Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Doctissimusuapertissimus!– воскликнул я.– Целые две ненавистные вам превосходные степени.

– Причем в одном предложении, – добавил он, содрогнувшись.– А далее следует интересная фраза: Поскольку в детстве король обучался у епископа Грегориуса, когда этот премудрый старик был приставлен к сыновьям и племянникам прежнего короля, приходившегося Хагебарту отцом, Хагебарт не удостоил его почетного или хотя бы пристойного погребения, каковое полагалось бы человеку подобной учености и святости.

Доктор Локард смотрел на меня торжествующе. Я тоже уставился на него.

– Чему вы здесь придаете такое значение, доктор Локард?

– Эллипсису.

– Боюсь, я вас не понимаю.

– Бессмыслица: король отказывает своему старому наставнику в почетном погребении именно потому, что был его учеником.

– Вы правы. Если, разумеется, автор не придерживается особо пессимистического взгляда на отношения между преподавателями и учащимися.

Не обратив внимания на мою шутку, он продолжил:

– Но если мы разорвем это обескураживающее высказывание и вставим в середину найденное вами инфолио, на стыках получится вполне осмысленный текст. Тогда рассказ о смерти епископа будет иллюстрировать мысль, высказанную автором. Итак, первая фраза манускрипта, который вы нашли этим утром, должна звучать вот как: Поскольку в детстве король обучался у епископа Грегориуса, когда этот премудрый старик был приставлен к сыновьям и племянникам прежнего короля, приходившегося Хагебарту отцом, король и мученик были некогда ближайшими друзьями. И заключение должно быть таким: Более того, он так мало уважал убитого епископа, что не удостоил его почетного или хотя бы пристойного погребения, каковое полагалось бы человеку подобной учености и святости.

Перечитав текст несколько раз и поразмыслив, я вынужден был признать, что доктор Локард прав.

– Кто-то убрал найденную вами страницу из манускрипта с «VitaConstantini», – проговорил доктор Локард.– Случайно или по умыслу, но от «Vita» уцелела единственная копия, вот почему текст остался неполным и только бессмысленная фраза указывала, что тут имеется лакуна.

Я попытался скрыть свое разочарование.

– Поздравляю вас, доктор Локард, с этой блестящей научной идеей.

– Более того, – продолжал он, словно бы не услышав мой комплимент или не сочтя его заслуживающим внимания, – в пользу такой интерпретации имеется еще одно свидетельство. События, описанные в этой части «Vita Constantini», происходили в девятьсот шестьдесят восьмом году. Так вот, я порылся в различных анналах этого периода и в «Chronicon de Ostberg»[13] обнаружил такую запись, относящуюся к данной дате: «К большому испугу всего народа, в том году, в декабре двадцать второго дня, вскоре после полудня солнце на несколько минут покинуло небосклон».

Он поднял глаза – на его лице был написан восторг.

– Да, это решает дело, – признал я.– Тогда я предполагаю, что Леофранк вырвал страницу из франкского манускрипта и использовал как источник для своей «Жизни».

– Преобразовав его таким образом, чтобы прославить Альфреда и Вулфлака, – добавил доктор Локард.

Не подтвердив подлинность Гримбалдовой «Жизни», мое открытие фактически доказало, что она была выдумана Леофранком. И заставило серьезно усомниться в существовании Вулфлака. Доктор Локард разбил мои надежды дать толчок к фундаментальному переосмыслению личности Альфреда, а ведь он был в данной области не более чем дилетантом! Я чувствовал себя униженным. Я убеждал себя, что как историк ему не уступаю, пусть даже он, судя по всему, прочел все материалы, относящиеся к сфере моих интересов, и обладал поразительной памятью и лингвистическими дарованиями. Он казался мне не более чем логической машиной, не творцом, а разрушителем, холодным, лишенным воображения и потому не способным воспринять дух прошлого. В момент своего триумфа он был отталкивающе холоден. Глядя на него, я готов был его возненавидеть за то, что он не упивался своей победой надо мной. Можно было подумать, он настолько меня превосходит, что мое унижение ему нисколько не льстит. Одно меня утешало: рассказ о предательском и трусливом поведении короля, как выяснилось, не имел к Альфреду никакого отношения. Оставался неразрешенным один важный вопрос.

