Юнь вскинул голову.

– А как же я? Вы оставите меня здесь?

Гэнт с безразличным видом пожал плечами.

– Вас никто не задерживает. Можете уйти, если хотите. Я бы даже хотел, чтобы вы рассказали своим о том, что здесь происходит. Сделать вы уже ничего не успеете – мы выполним приказ.

Скотту все это не понравилось, как и другим, и он выразил майору свое мнение. Но больше его интересовал китайский солдат, не пожелавший поделиться с ними информацией.

Профессор подсел к Юню и тихо, чтобы не смутить солдата, спросил:

– Вы много читаете?

– Конечно.

– Я тоже много читаю. Постоянно. Все, что попадает под руку, от комиксов до философских работ. Люблю слова. – Юнь молчал, похоже, не понимая, к чему клонит собеседник. – Вы читали Сунь-цзы?

– Да, читал, – ответил солдат. – Сунь-цзы. «Искусство войны».

– Этого китайского стратега и философа, жившего более двух тысяч лет назад, до сих пор читают политики, бизнесмены и военачальники по всему миру. Как говорил Сунь-цзы? Он советовал держать врагов под рукой. – Юнь медленно кивнул. – Искусство войны заключается в том, чтобы приспособиться к тому, что проявится в сражении. Вы уже не прошли первое испытание, первыми открыв огонь. В панике вы обнаружили и свою силу, и свою слабость.

– Мастер Сунь учил не рассчитывать на то, что противник не нанесет удар, но готовиться к тому, чтобы отразить его.

– Верно, – согласился Скотт, хорошо помнивший тот раздел, о котором говорил солдат. – Он также советовал не полагаться на то, что противник не станет атаковать, но рассчитывать на то, что не может быть атаковано. Мы нашли брешь в вашей обороне и сейчас идем туда, где вы не сможете нас атаковать.

– А почему вы думаете, что мы не укрепили оборону города?

Скотт медленно и со значением улыбнулся и, поймав взгляд китайца, неспешно поднялся.

– Спасибо, Юнь. Вы сказали мне все, что я хотел услышать.

Солдат торопливо, едва не поскользнувшись, вскочил.

– Я ничего вам не сказал!

– Вы сказали все. Это вы – последняя линия китайской обороны. Нам нечего там бояться, кроме самого страха.

– Там есть существа!

– Не сомневаюсь. Но они не китайцы. А значит, нам нужно готовиться к неизвестному.

– Спускаться туда – самоубийство.

– Но мы будем контролировать то, что нельзя атаковать. У нас будет преимущество. Конечно, если вы попытаетесь держать противника под рукой… то, может быть, когда-нибудь сумеете изменить ситуацию в вашу пользу.

Некоторое время Юнь молчал, словно снимания некое внутреннее противоречие. Потом неохотно кивнул.

– Наверху у меня припасы, – угрюмо пробурчал он. – Мне надо их забрать.

Скотт вопросительно посмотрел на него.

– Ну, новая обувь. Без нее я далеко не уйду.

Гэнт кивнул Хаккетту.

– Сходите вместе с ним.

Хаккетт повел китайца туда, где хранилось обмундирование.

– Неплохо, доктор Скотт, – похвалил ученого майор. – Сунь-цзы? Думаю, вы посвятили себя не тому занятию. Не служили в армии?

– Сказать по правде, – признался Скотт, – в военном искусстве я полный профан. Просто помню, что было написано на каком-то листке. Слова можно повернуть как угодно.

– Что ж, проводник у нас есть. Выкачайте из него побольше информации. Нам надо побыстрее туда спуститься. Но ответьте мне на один вопрос, профессор: откуда вы знаете, что он не уведет нас к черту на кулички?

– Я и не знаю, – ответил Скотт, поправляя крепления на сапогах.

– Все неправильно, – тихонько простонал себе под нос Мейтсон.

Они спускались по ледовому туннелю, а так как он шел непосредственно за Гэнтом, то бесконечное бормотание, похоже, успело порядком надоесть и без того раздраженному майору.

– Я здесь не для того, чтобы задавать вопросы. Мое дело – исполнять приказы.

– Ну, может быть, у вас все же появилось желание спросить кое о чем, – провокационно предположил инженер, – и у нас появится возможность прожить чуточку дольше.

