Малыш почесал в затылке:
— Что ж получается — институтчики с гномами поцапались?
Роджер покачал головой:
— Как ты думаешь, что бывает с человеком после удара вот таким вот топориком?
— Две половинки человека… А что ж тут тогда было?
— Вот сейчас разбираться не время, — я нервно постукивал себя Хельмбертом по плечу. — Чтоб тут ни стряслось, надо драпать побыстрей. Нас вот-вот атакуют.
— Кто?
— Сам бы хотел знать… Ладно, пошли, — и я снова двинулся вперед.
Миновав поворот, я остановился и ошалело присвистнул — комнатка выходила в длинный, метров тридцать, зал обрывающийся низкой платформой, а дальше тянулся тоннель, заканчивающийся каменной стеной на севере и уходящий в темноту, пронизанную редкими красноватыми лампочками, на юге. Я соскочил с платформы и тут же споткнулся о матово блестящий металлический рельс:
— Эт-то что еще?!
— Не видишь — подземка, — Малыш, похоже, решил ничему не удивляться. Он спрыгнул и остановился рядом со мной:
— И когда следующий поезд?
— Откуда она тут взяться-то могла? — Роджер тоже спрыгнул с платформы. Малыш невозмутимо пожал плечами:
— Построили, наверно… Но вопрос в том, можно ли по этому тоннелю куда-то выбраться.
— Раз есть тоннель, должна быть и следующая станция, — рассудительно заметил Старый.
— Ага, а так же газетный киоск и торговля прохладительными напитками… Через сотню-другую километров, — Малыш сплюнул.
— Ну, других вариантов все равно нет, — я задумчиво уставился в темноту. — Зато в таких вот штучках всегда должны быть вентиляционные ходы… Да и тоннель идет к югу, то есть в нужном направлении.
Старый оскалился:
— Бред какой-то… — помолчал и добавил: — Группа Риккарда занималась гномами, я об этом что-то слышал. Выходит, они все погибли.
Ох, не нравится мне его голос… Я рявкнул:
— Меня с ними не было! Кто б там ни был, он еще узнает, что такое Чародей. Все, ходу!
Мы топаем по тоннелю уже не меньше получаса, я, как обычно, пру впереди с видом тяжелого танка, стараясь сохранить на физиономии бодрое и решительное выражение и пресекая поползновения оной к вытягиванию. А вытягиваться ей, прямо скажем, есть от чего — чужая Сила становится все более ощутимой, давит как пресс. И не нежить это, а что-то живое, причем не одно существо, а множество, связанное объединенной Силой, хищной и ненавидящей. И вся она сосредотачивается на мне… Ребятам, конечно, тоже перепадает — за мной идет Ларико, я спиной ощущаю ее страх, и бодрости мне это как-то не прибавляет, но не могу ж я ей сказать: «А ну-ка, перестань бояться!», тем паче, что сам из последних сил держусь, пот по физиономии градом катится. От основного тоннеля то вправо, то влево ответвляются какие-то низенькие ходы, но в них меня свернуть не заставишь — оттуда так и несет чем-то скверным. Смертью оттуда несет…
Ларико сзади простонала:
— Слушайте, давайте передохнем немного, а то чем дальше, тем хуже…
Я кивнул. Как бы мне ни хотелось отсюда выбраться, но покуда я больше ни шагу ступить не могу, мышцы как свинцом налиты. Очевидно, побочный эффект Силовой борьбы…
Мы молча опустились на землю. Так, надо бы прислушаться… Основное сосредоточие врагов сзади, чуть ли не на пятки нам наступают. Впереди тоже есть, но там их поменьше. Малыш пробормотал:
— Сколько лет живу, а такого мандража не припомню… Не нравится мне все это…
— А кому нравится? — окрысился Старый. — А может, мы коридором ошиблись?
— Назад поворачивать нельзя, там смерть, — хрипло сообщил я. И в тот же миг почувствовал удар чужой Силы, волна ее ненависти захлестнула меня с головой, я шкурой ощутил ее желание до меня добраться — до моей плоти, до моей Силы… В игру вступил Юрд, ощущение страха несколько утихло, чужая Сила отступила. Пока отступила.
— Э, Ученик Чародея, что с тобой?
Да, похоже, видок у меня еще тот… Просто чувствую, как кровь от щек отлила. Стискиваю рукоять Хельмберта, чтобы подавить дрожь в руках:
— Психическая атака… Кто б там ни был, он понимает, что надо первым делом меня обезвредить.
Роджер до этого момента что-то сосредоточенно обдумывавший, поднимает голову и негромко спрашивает:
— Те, кто там… Их много и они маленькие, так?
