В качестве маскировочного материала был выбран пустой матерчатый мешок, в который я и завернул находку, стараясь не наследить уже обильно капавшей кровью, которой здесь больше всего не хватало.

Закрыв за собой дверь, я только двинулся к выходу, как вдруг на стене возле выключателя появилась широкая полоса дневного света с очертанием человеческой тени – кто-то заходил в подвал! Пришлось быстренько вырубать фонарик.

– Эй! Есть тут кто? – Громкий хрипловатый голос оповестил, что это был Кухарчик из седьмой. – Мать вашу, опять кто-то дверь за собой не закрыл!

Раздался звук шагов – сосед спускался вниз по лестнице. Конечно, можно было подать голос и выйти навстречу, но для этого пришлось бы объяснять, что это я делал в подвале, в котором не храню ни одной своей вещи. Плюс завернутый мешок в руках. Времени придумывать отмазку не было – пришлось тихонечко на цыпочках прошмыгнуть вдоль коридора к повороту и ждать, куда направится Кухарчик.

– Вечно не закроют двери, потом гоняй бомжей тут по кругу, – проворчал он, чиркнул спичкой и неспешно двинулся прямо в мою сторону.

Сразу почувствовался опыт соседа в отлавливании бомжей на подземных просторах. Стараясь не расквасить нос в темноте, я коснулся левой рукой стены, правую с мешком выставил перед собой и тихо, но смело обратился в бегство. Через пару метров стало светло, я обернулся на ходу и увидел, что рука Кухарчика с зажатой в ней свечой уже показалась из-за поворота. Однако в то же время, как оказалось при свете, я тоже добрался до другого конца коридора и задерживаться на месте не стал. Открытая настежь наружная дверь пропускала достаточно дневного света, что позволило мне без особых проблем проскочить последний коридор, повернуть в вестибюль, взмыть по лестнице и оказаться на свободе не застуканным.

Соскучившиеся по качественному кислороду ноздри жадно втянули свежий воздух. Остался последний этап – протащить эту несчастную тряпку с завернутой в нее добычей незамеченной аж на четвертый этаж.

К сожалению, через пару лестничных пролетов на пути повстречался Демидыч из девятой. И чего это расшастались все в будний день в полдвенадцатого? На работу, что ли, никому не надо? Ах да: суббота ведь!

– Что, к бабке за картошкой поедешь? – сам решил мою проблему Демидыч и, не дожидаясь ответа, опять спросил: – Слышал, Палыч умер?

– Угу, – невнятно буркнул я и побежал дальше.

– Хороший мужик был, только умом двинутый малость, – это уже скорее сам для себя констатировал Демидыч.

А может, не такой был и двинутый Леонтий Павлович. По крайней мере, частично. Если насчет меча старик не соврал, может, и происхождение железяки – тоже правда? Хотя с такими мыслями самому недолго мозгами тронуться. Небось подобрал Палыч трофей во время японской кампании да и забыл, как дело было.

Я проскользнул в свою квартирку, в кои-то веки на ключ запер за собой дверь и выдохнул с облегчением. Теперь можно приступать к осмотру. Мешок я положил в тумбочку, клинок – на журнальный столик в зале, а кровоточащий палец – в рот. И только сейчас сообразил, что, как бешеный шахтер, бежал домой с фонариком на лбу. Осветительный прибор был отложен в сторону.

Итак, меч! Никаких оптических обманов зрения в подвале со мной не приключалось – цвет лезвия и вправду оказался на редкость странноватым. Не обычный металлический блеск стали, а зеленый, с каким-то изумрудным оттенком. Я постучал ногтем по лезвию – судя по звуку, оно вроде было все-таки металлическим. Затем взялся за кончик меча и слегка выгнул его – сплав оказался достаточно жестким и в меру эластичным, как, по идее, и должно быть. Края лезвия имели абсолютно ровные очертания, без единой зазубрины, что свидетельствовало либо о чрезвычайной прочности материала, либо о недавнем изготовлении меча, либо о том, что бывшие хозяева пользовались им, исключительно чтобы отмахиваться от комаров. Либо все вместе. Дальше – гарда. Казалось, отливали ее из чистого золота, но неестественно малый вес клинка наводил на мысль о том, что и здесь использовался какой-то необычный и очень хитрый сплав. Длинную рукоятку обтягивал потертый и шершавый материал вроде кожи, хотя в этом я не был уверен абсолютно.

