— Думаю, вам лучше перейти к сути дела.

— Решение придется принимать вам. Я же всего лишь изложил вторую часть повествования.

Поскольку Таннер промолчал, Фассет продолжил:

— Ваше положение позволяет вам оказать неоценимую помощь. Включившись в одну из самых тонких операций в нынешних советско-американских отношениях, вы можете сделать то, что никому больше не под силу. Может, на вас произведет впечатление, хотя вы и так должны были догадаться обо всем из моих слов, что представители умеренных с обеих сторон в данный момент работают рука об руку.

— Уточните, пожалуйста.

— Только фанатики считают, что можно пойти на прямое вторжение. Это несет равную опасность для обеих сторон. В Политбюро идет отчаянная игра силового характера. Ради нашего и всеобщего блага умеренные должны одержать верх. Один из путей способствовать им — это раскрыть хотя бы часть плана «Омеги» и сорвать намеченную дату.

— Каким образом я могу что-то сделать?

— Вы знаете «Омегу», мистер Таннер. Вы отлично знаете «Омегу».

У Таннера перехватило дыхание. На долю секунды ему показалось, что у него остановилось сердце. Он почувствовал, как кровь бросилась в голову. Даже стало мутить.

— Считаю, что ваше утверждение просто ничего общего с действительностью не имеет.

— Будь я на вашем месте, я бы тоже сказал так. Однако все верно.

— И я могу считать, что вы подошли к концу второго этапа?.. Вы подонок. Вы сукин сын! — Таннер с трудом справлялся с голосом.

— Можете называть меня как вам угодно. Можете даже ударить меня, если хотите. Сдачи не дам… все это я уже испытал.

Вскочив с кресла, Таннер прижал ладони ко лбу. Отвернувшись от Фассета, он затем резко обернулся.

— А вы допускаете, что можете ошибаться? — прошептал он.

— Это исключено… Утверждать, что полностью вычислили «Омегу», мы не можем. Но, по крайней мере, кое-что определить удалось. И вы находитесь в уникальном положении.

Таннер подошел к окну и попытался отодвинуть занавеси.

— Не прикасайтесь! Опустите шторы! — Фассет вскочил, схватив одной рукой Таннера за кисть, а другой — шнур от портьеры. Таннер посмотрел в глаза агенту:

— И выйдя отсюда, я так и буду жить с тем, что вы мне поведали? Так и не зная, кто приходит ко мне в дом, с кем я говорю на улице? Жить, зная, что кто-то может навести прицел на окно, когда я отдерну занавеску?

— Не стоит излишне драматизировать. Это всего лишь предосторожность.

Таннер вернулся к столу, но не сел.

— Черт бы вас побрал, — тихо сказал он. — Вы отлично понимаете, что теперь уйти я не смогу…

— Вы принимаете условия?

— Принимаю.

— Тогда я должен попросить подписать вас это заявление.

Он вынул из папки и положил перед Таннером лист бумаги. В нем кратко изложена суть наказания за нарушение Закона о национальной безопасности. «Омега» упоминалась в неопределенных выражениях, типа «Экспонат А», но из записи все было ясно. Таннер нацарапал свое имя и поднялся, выжидающе глядя на Фассета.

— Теперь я задам вам ряд вопросов, — Фассет взял папку и открыл ее на последней странице. — Знакомы ли вы с лицами, которых я перечислю? Ричард Тремьян и его жена Вирджиния… Отвечайте, пожалуйста.

Не в силах прийти в себя от изумления, Таннер тихо ответил:

— Знаком.

— Джозеф Кардоне, урожденный Джузеппе Амбруццио Кардионе и его жена Элизабет?

— Да.

— Бернард Остерман и его жена Лейла?

— Да.

— Громче, пожалуйста, мистер Таннер.

— Я сказал — да!

— Теперь я должен вас проинформировать, что одна, две или все три перечисленные пары имеют самое прямое отношение к операции «Омега».

— Вы сошли с ума! Вы рехнулись!

