– Да, да, я все понимаю, сеньор, и я последую за вами!

– Пусть эти ничтожества делят свою добычу. Они думают лишь о сегодняшнем дне. Рожденные ползать по трясине, они не видят неба! Но я превращу этот сброд, этих злодеев без сердца и мысли, эти отбросы общества в великую нацию, и те, кто теперь называют меня низким пиратом, будут благословлять меня как освободителя и воздвигать в мою честь памятники и статуи. Если бог, которому ведомы мои замыслы, дарует мне помощь, не пройдет и года, как весь мир узнает, чего я стою и на что способен…

Железная Рука слушал Моргана с восторгом. Он хотел ответить ему, но внезапно на улице послышались крики и шум. Адмирал и охотник подошли к окну и увидели внизу всех англичан, участвовавших в походе. Оглашая город воплями ярости, они несли на руках чей-то труп. Одни взывали к правосудию, другие – к мести, и вот вся шумная толпа ринулась в дом адмирала. Лицо мертвеца было накрыто платком. Морган снял его, и у Антонио вырвался крик ужаса. То был Ричард, друг Железной Руки, которому поручил он защиту Хулии.

Хулия почти все время проводила в каюте, боясь даже показываться на палубе. Она чувствовала себя одинокой, безмерно одинокой – сеньора Магдалена едва с ней разговаривала.

По мнению сеньоры Магдалены, Хулия обесчестила семью, объявив себя женой Антонио Железной Руки, который в лучшем случае был охотником на быков, а в худшем – пиратом.

Ричард и Бродели следили за девушкой неотступно, один – чтобы спасти ее, другой – чтобы погубить. Однако преимущество было на стороне Ричарда. Он знал, кто его враг, а тот и не подозревал, что на корабле есть хоть один человек, кроме сеньоры Магдалены, который озабочен судьбой Хулии.

Прежде всего англичанин решил сообщить девушке, что Антонио оставил ей защитника. Однажды, воспользовавшись тем, что Хулия оказалась на палубе без сеньоры Магдалены, Ричард заговорил с ней:

– Хулия, – шепнул он, подойдя поближе.

Девушка, не узнав его, с удивлением подняла голову:

– Что вам угодно?

– Я должен поговорить с вами.

– Говорите.

– Я буду краток, за нами следят. Антонио поручил мне заботиться о вас, помогать вам. Скажите, что вам нужно?

– Благодарю вас. Сейчас – решительно ничего.

– Во всяком случае, знайте, что у вас есть друг. Может быть, Антонио говорил вам обо мне. Меня зовут Ричард.

– Да, – ответила Хулия и, просияв, протянула ему руку. – Я знаю, вы – настоящий друг.

– Тогда рассчитывайте на мою дружбу и прощайте, мне кажется, Бродели за нами наблюдает. Не забывайте, я – рядом с вами.

Пожав руку Хулии, Ричард поспешно отошел. И, в самом деле, он почти тотчас же столкнулся с вице-адмиралом, который сердито спросил у него:

– Не можете ли вы сказать, что за дела привели вас к этой девушке?

– Просто подошел поздороваться с ней.

– Похвально; надеюсь, однако, что больше это не повторится.

– Не повторится? Почему же? Разве я нарушаю этим наш договор?

– Договор не договор, а установившиеся среди нас обычаи. Да и о благоразумии не следует забывать…

– Что это значит?

– Муж этой женщины отправился в поход с Морганом, и ему не очень понравится, если он узнает, что вы тем временем любезничали с его женой. Это может вызвать недовольство среди товарищей…

– Но если я…

– Кроме того, мы уважаем чужие права. Эта женщина оставлена под защитой начальников ее мужа, а они должны блюсти честь каждого воина, как собственную…

– Но…

– Дайте мне кончить. Если мы будем терпеть подобные вольности, то, отправляясь в бой, никто не сможет спокойно оставить свою семью, каждый будет бояться, как бы в его отсутствие над ним не посмеялись…

– Но у меня не было ни малейшего намерения…

– Я сужу не о намерениях, а о поступках, и предупреждаю вас под страхом сурового наказания, чтобы больше вы не беседовали с этой девушкой. Понятно?

