Сейчас его глаза горели так же, как и перед тем, как он хотел поцеловать ее.

- Что ты делаешь? - завизжала она, схватив платье и пытаясь им прикрыться. Ее бюстгальтер и трусики закрывали самые важные части тела, но они не спасли ее от смущения. Или возбуждения.

Улыбка, которой одарил ее Тристан, напомнила ей малыша, который только что нашел конфетку за диваном.

- Думаешь, я бы ушел, зная, что могу понадобиться тебе?

- Ты мне не понадобишься, - выпалила она. - Клянусь.

Огонь в его глазах разгорался все ярче, словно она дала ему сексуальный намек.

- Нет, ты нуждаешься во мне, маленький дракончик, - сказал он мягко. - нуждаешься. - Слова были насыщены обещанием и не имели ничего общего с ее новым гардеробом. - Когда-нибудь я докажу тебе это.

Джулия решила сменить тему разговора, пока ее язык не стал резиновым, а тело не начало дрожать от желания. Если бы он только не пах так соблазнительно и не смотрел так чувственно...

- Где.. Где Гарри?

Стук сердца, и Тристан утратил чувственное сияние. Его глаза наполнились ужасом, и он прошептал:

- Этот мужчина хочет меня, Джулия. Как любовника!

- Я знаю, - ответила она и взмолилась, чтобы Тристан не заметил, как ее голос дрожит от смеха. Но он заметил и прищурился.

- Ты знаешь?

- Ага.

- И ты оставила меня с ним наедине?

Она сжала губы, а потом ответила:

- Ага.

Смотря на нее, Тристан барабанил пальцами по двери.

- Может, мне следует сделать с тобой то, что я сделал с ним.

С ее губ сорвался стон. перед ее глазами стояла картина с оторванными конечностями и окровавленным полом.

- Ты же не убил Гарри? - Тишина в ответ, от которой ее вены покрылись коркой льда. - Тристан, пожалуйста, скажи мне, что не убил его.

- Не убил, - наконец-то неохотно признался он. - Я запер его в кладовке.

- Мертвым или живым?

Он выпрямился, а выражение лица лишилось всяких эмоций.

- Я не буду убивать твоих людей, Джулия.

Она почувствовала облегчение, но оно быстро улетучилось, поскольку она вспомнила, что все еще раздета. Она замахала на Тристана руками.

- Иди и выпусти его, подглядывающий Том*.

*Подглядывающий Том/Любопытный Том - триллер, повествующий о молодом человеке, который является серийным убийцей, снимающим предсмертные судороги убитых им женщин, чтобы изучить природу страха и мучений.

- Я Тристан.

- Слушай, это женская примерочная. - Когда он не ушел, она добавила: - Мужчинам здесь быть нельзя.

- Во время обучения, - сказал он голосом, полным решимости, - я главный. Покупка новой одежды - часть обучения. Это значит, что ты слушаешься меня. Я останусь.

Проклятие! Он прав. Она не может нарушить еще одно условие. Ей оставалось только одно:

- Пожалуйста, Тристан, умоляю тебя. Освободи Гарри, пока мы не нарвались на неприятности.

Тристан напрягся, на его лице бушевали эмоции, которые она не могла определить, а может, и не хотела. И все же она заметила оттенок боли на его лице, такой невыносимой, что было удивительно, как он выжил.

- Ты в порядке? - Она забеспокоилась и подошла ближе к нему. Только дверь мешала им прикоснуться друг другу. Она дотронулась до его ладони. - Что случилось? Ты так побледнел.

Ярость и недоверчивость смешались на его лице.

- Ты умоляла меня, - холодно произнес он. - Ты умоляла меня уйти.

- Конечно, умоляла. - Рассердившись, она строго посмотрела на него. - Ты можешь уйти? Я хочу переодеться.

Не говоря ни слова, он развернулся и ушел. "Быстрее, быстрее, быстрее", - мысленно подгоняла себя Джулия, надевая свои джинсы и футболку. Она попыталась не думать о том, что в действительности Тристан думал о ее теле. Наконец-то одевшись, она схватила первых десять попавшихся под руку платьев, выбранных Тристаном, несколько брюк с вешалок и направилась к кассе.

Ей как раз давали сдачу, когда к ней подошел Тристан. Гарри находился рядом с ним.

- Как ты и просила, - сухо сказал Тристан.

