Но, как ни странно, всюду отыскивались желающие примерять на себя новый облик – в основном те, кому либо терять было нечего, либо уже утерян был мозг. Так получалось, что далеко не всех жаждущих новой жизни Кащер мог удовлетворить – только представителей с особенной предрасположенностью. Несмотря на это досадное обстоятельство, ограничивающее массовые мутации, волшебник продолжал неистово агитировать население. Поэтому, когда Сейм Чароведения наконец обратил внимание на выходки своего подопечного, было слишком поздно. Кащер успел трансформировать самого себя.

Руководство Сейма во главе с Верховным Волшебником быстро нашло его и вступило в переговоры, убеждая остановиться, но колдун ничего не хотел слушать, настаивая на своем эволюционном предназначении. Тогда волшебникам ничего более не оставалось, как уничтожить сумасшедшего коллегу, но они даже не догадывались, насколько тот стал силен. Сказание об этой битве, когда погибли под чарами колдуна четыре величайших чародея, сохранилось и по сей день. Хотя некоторые говорят, будто главы Сейма вовсе не умерли, а лишь покинули тела, переселившись в доспехи Верховного Волшебника, и вот теперь томятся там, ожидая реванша. Доподлинно известно, что доспехи в самом деле после битвы остались, но слуги Кащера их сразу забрали с собой, и больше сбрую никто никогда не видел.

Тем временем, узнав о гибели своих лучших представителей, Сейм организовал массированную облаву на колдуна, да еще и регулярную армию Великого князя подписали на это дело. Погоня вышла на след и гнала врага до самой западной границы Поляны, однако убить его так и не смогли. Кащер неизвестно каким чудом постоянно избегал неминуемой смерти и в конце концов со своей немногочисленной свитой скрылся в дебрях леса, где искать его уже никто не рискнул.

То, что лес принял изгоев с распростертыми объятиями, стало понятно уже через пару лет после произошедших событий, когда вдоль западной границы Поляны ночами стали появляться исчадия Кащера. Они нападали на скот и запоздалых прохожих, пугали окрестные деревни своим сиплым воем и абсолютно заслуженно получили название «пачвары».

Ухудшал обстоятельства еще и тот факт, что колдун добрался до волков. Закадычными друзьями людей тех и так назвать было сложно, а теперь они еще вместе со своими модифицированными прототипами – волколаками – на пару принялись выгрызать популяции мидлонцев, живущих рядом с лесом.

А хуже всего – это предательское поведение целой ватаги волшебников, жаждущих большей силы. Они возжелали присоединиться к сумасшедшему Кащеру! Естественно, об этом стремлении опальные чародеи никому не говорили, а так тихонько, бочком, повышмыгивали из Сейма – и бегом к злобному колдуну, трансформироваться. Обычных чародеев по-прежнему так и называли волшебниками, а тех, что сменили амплуа, – колдунами. Такая вот дифференцировка.

Ну а на самом-то деле пока все на Поляне шло вроде как неплохо. Человек – такое существо, способен приноровиться к любым условиям. Не сказать чтобы нечисть совсем уж настойчиво доставала честной люд, особенно если не искать ночами приключений на опушке лесной чащи, а сидеть за стенами большой кучей с бдительной охраной. Но в последнее время совсем распоясались нечистые, все чаще стали ошиваться рядом с пограничными поселками. Пару раз под покровом сумерек твари осмеливались даже напасть на людей. И покусать умудрились кое-кого аж до летального исхода. Пачвары с волколаками стали вылезать из дебрей там, где про них только детям страшилки рассказывали, а вживую даже не видали, то есть на севере и юге Поляны. Вот и прибыл Скокс в Прилесье на разведку, где нежданно-негаданно повстречал пришельца номер два. Правда, если учитывать никем не замеченного пребывания на Поляне моего соседа Леонтия Палыча, то номер три.

Когда оба моих собеседника выговорились, за окнами уже начинало светать. Халдей Игмат давно дрых за стойкой, и мы с Горланом несказанно ему завидовали: сказывалась накопленная усталость у меня и количество выпитого у градоначальника. Арлета больше не появлялась. С улицы начал доноситься шум просыпающегося поселка.

– То есть, как я понял, Мстислав Радзивилл обратно возвращаться даже не пытался?

– Угу, – поняв суть вопроса, кивнул Горлан.

– А как меня перекинуть домой, вы тоже не знаете?

– Не-а. – Стеклянный взгляд старосты говорил о том, что в данный момент врать он физически не может.

Я вопросительно глянул на волшебника – тот лишь отрицательно покачал головой.

