Эту квартиру Сергей купил недавно, только сделал ремонт; обстановка скудноватая, во всем чувствуется необжитость, но кухня — что надо. Уютно. И тусклый свет светильника, и мягкий диванчик, и вкусное холодное пиво, хотя, может показаться, что пиво я упомянул не к месту, но уверяю и запах и вкус, даже цвет, стали неотъемлемой частью, идеально гармонируют с легким дребезжанием вытяжки, плавными покачиваниями ноздреватых шторок, и мутноватыми переливами мебельной гарнитуры.

Вспоминали институт: преподавателей, сокурсников, какие-то вечеринки, каких-то девушек, первые зарплаты, первые машины, и дальше, дальше… пришли к последнему вечеру, слегка поругали Игоря.

… - да, что это еще за сюрприз такой, или это шутка, насчет пятого? — задал давешний вопрос Антон.

— Нет, не шутка, — ответил Сергей, — едет еще один человек.

— А он тихий? — улыбаясь, поинтересовался я.

— Хм. — Глаза друга заблестели, выдали смущение. — Ну, как сказать? Очень хороший, добрый и славный человечек.

— Такие бывают? — удивился я. — На моей памяти их было четверо, все вымышленные герои Дюма. Или пропустил чего?.. "Сенька кривуля" — отравлен, "Линчеватель Петр" — кормит рыб, "Сашка упырь" — в тюрьме, но даже они не подходят под такие сжатые характеристики… Ну а все-таки? — настоял на ответе.

— Палатки берем две, — к чему-то сказал Сергей.

— Ты ж вообще не хотел палаток? — удивился Антон.

— Ну… поменялось кое-что.

— О как?! Я понял! Значит баба! — Потомок саамов выкатил глаза.

— Девушка. Добрая, славная девушка… Моя невеста.

— Опа, — тихо выдохнул я.

Перебираю в голове имена женщин, с которыми встречался Сергей последние пять лет: — Я ее знаю? Рита?

— Нет, нет…

— Наташа?

— Наташа? — переспросил он.

— Ну та, все плакала… сопливенькая такая…

— Негодяй, а если бы я сказал что она, как бы ты потом, в глаза нам…

— Ну шучу, шучу… — успокоил друга. — Вспомнил: вот эта с ножками дугой, как ее?.. Ты еще говорил: "Не страшно, когда в юбке не видно". Хотя, нет, у нее ж сестра была…

— Да, женюсь на обеих сразу.

— Или… не та, курносая с длинной шеей, а другая, что с позвоночником, ты еще говорил: "юбку повыше — и ничего не видно" Она? — Сергей изменился в лице.

— Эй, — говорю, — на меня нельзя так смотреть, я ведь тебе все-таки как бы товарищ… был… Отличная девушка, образованная, фармацевт кажется? Это она травилась, когда ты на свидание опоздал?

— Не знаю, о ком ты, но не она.

— А кто остался? — губастенькая? которая на спор за нижней губой яблоко спрятала? Да ладно, не сердись, отличный выбор, целоваться не удобно, но можно и без этого, мы ж с тобой не целуемся и ничего, трудно, но находим другие интересы.

— Девочку мою не обижать! — строго сказал Сергей. — Девочка хорошая, не испорченная, с шуточками всякими — аккуратней, не каждый их разумеет, особливо про прошлых всяких разных, горбатых и сопливых, а кто ослушается…

— А чего ты на меня все время зыркаешь? — возмутился я. — Когда я деток забижал? Отродясь такого не было, не надыть чужих собак вешать, от своих не схоронишься, а тут… — Кивнул в сторону Антона. — Ты стращай молодь неразумную. А мы старики жизнью умудренные; бока наши опытом раздобрились, поганить рты речами гнилостными разучилися, аки вешний чибис в куге елдовой, житом вештаясь квелом лобызается, так и мы охрепясь думкой вытопорщиться, не погнушаемся…

— И много так можешь? — остановил меня Антон.

— Трудно правильные слова подобрать, когда такие обвинения бросают. Ему то что, а мне теперь ночь не спать, мыслю гачить: как бы капризную детятю словом мудрым не обидеть.

— Вот-вот и подумай… — сказал Сергей, — и с заграничным гостем профилактическую лекцию надо провести, ну это уже завтра…

— И что, правда женишься? — уточнил бородач. — Не жалко свободы? Или там такой кадр, что упустить боишься?