- Спасибо. - Она быстро посмотрела на продавца - он был раздражен, но по крайне мере живой, - а затем сфокусировала свое внимание на Тристане. - Мне нужно зайти еще в несколько магазинов, пока мы не отправились домой. - Она взяла выходной и хотела купить все необходимое в этот день.

- Что насчет твоих платьев?

- Я только что купила их.

- Я хотел бы увидеть их на тебе.

Неужели она расслышала немного хныканья в его голосе?

- Я покажусь тебе в них позже, ладно?

Когда я смогу спокойно переодеться за закрытой дверью.

- Ты знаешь значение слова "главный"? - прорычал он.

- Видимо, нет, - пробормотала она.

Тристан медленно прислонился к прилавку.

- Наверное, мне нужно преподать тебе уроки послушания, помимо соблазнения.

Джулия резко убрала непослушный локон с глаз, выбившийся из прически.

- Только попробуй, крутой парень, и я преподам тебе урок карате.

- Должен признать, что я все больше заинтригован этим твоим карате. Может, ты тренируешься голой?

- Только в "черные дни", - ответила она. - А теперь пошли.

Нагруженные пакетами, они зашли еще в три магазина, купив обувь, разные аксессуары и да, нижнее белье, которое она приобрела, пока Тристан был занят поглощением "прекрасных деликатесов" - корндогами* и картошкой фри.

*Корндог - аналог сосиски в тесте или хот-дога. Сосиска покрывается толстым слоем теста из кукурузной муки и жарится в горячем масле.

Не важно, куда они направлялись, он никогда не отставал от нее, говорил, что ей нужна защита, а он ее и защищал. Конец истории. Если какой-нибудь мужчина смел посмотреть на нее недружелюбно - или дружелюбно, - веселый раб любви тут же превращался в демона из ада. Она хмурилась. Ворчала на него. Пыталась разжать его кулаки.

Невыносимо. Просто невыносимо.

Дома она усадила его перед телевизором, а сама приняла расслабляющую ванну с пеной. Как и любого другого мужчину, Тристана просто зачаровало телевидение.

Кто бы мог подумать!

Независимо от того, рядом твой хозяин или нет, ты всегда находишься в его подчинении.

Тристан откинулся на мягком вельветовом кресле, вертя в руках новый нож и уставившись в потолок. В его центре капали огни, словно забытые слезы, но они были задрапированы в стекло цвета бургундского вина. Комнату заполнял шум голосов, доносящийся из коробки, стоящей перед ним. Он слышал, как снаружи смеются дети, как раз напротив окна, окрашенного в королевский, насыщенно синий цвет.

Они так счастливы там. Они не знали, как это - умолять о чем-нибудь.

Джулия знала. Она умоляла его.

В магазине одежды она попросила его уйти, а когда он отказался, начала умолять его.

Умолять его.

Он ненавидел себя за это, потому что знал, что чувствуешь, когда унижаешься. Когда слова: "Я умоляю тебя" совались с губ Джулии, он захотел вырвать себе сердце и отдать ей этот причиняющий боль орган.

Как много ночей он провел, стоя на коленях, со сложенными руками в молитвенном жесте, со слезами, бегущими по щекам, перед его отцом, вымаливая его о чем-либо? Как много раз его брал отец с собой в город, привязывал к столбу, а затем хлестал его до того момента, пока вся спина Тристана не покрывалась кровью? И все лишь для того, чтобы услышать, как он кричит о милосердии?

Бессчетное количество раз.

Боль тех лет омрачила боль от существования в качестве раба любви. Он легко вспомнил все унижения. Развращенность. Если ему нужно было есть, он умолял. Если ему нужно было одеяло, он умолял. Если ему нужен был отдых, он умолял.

Были такие дни, когда он охотно вставал бы на колени, чтобы получить хоть какое-нибудь внимание со стороны отца, который должен был любить его - внимание, которое он никогда не получал. В качестве маленькой мести он научился сдерживать реакции тела, никогда не кричать, никогда не показывать слабость, независимо от жестокости обращения. Он просто направил свою энергию в другое направление - соблазнение. В совсем юном возрасте он стал талантливым соблазнителем, познав все нюансы женского тела, все потаенные места, которые доставляли женщинам удовольствие. Таким образом он нашел короткую отсрочку от жестокой реальности, которая наполняла его жизнь.