– Правда? – Джой вспомнила, что читала о расположенном в этой местности зоопарке, но решила, что это какой-нибудь жалкий маленький зверинец, и ей в голову не пришло, что сюда приезжают даже из Лондона.

– Ну да, у них там все есть: слоны, белый тигр, жирафы, разные обезьяны. Пингвины, морские львы.

Он свернул на улицу с указателем «Элмстед», и Джой с волнением осознала, что Шерон уже близко, Шерон живет на Элмстед-стрит! А в следующий миг водитель сбросил скорость, чтобы прочесть номера домов.

– Сорок восьмой, вы сказали?

И не успела Джой ответить, как они уже остановились перед домом Шерон и Генри. Джой посадила Дейзи обратно в переноску, к полному отчаянию Дейзи, и вышла на гравиевую дорожку. Пока водитель выгружал из багажника чемоданы, Джой быстро поднялась на крыльцо и позвонила. За дверью послышался колокольный перезвон. В следующий миг она широко распахнулась, и на пороге показались краснощекие мальчик и девочка, которые дышали так тяжело, будто звонок застал их в разгар беготни.

– Подождите! Подождите! – проговорила девочка, а потом закричала: – Мама!

Рядом с дверью послышалась какая-то возня, и появилась, как показалось Джой, целая толпа детей, они улыбались, разворачивая что-то большое, белое и неподатливое.

– На улицу! – приказал самый старший мальчик лет десяти или одиннадцати.

Джой окружили четверо детей, и, стоя на лужайке, как раз в тот момент, когда водитель захлопнул багажник, они развернули большой самодельный плакат со словами: «Добро пожаловать, Джой!»

На полотнище, точнее, на листах белой бумаги, кое-как склеенных скотчем, были изображены радуги, птицы, цветы, улыбающиеся человечки, нарисованные по принципу «палка, палка, огуречик», и прочие персонажи, известные учителям рисования во всем мире.

– Какая красота! – воскликнула Джой, подумав про себя: «Красивого, конечно, мало, но очень мило!» – Погодите секунду, дайте расплатиться с водителем.

Джой быстро вернулась к такси, заплатила астрономическую сумму в фунтах, полученных в аэропорту за доллары, взяла чек и вернулась к детям, которые уже опустили плакат и теперь стояли на четвереньках перед собачьей переноской. Дейзи заходилась сумасшедшим лаем.

– Можно его выпустить? А он кусается? Как его зовут? – Вопросы сыпались все одновременно.

– Нет-нет! Это она! Это Дейзи. Она добрая! Конечно!

Старший мальчик возился с замком на сумке, и Джой ему помогла. На мгновение она забеспокоилась, как бы Дейзи не убежала, но та любила быть в центре внимания и вряд ли станет удирать, когда к ней тянутся, чтобы погладить, столько рук и столько улыбающихся детей добиваются ее расположения. Так и вышло: сбегав за кустик, о котором она наверняка уже давно мечтала, Дейзи заняла свое законное место в центре внимания.

Джой не заметила, как на крыльце появилась Шерон. На самом деле краем глаза Джой видела, что кто-то появился: женщина средних лет, в фартуке, довольно небрежно одетая. Джой подумала было, что это, наверное, нянька или горничная, но через мгновение поняла, потрясенная до глубины души: это же Шерон!

Волосы у Шерон были коротко острижены, как у большинства пожилых женщин, – когда-то, когда им было по двадцать с небольшим и они обе были очень стильные, Джой с Шерон с насмешкой именовали такую прическу «шлемом». Одета Шерон была в просторную юбку до середины икры, на ногах – сабо и толстые шерстяные носки. Свитер с высоким горлом, почти полностью скрытый под большим фартуком, припорошенным мукой, казался таким растянутым и старым, что Джой невольно подумала, не носила ли его Шерон во время всех четырех беременностей. Невольно фиксируя мелочи, Джой все же немедленно взяла себя в руки, скрыв потрясение от того, как постарела и, чего уж там, подурнела старинная подруга.

Но главное – перед ней Шерон! Ее любимая подружка! Не все ли равно, как она выглядит? Джой, наверное, и сама выглядит не лучшим образом после семичасового перелета и двухчасовой тряски на заднем сиденье такси. Может, Шерон не меньше Джой потрясена тем, как изменилась за эти годы ее подруга.

