— Так это вы снимались в той рекламе?

— Я же говорила тебе, что это она.

— Вы дадите мне автограф?

— И мне тоже.

— А я не видел этот ролик. И не знаю, зачем я только стою в очереди.

— Молчи, Грег. Нельзя же упустить возможность получить автограф у знаменитости.

— Я искала этот шампунь в магазине для своего деверя. Но нигде не смогла найти.

— О? А мужчины тоже могут им пользоваться? Тогда…

Келзи старалась изо всех сил, чтобы каждый остался доволен. В какой-то момент ей стало даже немного страшно, когда она подумала, во что может превратиться теперь ее жизнь. Но она тут же напомнила себе, что за все надо платить. Келзи старалась выглядеть настоящей леди с шармом и хорошим вкусом, который пропагандировала компания Тейта, выпуская серию «Только для рыжих». В конце концов она раздала по пакетику шампуня всем стоявшим в очереди к стойке регистрации.

Итак, Келзи стала знаменитостью. В аэропорту, куда прилетали в основном туристы, ее узнали несколько человек. Она познала вкус славы.

Они с Тейтом последними поднялись на борт самолета. Келзи подумала, что навсегда запомнит приветливые лица незнакомых ей людей. Все кивали ей с таким видом, словно Келзи была их лучшим другом. К сожалению, некоторые мужчины провожали ее сальными взглядами, наверняка думая в этот момент о том, как сидел на ней купальник.

Все это время Тейт молчал, и Келзи не могла понять по выражению его лица, как он относится ко всему происходящему. Пока механики убирали трап, Тейт смотрел в окно, нахмурясь и закусив нижнюю губу.

— Что такое? Отказал ременный привод? — Келзи перегнулась через Тейта, чтобы взглянуть в окно.

Едва коснувшись локтем бедра Тейта, она почувствовала, как напряжены его мускулы. С печальной улыбкой на лице Тейт сжал между пальцев прядь ее волос. Он наверняка думал сейчас о чем-то бесконечно далеком от этого полета.

Когда Тейт наконец заговорил, Келзи едва смогла расслышать его голос из-за рева заработавших моторов.

— Ты хоть понимаешь, как сильно изменит эта работа твою жизнь? — спросил Тейт.

— Понимаю, — с довольным видом ответила Келзи. — Я обрету наконец уверенность в себе, которая так необходима тем, на кого все время направлены сотни любопытных глаз. Думаю, это пойдет только на пользу рекламе серии «Только для рыжих».

— Я имел в виду совсем не это.

— Нет? Тогда, наверное, ты решил, что теперь я стану испорченной, эгоистичной, честолюбивой и капризной?

— Неплохое описание. Ты умеешь выбирать слова.

— Но ведь этого не произойдет, — с жаром произнесла Келзи, ударив себя кулаком по колену. — Я твердо стою на ногах. Хотя, конечно. — Келзи испуганно взглянула на вибрирующий пол самолета. — Сейчас это не самое подходящее выражение.

— Понимаю, — Тейт отпустил ее волосы. — Сейчас ты витаешь в облаках собственной славы и всеобщего восхищения. — Откинувшись на спинку кресла, Тейт сжал руками подлокотники. Он выглядел немного обескураженным. — Но самое странное, что это ведь и мой успех.

Путешествие по Мауи было просто сказкой. Оба они оставили тот стиль поведения, которого придерживались в Гонолулу, и, пожалуй, узнали за этот день друг о друге гораздо больше, чем об острове. Тейт взял напрокат машину, и, забравшись в нее, они, как настоящие туристы, доехали до вершины Халеакала за рекордно короткое время. Они почти не обращали внимания на растения и минералы, зато Келзи узнала, что у Тейта есть мать и сестра, которые живут в Висконсине. Что трое племянников зовут его «дядюшка Тейтум», что в возрасте десяти лет он устроил в доме пожар, экспериментируя с химикатами. А Тейт узнал, что, начиная с двенадцати лет, Келзи подрабатывала каждое лето, присматривая за чужими детьми, в двенадцать лет начала заниматься музыкой, в восемь — танцами и всего один раз провалилась на экзамене — это был экзамен по физике в последнем классе.