— Увы… Я говорил об обмене на албанской границе. Нам стало известно, что эта «Омега», «Порванный ремень», действует где-то в Манхеттене, что подтверждено и нашим анализом. «Омега» включает в себя пары мужчин и женщин, фанатично преданных милитаристской политике советских экспансионистов. Этим парам очень хорошо платят за службу. У перечисленных пар — у Тремьянов, Кардоне и Остерманов — в настоящее время имеются тайные закодированные счета в Цюрихском банке в Швейцарии, где лежат весьма значительные суммы, о которых они никогда не сообщали.

— Вы сами не понимаете, что говорите!

— Даже допуская возможность совпадения — а все пары были тщательно проверены, все, — мы пришли к мнению, что вас используют как очень удачное прикрытие для «Омеги». Вы журналист, человек вне всяких подозрений. Мы не утверждаем, что все три пары вовлечены в эту ситуацию. Вполне возможно, что одну или, скажем, две пары используют как прикрытие, как приманку, подобно вам. Но сомнительно. Все доказательства — счета в Швейцарии, профессии, не совсем обычные обстоятельства, связанные с вашей компанией, — указывают на то, что тут действует ячейка.

— Тогда почему вы не причисляете к ней и меня? — совсем уж одурев, спросил Таннер.

— Вся ваша жизнь, начиная с рождения, исследована профессионалами с микроскопической дотошностью. И если мы ошибаемся относительно вас, то просто не имеем права заниматься своим делом.

Таннер в полном изнеможении опустился в кресло.

— Так чего вы хотите от меня? Что я должен делать?

— Если наша информация верна, Остерманы прилетают в пятницу на восточное побережье и остаются на уик-энд с вами и вашей семьей. Это верно?

— Это было верно.

— Ничего не меняйте. Не меняйте положение вещей.

— Теперь это невозможно.

— Есть только один путь — ваша помощь нам. Всем нам.

— То есть?

— Мы считаем, что сможем накрыть эту «Омегу» во время уик-энда. Если вы поможете нам.

— Каким образом?

— До приезда Остерманов остается четыре дня. Все это время наших подозреваемых — Остерманов, Тремьянов и Кардоне — будут держать в состоянии нервного напряжения. В доме у каждой пары начнут раздаваться непонятные телефонные звонки, будут приходить телеграммы из Цюриха, произойдут случайные встречи с незнакомыми людьми в ресторанах, коктейль-барах и на улице. Смысл всех этих действий в том, чтобы им стало ясно: Джон Таннер — не тот, за кого себя выдает. Вы кто-то другой. Возможно, двойной агент или информатор Политбюро, или добросовестный работник моей собственной организации. Информация к ним станет поступать достаточно странная, чтобы вывести из равновесия.

— И сделать мою семью мишенью? Я не позволю! Нас убьют!

— Вот на это они никогда не пойдут.

— А почему бы и нет? Если все, что говорите, правда — почему нет? Но я знаю этих людей. И не могу в это поверить!

— В таком случае, вообще нет никакого риска.

— Как это?

— Если они — любая пара или же все — не имеют отношения к «Омеге», то станут вести себя совершенно нормально. Они сообщат об инцидентах, которые с ними произойдут, в полицию или в ФБР. И мы это узнаем. Если же одна или две пары обратятся с таким сообщением, а остальные этого не сделают, мы узнаем, кто «Омега».

— И… ну, предположим, что вы правы. И что тогда? Какие твердые гарантии вы можете мне дать?

— Тут есть несколько факторов. Расчет на «защиту от дурака». Я уже говорил, что информация относительно вас будет носить фальшивый характер. Кто бы ни был «Омегой», они пустят в ход свои источники и проверят данные через Кремль. Наши союзники там тоже подготовлены. Запрос перехватят. Информация, которую «Омега» получит из Москвы, будет содержать чистую правду. Правду, которая существовала до этого дня. Вы просто Джон Таннер, директор службы новостей и не имеете никакого отношения ни к каким тайнам. Роль приманки сыграет следующее. Тем, кто будет проверять вас, Москва сообщит, чтобы они присмотрелись к другим парам. Они могут быть перебежчиками. Мы внесем раскол. И тут, на пике конфронтации, выйдем на сцену.

— Что-то слишком легко. И просто.

— Любая попытка покушения на вас или вашу семью подвергнет опасности всю операцию «Омега». А они не захотят пойти на такой риск. Слишком много сил вложено. Я же сказал, что они фанатики. А дата начала операции «Омега» примерно через месяц.