Апрель 1978 года

Подобрав Никифорова у метро «Войковская» ровно в девять часов вечера, Цвигун, не включая поворотника, рванул черную «Волгу» по диагонали в крайний левый ряд и со скоростью 100 километров в час погнал машину к кольцевой дороге.

Севший рядом Никифоров неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

— Не любите скорость, генерал? — не отрываясь от дороги, спросил Цвигун.

— Когда она не продиктована КОНКРЕТНЫМИ причинами, не люблю. Точнее, не понимаю. Если бы за рулем сидели не вы, а какой-нибудь другой человек, я бы подумал, что это бегство…

— А вы считаете, генерал, что у меня еще нет серьезных оснований бежать без оглядки?

— Такие основания, если как следует подумать, есть у каждого человека, — спокойно ответил Никифоров.

— Что ж, за откровенность спасибо, — пробормотал Цвигун и увеличил скорость.

— Куда мы едем?

— В зависимости от обстоятельств, — бросил Цвигун. — Если нам предстоит долгий разговор, то в один домик на Клязьминском водохранилище. Если не очень, то поговорим в машине…

— Как только выедем за кольцо, остановите где-нибудь на обочине, после Химок, Семен Кузьмич, — негромко предложил Никифоров. — Разговор недолгий, но важный… Было бы желательно, чтобы вы при нем не отвлекались на вождение.

— Хорошо, — кивнул Цвигун.

В течение двадцати минут, пока первый заместитель председателя КГБ не заглушил мотор, в широком «кармане» для отдыха водителей большегрузных автомобилей, оба не проронили ни слова.

— Судя по тому, что вы потребовали срочной встречи, что-то случилось, генерал?

— Да, случилось, — кивнул Никифоров и опустил стекло в своем окне. — Ситуация похожа на анекдот, Семен Кузьмич, но у меня действительно есть для вас новость хорошая и новость крайне скверная. С какой начать?

— Со скверной, — негромко откликнулся Цвигун, не глядя на шефа внешней разведки ГРУ.

— При выполнении задания в Англии по перехвату подполковника Виктора Мишина погибло пятеро моих людей… — голос Никифорова звучал глухо, без интонаций. — То есть все участники операции. Сам Мишин исчез. Мои люди пытаются выйти на его след, но, думаю, это пустая трата времени…

— Полагаете, контроперация?

— Со стопроцентной гарантией да, — кивнул Никифоров. — Против моих людей определенно действовали профессионалы, у которых было и больше возможностей, и, что принципиально важно, — больше информации.

— Кто же?

— Об этом я хотел спросить вас, Семен Кузьмич, — произнес Никифоров.

— Меня? — Цвигун медленно повернул к нему свою крупную голову. — Вы что, сдурели, генерал?!

— Мне с самого начала не нравилась вся эта история, — не замечая реакции Цвигуна, продолжал Никифоров. — На первом этапе это происходило на интуитивном уровне, затем стали возникать вопросы оперативного плана… Видите ли, Семен Кузьмич, я в разведке не первый год и усвоил для себя одну истину: вступая в драку, не зная ЗАМЫСЛА противника, основной идеи задуманного, ты обрекаешь себя на поражение. В данном случае я нарушил это золотое правило, за что и поплатился…

— Я не понимаю, о чем вы толкуете, генерал! — процедил Цвигун, с неприязнью поглядывая на гэрэушника. — Вы можете выразить свои сомнения более конкретно, без аллегорий?

— Я вряд ли смогу подкрепить свои соображения конкретными фактами, но для меня совершенно очевидно, что КОМУ-ТО очень сильно, ну, позарез, понадобились вы, Семен Кузьмич. Точнее, ваша голова. Судите сами: некто Мишин, беглый подполковник из вашей конторы, выходит на МОЮ агентуру в Лондоне и начинает торговать документами, в которых по-настоящему можете быть заинтересованы только вы. Но что любопытно: этот самый Мишин наотрез отказывается передать их в другие руки, даже слышать не хочет о материальной компенсации и настаивает только на личной встрече с вами. Естественно, за рубежом, где он будет находиться в относительной безопасности…

— Все логично, — пожал плечами Цвигун.

