– Так принято. И революцию мы называем Великой Октябрьской Социалистической революцией. А не ноябрьской. И вы – октябрята. Просто запомните это – и все.
И все-таки непонятно…
Зачем что-то оставлять от старого, если оно такое плохое? А если не такое плохое, зачем новое?
Просто так?
Никто не знает, как ответить на эти вопросы.
Ну ладно! Октябрята так октябрята.
И вот – ура!!! Нас приняли! Всех! Мы все хором сказали правила. Ни один не сбился. Пионеры прикрепили каждому первокласснику звездочку. В центре звездочки маленький Ленин. Хорошенький!
Я не нарадуюсь! Смотрите все, какая я большая и умная!
Я – октябренок!
После осенних каникул нас ждал еще один приятный сюрприз.
– Теперь, когда вы все стали октябрятами, все ученики нашего класса делятся на звездочки, – сообщила Ирина Михайловна. – Звездочки у нас какие? Пятиконечные! Значит, в каждой звездочке будет по пять октябрят. У каждой звездочки – свой командир. Он следит, чтобы все октябрята в звездочке жили по правилам, хорошо учились, хорошо себя вели. В каждой звездочке выберем физкультурника. Он покажет пример: как делать зарядку, как бегать, прыгать. Библиотекарь звездочки расскажет об интересных книжках и даст их почитать. Еще в звездочке должен быть цветовод. Цветовод поливает цветы в классе. Но не все, а только те, которые принесли члены его звездочки. И еще: октябрята бегают, прыгают, бывает, и падают. Вот для этого в звездочке должен быть санитар, чтобы оказать первую помощь. А еще санитару надо каждое утро проверять, чистые ли руки у октябрят его звездочки. Все понятно?
Мы все дружно закричали, что да, понятно.
Я стала думать, кем я хочу быть. И получилось: никем. Я просто не чувствовала, что это имеет ко мне отношение. Но в школе, как нам объяснили, следовало забыть слово «хочу» и хорошо усвоить слово «надо». И все получилось очень просто.
Ирина Михайловна прямо по списку, в алфавитном порядке выделяла по пять человек. И сама назначала, кто будет кем. Так я стала санитаркой. Дома мне сшили белую сумку с красным крестом. В ней я всегда носила бинт. Так и одевалась теперь по утрам: форма, фартук, сумка с крестом.
В день распределения по звездочкам произошла еще одна незабываемая вещь. Дело в том, что класс не делился строго на пять. Осталось два лишних человека в самом конце списка. Не повезло им с фамилиями. Ирина Михайловна спокойно добавила по одному из них к предыдущим звездочкам. Члены звездочек этого очень не хотели: у звездочки пять лучиков, а не шесть. Но пришлось смириться.
– А кем же он у меня будет? – в отчаянии спрашивали бедные командиры шестиконечных звездочек.
– Они будут следить, чтобы доска всегда была чистая, а тряпка – мокрая, – тут же выдала Ирина Михайловна ответ. Ей, видимо, не впервой оказалось иметь дело с лишними людьми.
– Я не хочу быть уборщицей! – рыдала несчастная жертва своей фамилии.
– Успокойся. Ты не уборщица. Ты – помощник учителя! Без тебя мне будет очень непросто. Ведь я так много пишу на доске во время урока, – объяснила Ирина Михайловна.
Мы тут же принялись завидовать. Вот это да! Помощник учителя! Вот им повезло-то! Кто бы мог подумать!
В общем, «и последние станут первыми»…
Сразу после разделения класса на звездочки родители-активисты изготовили стенд. На нем красовалось несколько крупных пятиконечных звезд. В центре каждой находился уютный маленький Володя Ульянов-Ленин. В конце каждого лучика помещалась фотография. Командир, физкультурник и т. д.
У шестиконечных звездочек четкая геометрическая гармония отсутствовала. Собственно, они оставались пятиконечными, только между нижними лучиками алел еще один, маленький. Зато с надписью: «Помощник учителя».
Я очень радовалась почему-то, что моя фамилия в журнале в начале списка. У нас была правильная звездочка, не изуродованная лишним лучиком.
«…В тебе и во мне!»
Мне восемь лет.
