Тейт залез в холодильник и вынул оттуда две упаковки нарезанного мяса для ленча. — Итак, что случилось в Нью-Йорке? — спросил он, нарезая хлеб.

— Все было как обычно, — ответила Келзи, вскрывая пакет с грудкой индейки. — В первый день меня снимали для плаката. Но это ты знаешь — ты же сам обо всем договаривался. Это было просто здорово — фонтаны, статуя Свободы, снимки в залах музеев и на перекрестках оживленных улиц.

— И как все прошло?

— Замечательно. Вот только мне кажется, что Брюс слишком коротко подстриг меня. А как ты думаешь? Ты ничего не сказал об этом. — Келзи повернулась к Тейту в профиль, чтобы он мог оценить длину волос. — Я была почти уверена, что ты будешь того же мнения. Правда ведь, коротко?

— Да, пожалуй. Но, видимо, у Брюса не было другого выбора.

Келзи пожала плечами, всем своим видом давая понять, что она уже пережила это.

— Наверное, так и было. Впрочем, со стрижкой я нормально смотрелась в музеях — так у меня более серьезный вид, не правда ли?

Тейт ничего не ответил.

— А что ты сказала, когда увидела, что тебя подстригли короче, чем ты хотела? — спросил он.

— А что я могла сказать? Было уже поздно что-то говорить.

— Так, значит, Брюс всю поездку был хорошим мальчиком? — спросил Тейт, протягивая Келзи блюдо, чтобы она разложила на него бутерброды. — А в салонах… — Он замолчал, заметив, что Келзи старается не смотреть ему в глаза. — Что случилось, Келзи?

— Тебе лучше спросить об этом у Брюса.

— Но я спрашиваю тебя.

— Он повздорил с одним парнем в салоне «Помпадур» из-за того, что там не были готовы к нашему приходу. А потом разозлился за что-то на меня. Но позже Брюс попытался загладить свою вину. — Келзи намазала на свой сандвич горчицу. — И еще однажды он поспорил с фотографом. Но это потому, что в тот день моросил мелкий дождик, а фотограф настаивал на том, чтобы снимать на улице, даже если мои волосы будут выглядеть при этом мокрыми. А Брюс, ты ведь знаешь, любит, чтобы все было безукоризненно. О, — сказала Келзи, отодвигая тарелку и залезая в лежащую рядом сумочку. — Это было в тот день, когда я встретила Задору Кейн. Ты не мог бы вернуть ей вот это? — Она протянула Тейту флакончик с духами. — Это упало с ее брелока для ключей. — Келзи вдруг вздрогнула и повернулась к Тейту. — О Боже, — в глазах ее появилось выражение самого настоящего ужаса. — Задора была так мила — все время расспрашивала меня о ходе рекламной кампании. Ни о чем другом просто не хотела говорить.

Они вместе восстановили все подробности разговора Келзи с Задорой. Тейт, которого и без того насторожил звонок Задоры, постепенно начинал понимать, что к чему. Он первый высказал предположение, что встреча Келзи с Задорой вовсе не была случайной. А когда он сказал, что Задора всегда начинает душить запястья, когда сильно нервничает, Келзи порадовалась про себя, что у нее осталось вещественное доказательство их встречи. К счастью для Келзи, Задора не догадалась отвлечь от себя подозрения, рассказав Тейту о разговоре с Келзи.

В конце концов Тейт предположил, что все их неприятности были организованы Задорой. Интересно, какую роль сыграл в этом Брюс? Удалось ли Задоре привлечь его на свою сторону, или он вел себя так необузданно по чистому совпадению?

На Келзи обрушилась настоящая буря эмоций. Она испытала одновременно облегчение и гнев, который перешел постепенно в настоящую ярость. Тейт пытался успокоить ее, но от этого Келзи злилась еще больше. Келзи обвиняла себя в том, что предала Тейта, обманула его доверие. Зачем она стала обсуждать с Задорой Кейн ход рекламной кампании?

Все это было так грустно. Жизнь предоставила Келзи шанс, ей словно дали в руки блюдо с аппетитными вишнями и серебряную ложку, но появилась Задора Кейн и попыталась выбить это блюдо у нее из рук. Наверное, Задора устала от бесконечной гонки, с которой неизбежно связана профессия модели. Или ей надоело жить мечтами о богатстве и других счастливых временах. А может, она просто хотела потешить свою злобу, испортив жизнь Тейту и Келзи.

