опять она становится рекой, и много еще преград, гидроэлектростанции… запруды… мельницы, но рождается, снова и снова… и бежит, несется, в долины, чтобы напоить всех своим живительным нектаром… Встретились на берегу юноша и девушка. Она расцвела как бутон, и он в расцвете — молодой аксакал!..
— Какой Толик, молодец! — сказала женщина с соседнего столика. — Сегодня уже десятый тост. И все такие кавказистые. Эрудит, наш Толик.
— Хе-хе-хе… — тихо подленько засмеялся Игорь. Шепнул мне: — А Толик у нас очень любит дешевые тосты. Есть книжка: "Как стать душой компании", по любому эта… прелесть оттуда. Боялся, уже не встречу — эрудита, — как верно подметила дамочка, которой осмелится процитировать эту великолепную… великолепную… Русский язык настолько богат ненормативными оборотами, не знаю какой и употребить… Теперь понял, почему тебя с утра тошнило?
"Нет Ибрагим, не быть мне твоей, обливаясь слезами голосила девушка. Это мы еще поглядим, сказал горец и третий раз прыгнул в воду…" — Толик увлекся, изо рта летели слюни.
У Антона, в чехле от телефона что-то застонало, вытащил:
— Да… Блин, точно… А я думаю, ты или не ты… Конечно… Подожди, подумаю… Все, подумал, выхожу. Серега! Серега!
— Чего тебе?
— Дай ключи от машины.
— Далеко собрался?
— Знакомую встретил… Мы тут, по месту…
— Смотри, скоро едем…
Ключи упали на-пол, Антон подобрал: — Все, я быстро…
— Блин, все всех встретили, один я никого не встретил, — обиженно пробасил Игорь.
"Но может ли один человек повернуть эту реку вспять? — взмолился Ибрагим. — Может — ответил старец. И собрал Ибрагим всех старейшин из кишлака. А самый старый, привел с собой хромого осла. — Зачем ты…"
— Как ты думаешь, Ибрагим выберет ее или осла? — спросил у меня Игорь.
— Это — реалити-шоу, — ответил я. — Никто не знает. Сейчас, Толяну сообщат, и он нас оповестит…
— Ибрагим недоносок какой-то. Бабу продал, на осле женился. Когда он уже скотина сдохнет.
— Ибрагим — молодой. Это может затянуться, — предупредил я белоруса.
— Нет, скоро кого-то должны убить, или его или Толика.
"Я уже не так молод и не так силен, — сказал гордый старик. — Я прорыл два канала и оросил семь долин, посадил лес и по камушку перенес гору в океан. Спасибо тебе за похвалу юноша. А совет мой тебе, будет таков…"
— Так, у меня отбивная остыла, — пожаловался Игорь. — Я не могу есть в темноте.
— Потому, что любовь, вечна! — закончил Толик.
— Ууууу!.. — Зал зааплодировал.
— Опять я все пропустил. — Белорус дернул меня за безрукавку. — Глеб, ты чего-нибудь понял? Сергей! Я протестую… Мулы бесплодны. — Будь ваш Ибрагим, хоть трижды зоофил — "миссия не выпал мимо"!
— И этот бокал текилы, я выпью со своей второй половинкой, так же как Ибрагим и Сулла пили реку, каждый со своего берега! — сказал Толик и отпил больше половины.
— Ууууу!..
— "Текиллер"! — выругался Игорь. — Не уймется никак. Я есть хочу.
— Можно много говорить про любовь, про страсть, про нежность… — Видно, у Толика открылось второе дыхание.
Игорь, обиженно:
— Скотина. Теперь он будет про промежность рассказывать…
— Но есть вещи, которые не говорят, а показывают!
Толик достал из пиджака коробочку, раскрыл, показал всем. Маша не будет его носить, я знаю. А ты, видно, нет. Она не любит кольца.
— Мария! Ты выйдешь за меня?!
Опять тишина. Толик дал знак и свет прожектора кинулся в зал, побежал по головам, по столам, по тарелкам. Хорошо, что меня не видно. Сам бы сейчас испугался смотреться в зеркало. Челюсти так сжал, — голова, наверное, сантиметров на пять укоротилась.
Чтобы увидеть Машу пришлось встать; встали многие, не один я.
Луч нашел ее, остановился, чуть рассеялся, — рядом с ней Тая, и еще какая-то девушка, незнакомая. Глазу у Маши стали узенькими, вокруг них распухло. Думаю, только перестала плакать. Наверное, от умиления: еще бы — такая трогательная минута.