– Что вы намереваетесь предпринять с публикацией, доктор Локард?

– Материал столь важен, что научный мир должен узнать о нем незамедлительно. Практически получено доказательство, что все относящееся к Гримбалду не может рассматриваться как источник. Что требуется в идеале, это научное издание манускрипта, а также соответствующих источников. Собственно, требуется несколько томов.

– Всенепременно, – горячо согласился я.– Однако такое издание будет чрезмерно дорогим даже для какого-нибудь из университетских издательств.

– Манускрипт был найден в этой библиотеке, где он пролежал почти восемь сотен лет, – с холодной страстью архивиста произнес доктор Локард.– Леофранк был здешним епископом. Мне бы желалось, чтобы настоятель и капитул поддержали этот проект. «Annales Thurcastrienses»[14].

Я взирал на него изумленно.

– Такое возможно?

Он задумчиво покачал головой:

– Не исключено. В настоящее время фонду предстоят крупные расходы, но, если положение изменится, могут высвободиться определенные ресурсы.

Ненадолго наступило молчание.

– Для работы над подобным изданием, – начал я осторожно, – потребуется ученый с глубоким знанием периода и источников.

– Нужен будет ответственный редактор, который бы осуществлял надзор, – вполне подойдет ученый из Оксфорда или Кембриджа, поскольку ему нет необходимости бывать в Турчестере постоянно: здесь будет работать ассистент или ассистенты. Вы один из трех или четырех крупнейших знатоков в данной области, и, поскольку вы сыграли главную роль в обнаружении манускрипта, выбор совершенно очевиден. Разумеется, право голоса принадлежит не только мне. При некоторых обстоятельствах я вообще буду отстранен, а решение примет настоятель с остальными канониками.

– При каких обстоятельствах? – осмелился я спросить. Он смерил меня задумчивым взглядом:

– Я буду откровенен. Все зависит от суда над Перкинсом, от того, как решится дело с наследством, завещанным фонду.

– Что-нибудь новое выяснилось?

– Торрольду пришла из Йоркшира телеграмма от женщины, которая уверяет, что она сестра Стоунекса.

– Действительно ли она та, за кого себя выдает?

– Разумеется, это будет проверено, однако, похоже, она говорит правду. Много лет она служила в Харрогейте экономкой, но недавно перенесла удар и лишилась способности работать.

– Таким образом, фонд теряет наследство?

– Если не удастся доказать, что завещание было уничтожено вопреки воле наследодателя. Все решает ваше свидетельство, что он искал завещание, доктор Куртин. Торрольд меня уверял, что требуется только засвидетельствовать: судя по тому, как мистер Стоунекс упоминал завещание, он не собирался его уничтожить. В таком случае завещание можно будет восстановить по черновику, который Торрольд, к счастью, сумел отыскать.

– Фиклинг по-прежнему станет отрицать эпизод с футляром часов.

– После его сегодняшнего выступления веры ему как свидетелю не будет.

– Он, безусловно, врет по поводу собственной роли. Все виновные должны быть привлечены к ответственности.

– Ваша гипотеза относительно брата...

– Теперь я понимаю, что был не прав. Брата не существовало.

На лице доктора Локарда отразилось изумление.

– Значит, вы склоняетесь к версии, что Перкинс убил старика и разыскал завещание за плату, полученную от сестры?

– В таком случае, – ответил я вопросом на вопрос, – кто нанял Перкинса от ее имени, она ведь находится в Йоркшире?

вернуться

13

«Хроника Остберга» (лат.).

вернуться

14

«Турчестерские анналы» (лат.).

66
{"b":"21342","o":1}