Спустившись с горы, где было весьма прохладно, оба рады были очутиться на залитом солнцем пляже. Быстро переодевшись, они легли загорать на двух небольших полотенцах, глядя на бьющиеся о берег волны и признаваясь друг другу в том, что оба не очень любят китайскую кухню, современное искусство и вечеринки бывших выпускников, зато обожают тако, тортильяс, буррито, кожаные куртки и отреставрированные старые автомобили.

Днем они кормили чаек на палубе небольшого плавучего бара, лакомились свежими фруктами и дарами моря. Потом отправились на экскурсию на катере к месту стоянки китов. Им обещали, что, если повезет, они увидят, как кит выпрыгивает из воды. Но они не увидели ничего, кроме блеска прозрачной воды, и, стоя плечом к плечу, жадно ловили каждое мгновение этого чудесного дня.

Когда Тейт и Келзи сели наконец на самолет, летящий обратно на Оаху, было уже темно. Они везли с собой две корзины орехов макадамиа, кучу бус, резные пластинки китового уса, соломенные шляпы, две пары шлепанцев, юбку из травы, стебли сахарного тростника, бамбуковые подстаканники и блюда с изображениями обезьян. Оба сошли с самолета усталые, но полные впечатлений и без сил опустились на сиденья лимузина, словно две тряпичные куклы, обвешанные побрякушками.

Тейт проводил Келзи к номеру, неся под мышками свертки с покупками. Она положила на пол свои свертки и стала рыться в сумочке в поисках ключа.

— Спасибо за замечательный день, — сказал Тейт, тяжело привалившись к стене рядом с дверью. — Только в следующий раз смотреть на китов мы больше не поедем.

— В следующий раз? — удивилась Келзи.

— Конечно. А почему бы и нет?

— Но как только снова начнется работа… — Келзи пожала плечами, не закончив фразы.

Тейт понял, что она имеет в виду. Взгляд его скользнул от распущенных волос Келзи к помявшемуся платью. Без косметики глаза Келзи выглядели сонными, кожа ее чуть блестела от увлажняющего крема, которым она пользовалась на пляже. Тейту вдруг захотелось поцеловать ее во влажную щеку. Келзи улыбнулась, ресницы ее дрогнули, и Тейт понял, что сейчас он услышит приветливое и дружеское «спокойной ночи».

Никогда еще Келзи не казалась ему такой красивой, как сейчас.

Несмотря на то, что он очень устал, ему казалось неправильным, несправедливым, чтобы этот вечер просто взял и кончился вот так. Где-то в глубине его подсознания зрела мысль, что он не довел дело до конца. Но чтобы что-то предпринять, надо было сначала избавиться от свертков.

Разжав пальцы, сжимавшие ручку одного из пакетов, Тейт позволил ему опуститься на пол. Папиросная бумага, в которую были завернуты блюда с обезьянами, зашелестела на весь коридор.

— Наши покупки лежат вперемешку, — сказал Тейт, встряхивая сумку. — Давай разберем их прямо сейчас. — Тейт решил, что такое начало будет эффективнее, чем если он начнет помогать Келзи искать ключ.

— Это можно сделать и завтра, — возразила она.

— Правда? — Тейт был явно разочарован ее ответом. Однако он понимал, что виноват во всем сам, ведь это он установил рамки их отношений в тот вечер, когда купил ей гирлянду из орхидей, а потом, поцеловав, стал извиняться и этим только все испортил.

— Уже поздно, — сказала Келзи. Она двигалась, словно марионетка, к рукам и ногам которой привязали веревочки. Сейчас Келзи казалась осторожной и сдержанной, словно это не она веселилась сегодня весь день, как ребенок. — Нам лучше не переходить на ночной режим — ведь через несколько дней начнутся съемки, и снова придется рано вставать.

— Да. Ну что ж… спокойной ночи. — Но Тейт не двигался. Он смотрел прямо туда, где кончался лиф платья Келзи и начиналась впадинка между грудей, таких полных и упругих. Келзи вынула из ушей сережки, и Тейт подумал, будет ли у нее повод надеть купленные ими вместе жемчужины до того, как пора будет возвращаться на континент. Скорее всего нет.

— Спокойной ночи, — тихо сказала Келзи, наклоняясь за пакетами и одновременно вставляя ключ в замок. Дверь открылась, и Келзи вошла в комнату, где не было места Тейту.

— А что, если я зайду за тобой завтра и мы позавтракаем вместе? — спросил он. — Говорят, здесь отличный буфет.