По мере того, как у Айвазовского накапливались огромный творческий опыт и знания, в процессе работы художника произошёл заметный сдвиг, сказавшийся на его подготовительных рисунках. Теперь он создаёт остов будущей картины по воображению, а не по натурному рисунку, как обычно это делал в ранний период творчества. Его карандашные эскизы к картинам в самых общих чертах передают только схему композиции задуманной картины. Вместе с тем они настолько выразительны в своей простоте, что по ним сразу угадывается сюжет картины, а часто и сама картина. Не всегда, разумеется, Айвазовский сразу удовлетворялся найденным в эскизе решением. Например, к последней его картине «Взрыв корабля» имеются три варианта эскиза. Он искал наиболее выразительное раскрытие темы, меняя число изображённых кораблей и лодок или приближая и удаляя центральный корабль. Он стремился к лучшему решению композиции даже в формате рисунка: два рисунка сделаны в горизонтальном прямоугольнике и один — в вертикальном. Все три выполнены беглым штрихом, передающим схему композиции. Подобные рисунки как бы иллюстрируют слова Айвазовского, относящиеся к методу его работы:
«Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта: сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём моей кистью. Набросав карандашом на клочке бумаги план задуманной мною картины, я принимаюсь за работу и, так сказать, всею душой отдаюсь ей.»
В 1848 году Айвазовский женился. Т. А. Листова, правнучка известного русского архитектора Монигетти, с которым Айвазовский учился в академии и был в командировке, рассказала о любопытных обстоятельствах женитьбы Ивана Константиновича. В один из приездов в Петербург он был представлен весьма знатной, пожилой, внешне очень привлекательной вдове, имевшей двух дочерей «на выданье». Девушки пожелали учиться живописи у знаменитого художника. Уроки проходили как обычно в таких случаях: барышни писали акварелью. Но через некоторое время вдова стала замечать, что художник слишком прилежен в занятиях, часто засиживается в её доме, начал устраивать музыкальные вечера и сам принимать в них участие — играл на скрипке под аккомпанемент даровитой пианистки, гувернантки её дочерей. Девочки, конечно, тоже музицировали; художник оказывал им и самой хозяйке дома особое внимание. Словом, все были довольны, а вдова уже гадала, какой из дочерей художник отдаст предпочтение, втайне мечтая, что вся эта кутерьма затеяна им ради неё самой. Всё это, однако, разрешилось самым неожиданным образом: Айвазовский вскоре женился на гувернантке — Юлии Яковлевне Гревс.
После женитьбы Айвазовский писал в одном из писем: «Теперь я спешу сказать Вам… о моём счастьи. Правда, я женился, как истинный артист, т. е. влюбился, как никогда. В две недели всё было кончено. Теперь, после восьми месяцев, говорю Вам, что я так счастлив, что. я никогда не воображал половину этого счастья. Лучшие мои картины те, которые написаны по вдохновению, так я и женился. Когда встретимся с Вами, тогда увидите всех счастливцев, и тогда выскажу остальной восторг. Мы по необходимости лето проводим здесь и только 10 или 5-го августа пустимся в Крым на постоянное жительство.
Я работаю более, нежели когда-либо».
Чтобы отметить своё возвращение в родной город и первое десятилетие своего творчества, Айвазовский устроил весной 1846 года выставку своих последних произведений и большой народный праздник. В Феодосию, кроме многочисленных гостей, прибыли из Севастополя шесть военных кораблей во главе с флагманом «Двенадцать апостолов» под командованием адмирала Корнилова. Газета «Одесский вестник» дала тогда в статье «Художественная выставка картин И. К. Айвазовского в Феодосии» очень высокую оценку искусству Айвазовского. В Петербурге Кукольник в связи с этой выставкой писал: «Пределы развития таланта такого, как талант Айвазовского, бесконечны и безбрежны, как стихия, им любимая.» Известный композитор А. Н. Серов (отец выдающегося художника В. А. Серова) написал из Феодосии своему другу В. В. Стасову в Петербург, сколь захватывающее впечатление произвела на него выставка.
После открытия выставки одна из газет сообщала, что «выставка была открыта для всех сословий с 8 часов утра до 6 часов вечера». В дальнейшем не раз отмечалось, что выставки Айвазовского посещают люди всех классов общества и живо интересуются его искусством.