— Это меня и убивает, Семен Кузьмич! — воскликнул Никифоров. — Настолько логично, что я даю вовлечь себя в эту авантюру, хотя все время испытывал некое внутреннее сопротивление. Смотрите, что происходит потом. По версии, ваш Мишин — беглец, одиночка, отчаявшийся авантюрист, который стремится спасти свою жизнь. Здесь таилось первое противоречие, которое я недооценил: профессиональный нелегал со стажем лучше, чем кто-либо другой, понимает: ввязываясь в авантюру подобного масштаба, у одиночки НЕТ НИ ОДНОГО ШАНСА НА УСПЕХ. Человек, рассчитывающий только на собственные силы и задумавший вести торг с целой спецслужбой, — это практически смертник, камикадзе. Следовательно, ваш бравый подполковник никогда бы не вышел на моего лондонского резидента, не знай он наверняка, что за его спиной стоит или стоят НЕКТО, обеспечивающие ему тылы, гарантирующие прикрытие, техническую сторону операции, собирающие для него секретную информацию и прочее…

— Вы не знаете этого типа! — возразил Цвигун. — У него врожденный инстинкт убийцы. Он — одиночка по сути своего характера. Подполковник Мишин никогда не работал в команде, максимум — с одним подручным. Профиль Мишина — индивидуальные задания, автономный поиск, подчинение минимальному числу руководителей. На его личном счету, генерал, больше тридцати убийств…

— Но Мишин НЕ МОГ уничтожить в одиночку пятерых таких же профессиональных убийц, как и он сам! — негромко взвизгнул потерявший на секунду контроль над собой Никифоров. — Это невозможно технически, неужели вы этого не понимаете?! Но ведь кто-то же это сделал! Кто-то отследил прекрасно подготовленных, снабженных самыми современными способами связи и маскировки агентов! Кто-то же просчитал нашу операцию и ликвидировал ее исполнителей. Оставим на время вопрос, кто это сделал. Давайте поразмышляем вместе над тем, ВО ИМЯ ЧЕГО это было сделано? Здесь мы сталкиваемся с классическим несоответствием между целью и методами. Мы хотели элементарно выкрасть Мишина, заставить его выложить на стол компромат на Андропова, которым он торговал и который так вам необходим, Семен Кузьмич. Ничего больше, верно? Обычная операция спецслужбы. Но этот самый КТО-ТО, с самого начала откровенно выставивший Мишина с его предложениями, как лот на аукционе Сотби, этого тем не менее не захотел. Причем не захотел так сильно, что ликвидировал пятерых агентов советской военной разведки — случай неслыханный, экстраординарный! Ну, взяли бы мы Мишина, так что особенного? Ведь когда ему дали понять, что на встречу с вами, Семен Кузьмич, вряд ли имеет смысл рассчитывать, он же не исчез, не растворился в другой стране, не стал предлагать свой специфический товар кому-нибудь другому, а упрямо продолжал контакты с моим резидентом. И тогда я спросил себя: «А почему, собственно?»

— Вы нашли ответ на этот вопрос? — на скулах первого зампреда КГБ играли желваки.

— Нашел, Семен Кузьмич, — кивнул Никифоров и невидящим взглядом уставился в ветровое стекло «Волги». — Но, к сожалению, слишком поздно. То, что Мишин — типичная подставка, вроде железного зайца на шесте, за которым как угорелые несутся собаки, я догадывался с самого начала. Однако сейчас я понял другую вещь… Знаете, Семен Кузьмич, много лет назад, почти сразу же после войны, мы с супругой выходили из ресторана гостиницы «Москва», где обмывали Звезду Героя моего близкого друга. Было уже хорошо за полночь, когда мы распрощались и направились к выходу. В вестибюле гостиницы нам преградила дорогу очень симпатичная пара — средних лет импозантный мужчина южного типа и очаровательная блондинка. Мужчина рассыпался перед нами в извинениях и сказал: «Я хочу кое- что доказать своей недоверчивой супруге, а потому очень прошу вас, пожмите мне, пожалуйста, руку…» Мы с женой были слегка навеселе, настроение было отменным, короче, я охотно протянул незнакомцу правую руку, которую тот энергично пожал.

— Все? — спросил я.

— Все, уважаемый, — улыбнулся мужчина и протянул мне… мои наручные часы, неведомо каким образом оказавшиеся у незнакомца.