– А может, нам и не суждено выбраться отсюда живыми, – холодно отрезал майор.

Остальные члены группы изо всех сил старались не обращать внимания на мрачные комментарии Гэнта, эхом разносившиеся по ледяному коридору.

– Я просто знаю, что есть и другое решение, – упрямо протянул Мейтсон и, неожиданно поскользнувшись – не помогли даже шипы на сапогах, – рухнул на подтаявший лед.

Группа остановилась.

– Боже! – воскликнул он. – Вы только посмотрите – лед голубой! Вода голубая! Я даже не заметил лужи. Воду не отличить ото льда.

Гэнт оглянулся. Маленький отряд растянулся. Хаккетт и Пирс едва тащились, тогда как Юнь и Новэмбер, молодые и полные сил, не испытывали никаких трудностей.

Туннель, по которому они шли, имел в диаметре около девяти футов, и по дну его, медленно пробивая путь во льду, стекал тонкий, едва заметный ручеек. Не приходилось сомневаться, что со временем вода превратит туннель в расщелину.

– Ладно. У меня их немного, но, похоже, пришла пора воспользоваться.

Гэнт засунул руку в карман штанов и вытащил маленький серебристый контейнер. Мейтсон, все еще бормоча что-то, не без труда поднялся из практически незаметной лужи, растекшейся по замерзшему дну коридора.

Гэнт перевернул продолговатый цилиндр и повернул крышку. Потом вытащил из днища длинный серебристый болт и, поставив контейнер на лед, придавил его ногой.

Эффект последовал незамедлительно. Шипучая светящаяся зеленоватая краска смешалась с водой, ясно выявив русло ручейка и заодно осветив туннель.

Мейтсон постучал ногой по снегу, давая понять, что готов продолжать путь.

– Я в порядке, – сказал он.

Гэнт покачал головой, с трудом скрывая нетерпение.

– Майклс и Хиллман уже ушли вперед. С боеголовкой. И даже без цветовых маркеров.

– Что ж, они молодцы, – буркнул Мейтсон.

– О чем думаешь? – тихонько спросила Сара и, достав из внутреннего кармана парки сигарету, щелкнула зажигалкой. – Все молчишь и молчишь.

– О чем думаю? Вспоминаю Лейбница и его «Лингва генералис», – признался Скотт.

– Ну конечно, о чем же еще, – сухо прокомментировала Сара.

Он обернулся и, увидев сигарету, поморщился.

– Знаю, знаю, – сказала Сара. – Это то, что меня убьет. Слава богу, конец света близок, так что рака можно уже не бояться.

Скотту ее ответ вовсе не показался смешным.

– Думаешь, ты такая крутая?

– Что? – удивилась Сара.

– Ну, ты же ведь играешь, – заметил Скотт. – Ты не только умная, но и крутая. Мужчины для тебя – ерунда. Ты полностью контролируешь ситуацию и саму себя. При этом ты то и дело даешь промашку, и человеческая сущность, которая так глубоко скрыта в тебе, постоянно вылезает наружу. И тебе нравится задавать вопросы вроде «О чем думаешь?»

Какой он настырный. Какой напряженный. Обычно такого типа мужчины не вызывали в ней ни малейшего интереса, но в Ричарде было что-то такое, что притягивало ее к нему, вызывало желание раскрыться. Или, может, все дело в разыгравшихся гормонах. Так или иначе, но сказанное им задело за живое. И, похоже, он понял это по ее глазам.

– А ты думаешь, что все на свете знаешь.

– В том-то и проблема, что не все, – ответил Скотт, в равной степени уязвленный ее замечанием. – Но хотелось бы.

– Предлагаю пари, – сказала Сара. – Ты расшифруешь язык раньше, чем расколешь меня.

– Принято, – согласился Скотт.

Туннель делал резкий, S-образный поворот, и лингвист, чтобы удержаться, попытался вонзить в стену ледоруб. Кусочки льда разлетелись во все стороны.

Стены туннеля то сжимались, то расходились. Кое-где из них торчали острые как бритва осколки. Полосы голубого льда сменялись белыми полосами. Странно. Непривычно. Иногда создавалось впечатление, что они смотрят вовсе не на лед. Все дело в преломлении света, объяснила Сара. Он может доходить до невероятной глубины, так что если им повезет, то тьмы не будет даже тогда, когда они спустятся на целую милю.