Мы теперь переехали в отдельную квартиру и живем все вместе: три мои тетечки, сестра Женечка и я. Женечку я воспринимаю как родную сестру (и до сих пор она моя любимая родная Женечка).
Итак, мне 8, Женечке 18.
Она уже студентка. Такая красивая, веселая. У нее куча друзей.
– Потому что характер легкий, – объясняет мне Танюсенька. – Все тянутся к ее улыбке и доброте.
А еще она много знает, всегда отвечает на мои вопросы, если мне что-то непонятно. Еще читает мне стихи – она знает наизусть несметное количество стихов и даже сама стихи сочиняет… Еще она играет на пианино, и мы поем вместе.
Весна.
Женечка как-то сказала:
– Вот получу стипендию, пойдем с тобой в Парк культуры.
Я начинаю ждать ее стипендии с немыслимым нетерпением. Парк культуры и отдыха имени Горького! Место счастья. Там столько аттракционов! Там есть кафе-мороженое. Там можно на лодочке покататься… Еще шарики продают, которые сами в небо тянутся – упустишь, могут улететь. Еще пищалки… Много чего.
Вообще-то мы там часто бывали с тетечкой. Но тут я пойду с сестрой! С такой красивой девушкой – в юбочке колоколом, в туфельках на шпильках… Скорей бы! Скорей бы!
Но я стесняюсь спрашивать про стипендию. Мне неудобно. Я знаю – Женька раз сказала, не забудет.
Жду.
В один прекрасный воскресный день к Женьке приезжает ее школьная подружка Элка. Это вообще красавица немыслимая. Женечка черненькая, а Эллочка светленькая. Тоже хохотушка. Две красавицы, на которых я мечтаю быть похожей, когда вырасту. Сразу на двух. Буду тоже в туфельках на каблуках ходить, в юбочке… Все залюбуются, когда увидят…
Женьке и Элке надо о чем-то поговорить. Но они никак не могут. Мешаю я. Я все время верчусь, вклиниваюсь, лезу в их разговоры… Никак меня не отогнать… Они обе терпеливые, добрые… Не гонят. Только ласково просят дать им пару минут поговорить о чем-то важном.
Но я уже завелась. Я не могу от них отлипнуть. Чем больше они просят, тем гаже я себя веду. Прыгаю, кручусь, мельтешу перед их смеющимися глазами.
– Ой! – восклицает вдруг Женечка. – Я ж и забыла! Мне вчера стипендию дали! Пошли в Парк культуры.
Я понимаю, что вспомнила она это только потому, что другого способа от меня отвязаться у подружек нет. Понимаю с первого мгновения. Но радость переполняет меня. Все, как я мечтала, даже еще лучше! Ура!
И вот мы в Парке. Заходим. Красота! Газоны с цветами, деревья, люди нарядные. И музыка, музыка из громкоговорителей. Песня льется. Я все песни знаю. И эту тоже. Это – странная песня. Там дядька поет, а потом хор. Потом снова дядька. Когда хор поет, я всегда с трудом разбираю слова. Но из принципа стараюсь понять. А как пойму – оказывается: выучилась песня. Сама собой.
Слова меня удивляют. Смущают чем-то.
…Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой,
В горе, надежде и радости,
Ленин в твоей весне, в каждом счастливом дне,
Ленин в тебе и во мне!
Я прекрасно знаю, что Ленин умер. Знаю, что если б он был жив, все у нас давно было бы хорошо – лучше не придумаешь. Так тети говорят. Случается что-то плохое, и они вздыхают: Был бы Ленин жив, он бы не допустил…» Жаль, что он умер. Но – умер! Лежит в Мавзолее. Очереди к нему стоят – не пробьешься.
А тут хор орет: «Ленин всегда живой»…
Вранье какое-то… Зачем?
Но самое непонятное – это последняя строчка. «Ленин в тебе и во мне!»
Как это? Вот – как это?
Например, Танюся строго следит, чтобы я мыла руки. Несколько раз в день приходится мыть руки с мылом! Потому что иначе можно грязными руками занести в себя микроб во время еды. Это я понимаю. Занесешь микроб, станешь болеть. Живот заболит, горло, ухо, нос… Микробы – это такие невидимые твари, которые залезают в тебя при каждом удобном случае, чтобы принести вред организму.
