- Ну вот, а ты говорил - демон. - Он поднял меч, вытер его о полу рясы монаха и воткнул в ножны. - Самый что ни на есть натуральный Георгий Победоносец. Вот только копьем бы не мешало обзавестись. - Стас пнул ногой попа в рыхлые ягодицы, одновременно корректируя сознание монаха и воинов, стирая память о своем необычном явлении. - Вставайте, отче. Уж солнце в зените, пришла пора полуденной молитвы.

- Кто ты, ярл?[192] - Невероятно быстро пришедший в себя после серии парализующих ударов викинг встал и, почтительно поклонившись Стасу, опустился на одно колено, протягивая ему оба своих меча. - Прими мое оружие как дань победителю.

- Оставь их себе, воин. - Стас смотрел в ясные голубые глаза викинга. - Как звать тебя, берсеркер? Откуда такое мастерство в сече и кулачном бою?

- Величают меня Оттар, сын Льета.[193] Воинскому искусству сызмальства отец обучал, с ним же и в походы ходил во славу Одина. И ты первый витязь, сумевший одолеть меня в честном бою за последние десять лет.

- Имена викингов говорят сами за себя. Страх войска и сын ужаса. Колоритно, ничего не скажешь. А на берегах Нево чего забыл? Неужто такой воин на купеческий кнорр простым стражем нанялся?

- Отцовский фьорд давно разорен войсками короля Карла Лысого,[194] дракар потоплен. Добираюсь до Ладоги. Хочу наняться в дружину конунга Рерика Трувара, владетеля Рустингена,[195] и попытать счастья в землях словенов. А как величать тебя, досточтимый ярл?

- Зови меня, - Стас на секунду задумался, - ну, к примеру, Асбранд.[196]

- Славное имя, и вполне достойно великого воина. Откуда и куда путь держишь, ярл Асбранд? Не желаешь ли примкнуть к нашей ватаге и вступить в дружину конунга? Рерик не скуп на дирхемы[197] и женщин.

- С дружиной мы, пожалуй, повременим. Но ежели до Ладоги компанию мне составите - не откажусь. Насколько я понял, конунг Рерик - христианин? Да и среди вашей языческой компании представитель Церкви Христовой присутствует. - Стас указал пальцем на приходящего в себя и поскуливавшего монаха. - О каких женщинах ты речь ведешь, Оттар?

- Неужто вера и женщины как-то связаны, почтенный ярл? - искренне удивился молодой викинг. - Тем более что народы, населяющие эти земли, в большинстве своем языческой - нашей веры. Разница только в богах. Хвала Одину, девы Чуди, Веси[198] и Словении необычайно красивы и доступны. А сей служитель новой церкви вот уж второй месяц развлекает наше однообразное путешествие своими проповедями да пением псалмов. Веселый малый, и глотка у него луженая.

- Слова святого писания непременно проникнут в темные души варваров и дадут ростки истинной веры, аки прорастают по весне зерна пшеницы. - Святой отец, держась рукой за затылок, с трудом принял сидячее положение и воззрился на Стаса. - Ты какого роду-племени будешь, сын мой, и какой веры?

- Правильного роду я буду и столь же правильной веры. Сам удивляюсь, но, похоже, мы с тобой одной веры будем, отче.

- А почто лицо, облаченное высоким духовным саном, огрел по самой маковке своим мечом железным? - Хитрые маленькие глазки буравили Стаса, и ему на мгновение показалось, что его ментальная кодировка не очень-то подействовала на далеко не простого монаха.

- Случайно, святой отец. Можно сказать, машинально. Принял ваш трубный глас за зов четвертого ангела. Решил было, что настало время Страшного Суда, хотел перекреститься, да вот эти вот нехристи помешали. - Стас указал рукой на приходящее в себя воинство викингов. - Посему крестное знамение пришлось мечом творить, вот вам нечаянно толика благодати и перепала.