— Во первых, не надо называть мою невесту кадром, хорошо?

— Извини, не хотел обидеть…

— Я так и понял, а насчет свободы… да погулял уже, будя. Стареем, пора за ум… Ну и любовь, а как же ж без нее.

Антон, в ответ: — Любовь? Ты взрослый человек, только без обид, но, разве можно строить что-то на такой непредсказуемой?.. Толстой, или кто там? — сказал: "и это пройдет", так?.. хе-хе… Сколько я таких повидал… Это заезжено, но жениться надо на… Ну, пройдет время… понимаешь?

Бородач слабо соображал — по суженным глазам Сергея, сжатым кулакам и играющим желвакам — было ясно: тему пора менять.

Голос Сергея изменился: — Не очень. Вообще постарше тебя буду, тоже повидал…

— А кто у нее папа, мама?

— Это важно, да?

— Очень, и в первую очередь.

— Это для тебя… Я уже дорос до того душевного и материального состояния, когда выбирают, руководствуясь иными мотивами.

Антон продолжал: — Один мой друг, очень порядочный, честный, тоже считает: жениться надо по любви, но чтобы не прогадать и с материальной стороной, специально общается только с девушками из обеспеченных семей. Рано или поздно влюбится, но в кого надо, понимаешь? Вот так — и любовь тебе и морковь, на одном блюде. Прагматично — да, но чувств он не предает, ведь так?

— Твой друг, ни чем не отличается от ограниченного узколобого большинства!.. И насчет его порядочности и честности… похоже: очередное ущербное…

Я отвлек друга, потормошил за предплечье:

— Давайте выпьем.

Еще немножко, и выкинет Антошку за шкирку из окошка. Сергей, и так не любит когда учат, а тут задело за живое, еще и грубо так, напористо… Похоже, все дело в водке, но огульных обвинений не будет. Я желаю еще экспериментировать с этим напитком. Сергей отвлекся: — Давай…

Чокнулись. Выпили.

Бородач не унимался: — Так что, подумай…

Я надавил пяткой на его носок, Антон замолчал, глаза непонимающе надулись.

— О чем подумать? — спросил Сергей. Лицо у него каменное.

Наконец, почуял неладное, и бородатый: — Я хотел сказать… — начал неуверенно и осекся, слегка подался назад.

Надо как-то спрыгивать с этой темы, думаю — плохо кончится. О политике — не поймут, да и грустно это. О бабах — глупо, и спьяну — всегда пошло. О работе — …

— Кстати, о бабах, — говорю. — Кто-нибудь, может честно сказать, сколько у него было женщин? А?

— Что? — Сергей перевел внимание на меня, с трудом переваривая вопрос.

— Я считал: у меня пять, — говорю.

Подействовало: вроде отходит, злоба сменилась удивлением, улыбнулся:

— И как ты дальше жить думаешь? — спрашивает. — И стоит ли?..

Я пропел: "но дело не в деньгах, и не в количестве женщин, и не в старом фольклоре и не в новой волне…"

— В древность, таких палками забивали, — сказал он. Осуждающе покачал головой. — Да… Эта сторона твоей жизни, мне совсем незнакома. Как так получилось? Одни компании, те же взгляды, и нате — девственник.

— Ну… не совсем!

— А может, ты этот?..

Лицо друга скривилось, будто поперхнулся не дожеванным лимоном.

Копируя его гримасу: — Кто?

— Страшно сказать, ну из этих, которые… ммм… Женоненавистник? Как сказал человек ступая на луну…

— Как сказал?

— Что-то там: "Луна — планета населенная тремя мужчинами… И это дает основание предполагать, что на других планетах, тоже живут исключительно мужчины, а это значит…"

— Домашняя заготовка, — перебил Антон. — Прыжок для человечества и все такое… Противно.

Сергей посмотрел на бородача, потом снова на меня: — Врешь ты все! — говорит. — Не бывает "пять баб". Бабы начинаются с семи, потом двенадцать, и так далее…

Я возразил: — А что, "пять баб" — уже отменили?

Наши взгляды столкнулись. Лица посерьезнели, ужесточились, но не на долго. Сергей не выдержал, засмеялся. На моем лице не дрогнул мускул.

Антон рассматривал нас непонимающе, скоро произнес страшное: — У меня четыреста.

— Четыреста чего? — уточнил я.