Вот, появился и наш герой: встал на одно колено, протянул ей бокал. Маша что-то сказала и поставила бокал на стол.
По залу пронеслось: — Уууу!..
Она не пьет — придурок — ты не знал?! — ругался я, про себя.
Все-таки сделала глоток. Пришлось. Заставили. Лицо у нее такое… такое… совсем не счастливое.
Ты сейчас, думаешь обо мне — Маша? Девочка моя, что мы делаем со своей жизнью?
Они обменялись фразами, но здесь не слышно. Маша взяла у него кольцо, натянуто улыбнулась, показала (кольцо) окружающим. Бог ты мой, думаю, цирк какой-то… Но не одела, положила на стол.
И опять возмущение: — Уууу!..
Одела.
…и конечно овации.
Когда, включили свет я уже ел свою отбивную. Сергей, садясь на свой стул, удивленно посмотрел на меня: — А тебе не интересно?
— А чо там?
— Жалко, что ты не видел…
— Адбиые адо еть яычими.
— Что, ты сказал?
— Отбивные надо есть яычими… горячими.
— Прожуй сначала.
— Ууу вкусно…
— А может, правда, любишь только себя?
— Чего ты от меня хочешь?
— Я бы не обиделся, если бы ты уехал вместе с ней.
— Я понимаю… Красивая девчонка… Сама невинность… Представляешь… белая простынь, наволочка с рюшечками… Она — распаренная после ванной… Соль подай… Спасибо… Голая — как сам понимаешь… Вся такая ухх… А рядом он… Трогает ее, целует грудь… Представляешь?
— Не представляю!
— А я представляю!.. Каждый день… Представляю…
— Ну и дурак.
— Я не понимаю тебя. Ты что делаешь? Ты специально идешь на конфликт, зачем? Откуда это желание меня обидеть?
— Глеб не заводись, — сказал Игорь.
— А я, тебя не понимаю, — сказал Сергей, насупился.
— Надеюсь, это единственный вопрос, в котором мы не нашли взаимопонимания.
Сколько же лет мы знакомы? Больше десяти… Да — больше десяти. В первый раз с нами такое. Откуда эта злость, — эта неприязнь? Ау! — Ведь это Сергей, мой друг, самый близкий мой человек. Что с нами? Ведь я за него… да куда угодно за него!.. Конечно мы оба неправы… Я конечно прав, но все-таки оба…
— Знаешь, что я тебе скажу?
— А ну…
— Я… Тебя… Очень… Люблю… Не смотря ни на что. — Я улыбнулся. — Но то, что касается…
— "Упырямец", — перебил Сергей.
— Ладно, все… Последняя. — Взял графин. — Месяц пить не буду. Тебе налить?
— Мне за руль.
— Вспомнил наконец?
Вернулись музыканты. Зафонили динамики. К микрофону подошел Женя:
— Друзья! А теперь прозвучит легкая лирическая мелодия. Мужчины, приглашайте своих дам…
И заиграла мелодия. Помню эту песню: "Welcome to the hotel California". Никто не поет. Может, это и хорошо?.. Из-за столиков поднялись пары: заскрипели стулья, застучали каблуки.
— Эта песня посвящается Калифорнийским пожарам, — говорит Игорь. — "Велком ту зе хот хэлл Калифорния".
— Я не знаю английский.
— Добро пожаловать, в горячий ад — Калифорния, — перевел Игорь.
Подошел Женя, налил в мою рюмку водки, выпил:
— Ну, чего скучаем?
— А, кто там играет?
— Нормально.
Женя посмотрел на Игоря: — Нужна помощь. Вокалист заболел… Поможешь? Пару песен буквально, спеть надо… У тебя ж голосище… Выручай.
Налил себе еще, сразу выпил. Не закусил.
— Ты помнишь мой репертуар? Эти люди не станут танцевать под "Секс-Пистолз".
— Игорь… сколько мы по кафешкам с тобой?.. и чего мы там только не играли…
— Никогда, не пел попсу. — возразил Игорь. — И не играл.
— Пел. И играл. Забыл все…
— Забыл?.. А помнишь, мы копили деньги на аппаратуру, помнишь? Веселые деньки. А потом, за ночь, ты продал наши инструменты, мои гитары, забрал все деньги и… И больше я тебя не видел. Ты в академку тогда ушел. Как сказали в деканате…