Айвазовский первый среди русских художников задолго до организации «Товарищества передвижных выставок» стал устраивать выставки картин не только в Петербурге, Москве или столицах европейских государств, но и во многих провинциальных городах России: в Симферополе, Одессе, Николаеве, Риге, Киеве, Варшаве, Харькове, Херсоне, Тифлисе и других. Он стремился приблизить своё искусство к народу и если проводил выставки своих картин самостоятельно, не входя в «Товарищество» (когда оно уже было организовано), то только потому, что они по объёму не могли войти в передвижные выставки «Товарищества».
Своей художественной деятельностью Айвазовский способствовал развитию просвещения в России второй половины XIX века.
Можно ли удивляться, что в Крыму слава Айвазовского очень скоро, прочно и надолго утвердилась. Симпатии к нему проявлялись среди самых различных слоёв общества и подчас самым неожиданным образом.
В сороковых годах прошлого столетия зажиточные слои крымского населения, особенно в деревнях, буквально терроризировал некий Алим, скрывавшийся в крымских лесах от рекрутчины. Всё награбленное у богатеев добро он раздавал нуждающимся и при грабежах не совершал ни одного убийства. Это привлекало на его сторону симпатии бедноты и делало Алима неуловимым. О его смелости складывались легенды. За поимку Алима полиция сулила крупное вознаграждение.
Однажды, когда Айвазовский работал в своей загородной мастерской в имении Шейх-Мамай, его посетил Алим, заехавший специально посмотреть работу мастера. «…Много слыхал я про тебя, — сказал Алим. — Все тебя знают и хвалят. Давно хотел видеть тебя. Говорят, картины пишешь. Можно ли посмотреть?» После осмотра картин, изображавших виды Стамбула, Босфора, Скутари, и целого ряда крымских пейзажей Алим поблагодарил художника: «Спасибо тебе, Ованес-ага, что ты мне всё это показал.»
Айвазовский, отличавшийся истинно восточным гостеприимством, пригласил гостя выпить чашку кофе. Узнав из разговора, что художник думает в скором времени жениться, Алим пообещал непременно побывать на его свадьбе. И он выполнил своё обещание, причём проявил чисто рыцарскую галантность и отвагу. Когда свадебный поезд, состоявший из нескольких экипажей и крытой кареты новобрачных, подъезжал к Шейх-Мамаю, у дороги показался лихой джигит на прекрасной лошади. Не спеша подъехал он к экипажу, поздравил новобрачных, одобрил выбор Айвазовского, ловко бросил на колени невесте свадебный подарок — дорогой шёлковый турецкий платок и, пожелав счастья, ускакал прочь.
Айвазовский был глубоко тронут этим и взволнован.
Подобные случаи в биографии Айвазовского откладывали неизгладимый след на его творчестве. Не случайно он написал большую прекрасную картину «Лунная ночь в Амальфи с группой разбойников, среди которых Сальватор Роза пишет с натуры окрестный пейзаж». Эта картина явилась отголоском на случай, происшедший с Айвазовским и рассказанный им в автобиографии. Во время путешествия по Испании на фургон, в котором ехал Айвазовский, ночью напала группа бандитов. Всё, однако, окончилось мирно и даже несколько романтично — бандиты угостили путешественников виноградом и отпустили с миром, потому что сообразительный возница сумел откупиться.
Романтика подобных приключений привлекала Айвазовского. Он поэтизировал их и воплощал в живописи. Изображал морских контрабандистов, корсаров, нападающих в море на купеческие корабли. Подобные сюжеты были ему по душе.
В пятидесятых годах Айвазовский особенно часто изображает морские катастрофы, кораблекрушения, картины разбушевавшихся стихий, полные движения и грозного величия. В эти годы особенно ярко проявились романтические тенденции в его творчестве. Он не довольствуется изображением природы в её обыденном состоянии, а ищет картины, способные поразить воображение зрителя, захватить его новизной, необычностью сюжета, трагичностью положений. Если он пишет кораблекрушение, то изображает разбушевавшееся у суровых скал море, гибнущие корабли, моряков, цепляющихся за обломки мачт. Грозовое небо, нависшее над морем, усиливает впечатление бедствия.