Ричард сообразил, какое коварство кроется за этими неожиданными обличениями, и до крови закусил губу. Бродели искусно плел сети, желая удалить его от Хулии и оставить ее без защиты под лицемерным предлогом, будто охраняет честь сражающихся воинов. Ричард решил затаиться и молча наблюдать.

Вице-адмирал до самого вечера ходил дозором вокруг Хулии, выжидая удобный случай и измышляя способы захватить ее в свои руки.

За день до того, как пираты взяли город, Ричард, который неотступно следил за Бродели, заметил, что тот беседует с капитаном корабля «Лебедь», принадлежавшего самому Бродели. Незаметно подкравшись к ним, Ричард прислушался:

– Держи все наготове, – говорил Бродели, – завтра утром мы поднимем паруса. Нечего нам здесь терять время с Морганом, да еще делить барыши с этими чертовыми англичанами, когда мы можем сами найти себе настоящее дело!

– Ты прав. Пять кораблей в нашей флотилии принадлежат французам, они последуют за нами. А это судно тоже нам пригодится, оно – наша добыча.

– Вот именно. Но надо действовать осторожно. Я хотел бы разойтись с Морганом и его англичанами по-хорошему, без всяких споров. Когда все будет готово к отплытию, я высажусь на берег и сообщу ему о своем решении.

– Отлично!

– А теперь слушай: завтра на рассвете я отправлю тебе женщин. Обе они хороши: молодая – будет моей, сбереги ее для меня и относись к ней с уважением. Другую, если хочешь, можешь взять себе или отдать от моего имени, кому вздумаешь.

– В котором часу их ждать?

– Перед рассветом пришлешь за ними шлюпку. Я отправлю их с четверкой надежных матросов, а то еще вздумают сопротивляться.

– Будет сделано. Завтра перед рассветом.

Бродели и капитан говорили по-французски, но Ричард знал этот язык и не упустил ни слова. План Бродели был ясен. Он хотел похитить Хулию и увести у Моргана все французские корабли. Ричард ломал голову, придумывая способ спасти Хулию и предупредить измену вице-адмирала.

Стража, охранявшая испанских пленников, состояла из англичан. Ричард поговорил с ними и узнал, что у них не было приказа запрещать пленным ходить по кораблю, им полагалось следить лишь за тем, чтобы испанцы не подняли бунт. Это и нужно было Ричарду.

Он начал присматриваться к пленникам, пытаясь понять, кому из них можно довериться, и в конце концов остановился на старом капитане, доне Симеоне Торрентесе.

– Послушайте, друг, – сказал он, подойдя к нему поближе.

Капитан зарычал в ответ и отвернулся.

– Послушайте, – продолжал Ричард, – хотите бежать?

– Гм… – проворчал дон Симеон, – что вы говорите?

– Я спрашиваю, хотите ли вы бежать отсюда? Хотите получить свободу?

– Это вы без обмана?

– Без всякого обмана.

– Тогда какого дьявола спрашивать, хочет ли пленник получить свободу?

– Полагаю, что вы этого хотите. Но я желал бы еще знать, хватит ли у вас отваги, чтобы бороться с опасностями, стоящими на пути к свободе.

– Еще бы не хватит! Но кто мне поручится, что вы поступаете со мной честно, что это не ловушка, грозящая смертью?

– А что мне проку в вашей смерти?

– Не знаю. Но всегда лучше соблюдать осторожность.

– Вы должны поверить мне. Мне нечем доказать честность моих намерений. Хотите – верьте мне, не хотите – разойдемся по-хорошему. Ничего не поделаешь.

Дон Симеон немного подумал и наконец воскликнул:

– Сто тысяч дьяволов! Я вам верю и передаю свою судьбу в ваши руки. Если вы меня обманете, дадите ответ богу. Что нужно делать?

– Прежде всего выберите среди своих товарищей еще троих смельчаков и к тому же хороших гребцов.

– А потом?

– Сегодня вечером вы получите от меня такую же одежду, как наша, чтобы вас не узнали. Ждите, пока я вас не позову, и тогда хватайте силой тех двух женщин, которые находятся на корабле, и сажайте в присланную за ними шлюпку. Затем, когда шлюпка отойдет подальше, вы нападете на пиратов-французов, которых там увидите, убьете их, пошвыряете в море и, завоевав бот и свободу, поплывете к берегу, а там – помогай вам бог!