– Милая моя!

– Солнышко!

Они кинулись друг к другу и крепко обнялись, затем отстранились и поглядели друг другу в глаза.

– Ты выглядишь просто потрясающе! – сказала Шерон.

– И ты! Я так рада тебя видеть!

– Ты долго до нас добиралась. Наверное, падаешь с ног от усталости! Входи же в дом. Кристофер, Тимми, помогите же!

Двое мальчиков помогли Шерон и Джой поднять по ступенькам все чемоданы.

– Генри уехал к матери, он помогает ей разобраться с новым компьютером, – пояснила Шерон. – Скоро будет дома.

Час спустя Шерон с Джой сидели в гостиной перед огнем, пылающим в старинном каменном очаге. На кофейном столике перед ними стояли черный хлеб и английские сыры, паштет и засахаренные орешки, шоколад и виноград. Джой поклялась, что выпьет только один бокал вкуснейшего зинфанделя и постарается не особенно налегать на еду, иначе ее окончательно сморит сон. Ей действительно хотелось, если хватит сил, дождаться прихода Генри, однако часам к четырем они с Шерон обе поняли, что Джой проигрывает битву со сном: у нее буквально слипались глаза, и она клевала носом.

– Ладно, хватит, – сказала в итоге Шерон. – Отправляйся в постель.

Джой почти не запомнила, как они поднимались по лестнице, как она надевала уютную трикотажную пижаму, как забиралась под простыни на самой мягкой, самой чудесной постели на свете. Но вдруг она вспомнила о Дейзи, с которой радостно возились дети все два часа, пока им был запрещен вход в гостиную, поскольку Шерон хотела побыть с Джой наедине.

Когда Шерон задернула тяжелые шторы и комната погрузилась в сумрак, Джой поборола сонливость и тяжело села на постель.

– Дейзи! – прошептала она. – Я совсем забыла…

– О ней позаботятся, – так же шепотом ответила подруга.

Было тихо, тепло и невероятно светло. Джой открыла глаза.

Комната была большая, полная воздуха, а Джой лежала на широкой кровати, четыре дубовые колонки поддерживали над головой полог. Стены были из грубо покрашенного камня, дощатый пол покрыт лаком. Роскошные плотные шторы были задернуты, но в щель между ними проникал луч ослепительно-яркого света. И этот луч падал Джой на лицо.

Рядом с кроватью стояли двое из детей, с которыми она познакомилась накануне. Джой, прищурившись, старалась их рассмотреть. Девочка была круглолицая и белобрысая, она держалась за деревянные прутья в изножье кровати. Мальчик, который был выше сестры дюймов на шесть, внимательно изучал Джой, и его сосредоточенное лицо казалось смышленым и задумчивым.

– Доброе утро, – сказала Джой, силясь сесть и еще больше силясь вспомнить их имена.

– Мама! – завопила белобрысая девочка. – Мама, она проснулась!

– Зои! Кристофер! – донесся откуда-то знакомый голос. – Она устала. Оставьте ее в покое!

Дети выбежали в коридор, захлопнув за собой дверь. Вчера Джой познакомилась со всеми, однако потом Шерон быстро увлекла ее в гостиную, оставив Дейзи на попечении детей. У них еще будет полно времени для общения в ближайшие дни, пояснила Шерон, когда дети принялись ворчать, что их не пускают в столовую, где обедает «тетя Джой». Однако Шерон была непреклонна. Первые часы на английской земле Джой будет безраздельно принадлежать ей и только ей.

Джой снова погрузилась в сон, накрывшись одеялом с головой, окутанная тишиной. Она сознавала, что где-то вдалеке гудят церковные колокола, что кто-то рядом с ней изредка скрипит половицами. Прошло некоторое время. Час? Целое утро? Джой не имела ни малейшего понятия. Все, что она знала, – матрас необыкновенно удобный, подушка чудесно мягкая, а свет в комнате приглушен.

Однако освещение вдруг изменилось. Джой услышала, как деревянные кольца проехали по перекладине, когда Шерон раздвинула шторы и комнату залил яркий солнечный свет.

– Вставай, вставай! Скоро полдень! – Шерон стояла над ней, улыбаясь. – И внизу тебя ждет какой-то высокий темноволосый незнакомец!