— Так.
— Без ремней и сапог… — раздумчиво повторил он. — А ремни и сапоги из кожи. Помнишь, что пацан в Нижнем городе рассказывал?
— Ты думаешь… — у меня даже голос прервался. Роджер кивнул:
— Крысы. Много крыс.
— Только-то, — усмехнулась было Ларико, но замерла, увидев, как у меня, несмотря на все старания, рожа вытягивается на добрых полметра. Вот оно что… Но откуда взялась та Сила, что их держит? Она ж явно разумного происхождения… Ладно, сейчас в этом разбираться не время.
Рывком поднимаюсь с земли:
— Пошли. Сваливать надо — чем быстрей, тем лучше.
И в следующую секунду начинается атака — та Сила пригибает меня к земле, парализует волю… Бросаю вперед, как можно дальше, знак Огня, где-то впереди, пока еще далеко — многоголосый негодующий писк. Основная сила — та, что позади — в ответ на мой удар усиливает прессинг, теперь его мишень не только я. Краем глаза вижу, как Роджер, сжав руками голову, оседает на землю, заваливается вперед Ларико…
Новый натиск чужой Силы швыряет меня на колени, злоба ее не дает подняться, застилает глаза серой пеленой. Чувствую, как моя Сила, моя жизнь потихоньку уходит из меня, кажется, уже слышу топот тысяч и тысяч маленьких лап, Юрд подкачивает мне Силу, но и этого не хватает…
Ну нет, какая угодно смерть, только не такая! На меня накатывает ни с чем не сравнимое омерзение, оно пересиливает даже страх и усталость, и я поднимаюсь на ноги. Прессинг усиливается, я знаю, что долго мне не продержаться, но тут совершенно неожиданно появляется третья Сила, подключается ко мне, заставляет выпрямиться, поднять меч — и я вижу вдруг четко, как на картинке, всю структуру этой мерзостной стаи — тончайшие коричневые Силовые нити, сходящиеся в одну точку. Они связаны и между собой, но стоит ударить в точку пересечения — и связи распадутся… Это я понимаю уже не умом, спинным мозгом, выкрикиваю, словно заклинание, короткое и яростное ругательство, вычерчиваю в воздухе Хельмбертом знак Силы, собираю его в микронной толщины луч — и направляю в эту точку.
Прессинг сразу исчезает, но пропадает и контакт с Силой, поддерживавшей меня, я стою на подгибающихся ногах, опершись на Хельмберт как на трость. Стена чужой, непонятной Силы, двигавшей крысами, рассыпалась как стекло, вдребезги, распалась на тысячи осколков, до сих пор смертельно опасных, хотя сейчас ими движет всего навсего голод. Собираю остатки своей Силы, бросаю в них огонь и оседаю на землю. Сейчас — будь что будет, я выхожу из игры. Кто-то, кажется, Малыш, подхватывает меня на руки, куда-то несет, сворачиваем с прямой, приоткрыв на момент глаза, успеваю заметить, как Роджер, по-кошачьи пригнувшись, швыряет за поворот одну за другой две гранаты, а потом опять опускается пелена тумана.
Дальнейшего я не отразил, мне только показалось, что мы долго бежали вверх по винтовой лестнице, вернее, бежал Малыш, а я находился у него на руках, фактически в полном отрубе. Потом за нами захлопнулась какая-то дверь, лязгнул засов, и меня бережно опустили на пол. Пол, по-моему, железный.
С этого момента я начал потихоньку приходить в себя — спасибо Юрду. Но окончательно очнулся только тогда, когда кто-то принялся осторожно похлопывать меня по щекам:
— Э, Ученик Чародея, ты в порядке?
— В полном. Отвали, — пробормотал я, подтянул под себя ноги и уселся, привалившись спиной к стене. Только после этого я открыл глаза. Надо мной наклонился Роджер:
— Наконец-то… Мы уж думали, ты все…
— Не дождетесь. Все в сборе?
— Все. Сказочный фарт.
— Мы еще не выбрались, — напомнил Старый. Я приподнялся еще немного и огляделся. Комнатешка что надо — примерно десять на десять метров, и абсолютно пустая. В дальнем конце вдоль стен поднимаются два железных трапа, на уровне метров трех железная же галерея, под ней — три распахнутых двери, откуда несет какой-то затхлостью. На стене между ними останки переговорного устройства — такое ощущение, что по нему от души кувалдой врезали… Посреди комнаты валяются какие-то деревянные обломки, скомканная черная куртка, пожарный багор… И везде — отстрелянные гильзы. Картинка ясная.