Но они не позволят ей этого сделать. Ведь на карту поставлено все, и они не дадут капризной, заносчивой особе разрушить плоды напряженного труда стольких людей.

Было уже поздно, когда Тейт поднял трубку и набрал номер Задоры. Келзи никак не могла решить, что делать, — стоять рядом с Тейтом и пытаться услышать что-то в трубке или отойти в другой угол кухни.

— Зи? Привет! — сказал Тейт. — Послушай, я тут думал о том, что ты рассказала. — Он знаком попросил Келзи подойти поближе. — Так ты уверена в том, что говорила? — Последовала пауза. — Послушай, а ты случайно не встречалась с Келзи в Нью-Йорке? Нет? Просто интересуюсь. Ведь Келзи могла бы многому научиться у такой опытной модели, как ты. Дело в том, — продолжал Тейт, поднимая к свету флакончик с янтарной жидкостью, — что Келзи просила меня вернуть тебе флакончик духов, который всегда висит у тебя на брелоке. Она подобрала его в коридоре студии Эла. Наверное, он отцепился и упал.

Тейт чуть отодвинул трубку от уха, чтобы Келзи могла слышать ответ Задоры. Задора молчала. Она была странно спокойна, несмотря на то, что Тейт поймал ее на лжи. Только что Задора утверждала, что не встречалась с Келзи в Нью-Йорке, но, слава Богу, у Келзи было доказательство этой встречи.

— Тейт, — произнесла наконец Задора. — Я видела Келзи в Нью-Йорке, это правда. Но это была лишь случайная встреча… Я и забыла о ней.

— Да, действительно?

— Послушай, все совсем не так, как тебе могло бы показаться…

— Тогда объясни мне как, — прижавшись ухом к трубке, Келзи с волнением ждала, что ответит Задора.

— Мы просто поговорили о ходе рекламной кампании, вот и все. Я хотела узнать, как обстоят у вас дела.

— А почему тебя это волнует?

— Почему? Ну, потому… — голос Задоры звучал неуверенно. — Послушай, Тейт. Тот факт, что Келзи удалось так быстро добиться славы, стал своего рода ударом для тех из нас, кто тяжело работает, чтобы добиться успеха. И всех нас интересует, как ей это удалось. Надеюсь, ты не станешь сердиться на меня за то, что я задала ей несколько вопросов.

— Мне кажется, что ты задавала их совсем по другой причине, Зи.

— Насколько я знаю тебя, ты бы, наоборот, рассердился, если б я прошла мимо Келзи, встретив ее в коридоре. И что плохого в моих вопросах? Я задавала их просто из вежливости.

— Ты ведь спрашивала ее о детском конкурсе, не так ли?

— И что же?

— И по какому-то странному совпадению после вашей встречи в газетах Миннеаполиса появилась статья о том, что наш конкурс — фальшивка.

— Я понятия не имею, почему это произошло, — почти прорычала в трубку Задора.

— Это произошло потому, что ты, Задора, готова разрушить результаты моей работы, только бы не смотреть, как другая модель работает на нашу фирму и приносит ей успех.

На другом конце провода воцарилась тишина.

— Я действительно хотела получить эту работу, Тейт, — произнесла наконец Задора. — И я должна была ее получить. Я давно говорила тебе, что готова на все, чтобы заниматься рекламой серии «Только для рыжих». А вместо этого я рекламирую модели какого-то идиота в заштатных городишках, о которых я даже никогда не слыхала раньше. После всего, что я для тебя сделала, я считала, что могу рассчитывать на эту работу.

— Так это ты дала информацию газете, Задора?

— Ты хочешь сказать, что не знал об этом? Так это все твои догадки?

— Догадаться не так уж трудно.

Голос в трубке стал вдруг тихим, почти смущенным.

— Нет, думаю, это не так.

— Ты хочешь, чтобы я копал дальше? Я ведь могу заручиться решением суда и проверить, откуда звонили в газету. Готов спорить на что угодно — ты звонила из своей квартиры.

Снова тишина.

— Ты действительно сделаешь это? — тихо спросила Задора.

— У меня нет выбора. «Элсет индастриз» вложила в проект несколько миллионов долларов.

— Хорошо, хорошо, — Задора откашлялась, стараясь выиграть время. — Это я позвонила в газету и постаралась, чтобы все выглядело так, будто информация исходит непосредственно от Келзи.