- Речи твои отдают богохульством, сын мой. Сдается мне, ты вовсе не благочестивый воин войска Христова, и душа твоя требует моей неусыпной опеки и неустанной молитвы. А к благодати, ниспосланной твоим мечом, не мешало бы приложить чего-нибудь холодного, вон какая шишка вскочила. И горло промочить тоже надобно, пересохло совсем от неустанных трудов, молитв и проповедей. - Монах внимательно присмотрелся к куче скарба, лежащей у ног столпившихся викингов, и, подумав, обратился к рыжебородому гиганту: - Стейн,[199] не осталось ли в твоих мехах толики водицы родниковой, утолить жажду страждущего и невинно пострадавшего служителя божьего?

- Вы, святой отец, вчера вечером, распевая псалмы, два меха вина франкского приговорили, да полбочонка браги за борт вылили, борясь с зельем бесовским. Утром водицу из озера пришлось хлебать, - угрюмо проворчал великан, подбирая с земли огромный топор.

- Как сказано в Евангелии от Марка: "...Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его, но что исходит из него, то оскверняет человека".

- То-то, я смотрю, вас всю ночь рвало, отче. Скверну исторгали, или, может, это морская болезнь вас так одолела? - включился в разговор Оттар.

- Оттар, когда вы планируете причалить в Ладоге? - Стасу изрядно надоело слушать ворчливого попа, явно мучавшегося жесточайшим похмельем.

- Думаю, к вечерней зорьке будем в городе. Тут недалече - верст десять вверх по течению. Купцы уже весь груз, почитай, на корабль перетащили. - Молодой викинг, поставив руку козырьком, рассматривал копошащихся у высокого борта купцов и грузчиков.

- Святой отец, я предлагаю сейчас подняться на борт корабля, а вечером обещаю вам за свой счет облегчение в виде кувшина доброго вина. - Стас развернулся и зашагал в сторону ладьи.

- Да пребудет с тобой милость господняя, праведный христианин! Ибо сказано в Библии: "...Иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим", - под веселый хохот воинов прогрохотал трубный голос монаха в спину Стаса.

Кувшином вина дело не ограничилось, и шумная компания искателей приключений, под монотонный рев псалмов отца Маркуса, разбила о стену припортового трактира уже седьмую пустую трехлитровую глиняную емкость. Из весьма противоречивых и сумбурных рассказов изрядно пьяной варяжской братии Стас усвоил, что в нынешнем смутном времени Ладога является едва ли не основным культурным центром всей Европы. Коренное население, представленное в основном финноугорскими народностями, было разбавлено норманнскими и скандинавскими племенами, представителями Чуди, Веси, Ями[200] и Словении. После призыва местными старшинами на княжение в Ладогу конунга Рустингена Рерика и освобождения последним города от десятилетнего ига викингов сюда хлынули сплошным потоком и бывшие земляки князя.

Таким образом, Ладога к концу IX века представляла собой развитой центр торговли, контролировавший сорокакилометровую полосу порогов нижнего течения Волхова, и являлась форпостом великого торгового пути "из варяг в греки". Стас напрягся и мысленно проложил этот непростой торговый маршрут, послуживший едва ли не основным источником развития и формирования Древнерусского государства. От Балтийского моря он проходил по реке Нева, Ладожскому озеру, реке Волхов, озеру Ильмень, реке Ловать. Затем волоком до реки Западная Двина, далее опять же волоком до реки Днепр, и только потом выходил в Черное море, по которому вдоль побережья Болгарии достигал Константинополя.

Великан Стейн заплетающимся языкам пытался поведать былинную повесть о том, как одиннадцать лет назад он вместе с нынешним шурином конунга Рерика Хельги[201] ходил в поход в здешние места и прибивал щит к вратам Ладоги.[202] Из сбивчивых рассказов перебивающих друг друга флибустьеров, под гул непрерывающихся проповедей совершенно пьяного монаха, Стас кое-как понял, что в настоящее время готовится большой поход в Словенские земли, вверх по течению реки Волхов. Именно с этим связано массовое нашествие в Ладогу разного рода наемников, рассчитывающих, помимо высокой платы за ратное умение, также и на приличную добычу при разграблении богатых словенских городищ.