Так же, как дальтоники не могут различать цвета, я никогда не мог отличить натуральной кожи от заменителя. Этим постоянно и нагло пользуются продавцы обуви, убеждая, что я покупаю самые кожаные ботинки в мире, а потом друзья смеются и подкалывают: «Вот молодец, ты чё взял опять – это ж дерматин». Впоследствии предприимчивым торгашам приходится все-таки расставаться с парой качественной обуви и таким же количеством передних зубов.

Но в принципе меня особо не интересовало, чем именно была обтянута рукоятка. Положив меч лезвием плашмя на вытянутый палец у самой гарды, я выяснил, что клинок сбалансирован как полагается.

Взял меч в руку и со свистом рассек воздух. Очень хотелось проверить остроту оружия. На себе-то уже проверил, но все-таки желательно было испытать ее на ком-нибудь другом или хотя бы на чем-нибудь. Вспомнился кадр из фильма «Телохранитель», где главный герой, понтуясь перед своей подругой, снял с нее шелковый шарф, подкинул его в воздух и подставил самурайский меч. Шарфик плавно опустился на лезвие и разрезался на две половины.

Навеянное кинематографом, у меня появилось настойчивое желание попробовать проделать такой же трюк. На антресолях валялся ящик с бесхозными шмотками. Скорее всего, некогда их туда зашвырнула хозяйка, да и забыла. Осмотрев содержимое, я решил, что ее колхозный цветастый платок вполне сойдет для эксперимента.

К моей безмерной радости, клинок Палыча справился с задачей не хуже своего киношного коллеги. Я чуть не запрыгал от счастья и баловался до тех пор, пока не изрезал платок в лоскуты.

Когда эмоции слегка поутихли, пришло время поразмыслить, кому показать свою находку, чтобы выяснить о ней побольше и продать подороже. Кандидатом на должность такого человека я не представлял никого другого, кроме Шамана.

Шаман был в своем роде несравненным экземпляром. Я бы даже сказал – уникальным. Интерес к восточным боевым искусствам у него прорезался одновременно с первым зубом. Естественно, во времена безмятежного нашего детства все мальчишки фанатели от фильмов с Джеки Чаном, но в этом плане Сашка Шамов был просто неподражаем. Он не только смотрел все боевики подряд по нескольку раз, но и часами повторял увиденные движения, отрабатывая их на первом попавшемся под руку товарище. От греха подальше мы отправили Саню на секцию по карате, где он оттачивал свой талант уже на посторонних нам людях.

А дарование у парня было настоящее, причем с бездонным потенциалом. Шаман без труда выигрывал все соревнования, в которых участвовал, и это учитывая, что тренер его был довольно посредственным как бойцом, так и педагогом. Видать, мужик просто подсмотрел где-то пару приемов, купил на барахолке кимоно и решил срубить бабла с воинствующей молодежи. Во времена шальных девяностых такое можно было провернуть без труда. Но Сашку этот факт особо не расстраивал – ему лишь бы дали зал и пару фейсов на тренировке, которые официально разрешено крошить.

В возрасте около тринадцати лет неожиданно в жизнь Шамана ворвались ниндзя. Вот так, ни с того ни с сего, в один прекрасный день он просто забредил забытым учением японского клана крадущихся. В его доме, к удивлению матери и отчима, солидными тиражами стала появляться литература, изобилующая в названиях такими терминами, как «ниндзя», «шиноби», «крадущиеся», «сюрикен», «катана» и прочие.

Однажды отчим втихаря, понадеявшись, что пасынок не заметит, умудрился продать одну из книг – на бутылку не хватало. Но Шаман заметил… Папаня – между прочим, довольно нехилый мужик – таких дров не получал ни на одной из своих пьяных потасовок. Даже в травмпункте наврал про какую-то драку с хулиганами – стеснялся признаться, что всерьез огреб от пацана тринадцати лет.