– То есть полная безнадега… – Я все пытался вспомнить, что Леонтий Палыч рассказывал о своей обратной телепортации, но тщетно. – Ладно, чего вы от меня хотите?

– Знаний! – воскликнул Горлан, выпучив глаза и подняв наставительно указательный палец. – Нам нужны знания твоего народа! Помоги Мидлонии побороть Казмад и нечисть, дай нам новое оружие! Веди нас за собой! Этот безумный князь со своими грязными советниками в Гладе уже совсем ни на что не годится!

Приступ едва разборчивого бормотания вконец лишил сил бравого градоначальника, и он уткнулся лбом в ладони, чтобы передохнуть.

– Ясно. – Я обратился к Скоксу. – Ну а представители Сейма чего изволят?

– Вот не надо только воображать себя великим спасителем княжества Мидлонского от непобедимых врагов. В твоей никчемной помощи никто не нуждается, разве только глупые крестьяне, совсем не способные разглядеть твоей полной бесполезности. – Волшебник сделал паузу, возможно, чтобы перейти на другой, более любезный тон, однако получилось лишь продолжить в том же духе: – Ты знаешь ситуацию, чужак, и мне от тебя ничего не нужно, только меч. Разумеется, за разумную плату.

– Зачем он тебе?

– А вот это уж совсем не твое дело, – отрезал волшебник язвительно.

– Не знаю, как у вас, но в нашем мире такие вопросы принято решать с утра и в трезвом виде! – нагло соврал я про особенности земного мелкого бизнеса. – Мне надо подумать. До завтра, приятель! – Я дружески шлепнул Горлана по плечу, отчего весьма неустойчивый староста Прилесья чуть было не рухнул на пол.

Выхватив из рук Скокса меч, я медленно поднялся и, покачиваясь, подошел к Игмату.

– Любезный, мне номер класса люкс, желательно с видом на лес, и утренний фреш, хотя можно и рассол.

Трактирщик приоткрыл глаз, выставил его на меня, потом закопошился где-то под стойкой и швырнул под нос ключ с деревянной биркой, на которой была грубо вырезана четверка. Глаз халдея захлопнулся.

– Благодарю, – буркнул я и принялся неспешно штурмовать лестницу.

– Советую принять решение до завтра, – раздался сзади голос волшебника.

Поспешишь – получишь шиш. Хотя на самом деле план дальнейшего времяпрепровождения мне и так уже давно пришел в голову. Меч, естественно, Скоксу продам – незачем лишний раз нервировать чародея. Но уж в торге буду стоять до упора, и плевать на его раздражительность. С другой стороны, кто знает этих мидлонских фокусников! Может, у них обманывать людей почитается великим подвигом, и насыплет мне волшебник целую горсть местных денежек, за которые я с радостью смогу купить аналогичное количество семечек. Нет, лучше поменять меч на какую-нибудь действительно качественную вещицу, которая может быть актуальной и здесь, и в моем мире.

Вступать по совету нетрезвого деревенского старосты в конфликт с нынешней властью я совсем не намеревался – ищите других бунтарей. Думаю, с оппозицией здесь дела обстоят не совсем демократично. Да и чему новому я смогу научить полянцев? Пороха мне точно не изобрести, Америки не открыть. Разве что велосипед смастерить смогу, если еще сами не докумекали. Нет! Останусь, пожалуй, здесь – в Прилесье. Скорее всего, там, на Земле, я умудрился сорвать какой-то довольно серьезный эксперимент, и остается надеяться, что в ближайшем времени его попытаются повторить. Этим и надо будет воспользоваться. Правда, видимо, опять все испорчу организаторам.

Лестницы трактира сверху соединялись коридором, освещенным парочкой свеч, из которого можно было попасть в четыре комнатки, расположенные аккурат над трапезным помещением. С противоположной стороны прямо посредине вниз спускалась еще одна лестница, ведущая, наверное, в хозяйственные помещения с кухней и покоями хозяина. Несколько удивила нумерация апартаментов. Сначала я прошел мимо третьей комнаты, следующей была первая, затем вторая и уже под конец – четвертая. Мозг выдал сразу несколько вариантов: либо товарищ Радзивилл Первый чего-то намудрил с банальной арифметикой в процессе интеллектуального облагораживания полянцев, либо трактирщик был отъявленным двоечником, либо здесь успело поработать местное хулиганье. Также сей феномен мог объясняться мерами конспирации. Хотя, если честно, настоящая причина была мне крайне до лампочки, так как врученный ключ подошел к обещанному четвертому номеру. Тем более что на Поляне встречалось гораздо больше явлений, достойных моего удивления.