В эти же дни (19 декабря) отдел печати МИД СССР и оргкомитет Олимпиады-80 провели пресс-конференцию для советских и зарубежных журналистов. На ней было объявлено, что официальным талисманом московской Олимпиады выбран бурый медвежонок работы столичного художника В. Чижикова.
Столичный цирк на Ленинских горах, или, как его называли в народе, Новый цирк, в декабре обрел своего нового руководителя — вместо скончавшегося Петра Аболимова в кресло директора сел Евгений Милаев. В 60-е годы он был мужем дочери генсека Галины Брежневой и пользовался его покровительством. Но когда их брак распался, Брежнев к бывшему зятю заметно охладел. Хотя врагом его все-таки не считал. Иначе не видать бы Милаеву ни директорского кресла, ни звания Героя Социалистического Труда.
Помимо Милаева, в кресло директора Нового цирка метил еще один известный циркач — Мстислав Запашный, которого поддерживал председатель «Союзгосцирка» Колеватов. Говорят, как только весть о смерти Аболимова достигла его ушей, он тут же рванул к министру культуры Демичеву и стал уговаривать его отдать Новый цирк Запашному. А когда министр спросил его, почему бы не Милаев, Колеватов ответил: «Да он малограмотный человек да еще морально не чист. Народ его не любит». Демичев обещал подумать. А через два дня вызвал к себе Колеватова и объявил: директором Нового цирка будет Милаев. И пришлось Колеватову прямо здесь же, в приемной министра, расцеловывать нового назначенца в обе щеки. Хотя сделать это ему было ой как нелегко. Колеватов подозревал, что Милаев теперь будет метить и в его кресло.
Продолжается скандал вокруг фильма «Нетипичная история». Тот донос, который был отправлен «киноработниками», достиг цели: он лег на стол начальника Главпура Епишева, который 21 декабря отправил срочное послание секретарю ЦК КПСС Михаилу Зимянину, отвечавшему за идеологию. В нем автор отмечал, что в Главпуре специальная комиссия посмотрела фильм «Нетипичная история» и целиком согласилась с мнением «киноработников»: фильм вреднейший. Вывод: комиссия считает, что выпуск кинофильма на экраны страны может нанести ущерб делу коммунистического воспитания советских людей. В итоге на «Мосфильм» будет спущена директива: акт о приемке фильма аннулировать и немедленно начать переделку картины.
В эти же дни в Москве во Дворце спорта «Крылья Советов» проходил Всесоюзный турнир по боксу памяти призера Олимпийских игр Сергея Сивко. В соревнованиях приняли участие 144 советских боксера со всей страны. Не было на нем только Олега Коротаева, который, как мы помним, в прошлом году угодил за решетку. Однако с его именем на турнире была связана одна любопытная история.
Вспоминает К. Копцев:
«На турнире выступала команда «Буревестник», в которой я был старшим тренером. В один из дней ко мне подходит полковник в малиновых погонах и грозно так спрашивает: «Вы Копцев Константин Николаевич?» — «Я», — отвечаю. «С Коротаевым Олегом Георгиевичем знакомы?» — «Знаком», — говорю, а у самого душа в пятки: вдруг Олег что-то в лагере натворил? Я был готов ко всему, но только не к тому, что составляло цель визита этого полковника. «Я начальник ИТУ, в котором отбывает срок наказания Коротаев, — продолжает он, колючим таким взглядом впиваясь в мое растерянное лицо. — Мы Коротаева поставили на дополнительное питание и возим его на тренировки в Рязань. Не сомневаюсь, что в настоящее время сильнее его боксера в стране нет. Он в прекрасной форме. Предлагаю вам включить его в состав команды «Буревестник» с тем, чтобы Коротаев выступил на первенстве СССР». — «Так он же в зоне!» — воскликнул я, пораженный этим предложением. — «В том-то и суть. Но у меня есть возможность досрочно освободить его. Условие одно — в случае его победы на первенстве мне присвоят звание «Заслуженный тренер РСФСР». Все это было сказано на полном серьезе. Но я понял, что это совершеннейшая авантюра. Никакого продолжения она не имела…»
В Москве тем временем то морозит, то греет: 22 декабря ртутный столбик показывал ночью 21 градус холода, а два дня спустя уже всего 6 градусов. Больше всего от подобных скачков страдали гипертоники.
Давно что-то я не вспоминал про разного рода слухи. В те годы их в обществе барражировало огромное количество, и все потому, что средства массовой информации находились под тяжелой цензурной пятой и держали народ на голодном пайке. И только в исключительных случаях, когда слухи достигали немыслимых размеров и грозили перерасти в нечто неуправляемое, газетам давалось «добро» На их развенчивание. Так было, как мы помним, со слухами о трагической гибели Муслима Магомаева, о массовом подорожании продуктов и ряде других подобных случаев.
В конце 77-го общество взбудоражила новая сенсация: на всех углах люди обсуждали слух о трагической гибели солиста «Песняров» Анатолия Кашепарова. Этот худенький на вид вьюноша так проникновенно пел «Вологду», что мгновенно стал кумиром миллионов советских граждан, особливо слабого полу. Говорят, из всего состава «Песняров» именно за ним девчонки бегали не то что толпами, а чуть ли не стадами. И вот грянул слух: Кашепарова зарезали в ресторанной драке! У девушек страны от горя помутились рассудки. Помню, как одна из знакомых моего приятеля, услышав эту новость, разрыдалась прямо на улице, как будто у нее умер кто-то из родных. Короче, гибель «песняра» многие восприняли почти так же, как в 53-м смерть «вождя всех времен и народов». В газеты посыпались письма с просьбой разъяснить ситуацию.
Говорят, в Минске местная пресса оперативно откликнулась на этот слух и опубликовала опровержение. Из столичных масс-медиа на этом поприще отметился «Московский комсомолец», который 24 декабря поместил на своих страницах статью «Не сотвори себе кумира». Начиналась статья с письма некой Галины. Она писала: «Мечусь в отчаянии из стороны в сторону, а толком ничего не знаю. Мне недавно сказали, что… убили Толика Кашепарова, солиста вокально-инструментального ансамбля «Песняры».
Если это правда, то мне жизнь искалечена и перечеркнута навсегда, хотя мне будет только 19 лет. Жизнь без Толи — это пустое и никчемное существование. Лишь бы он был жив, пусть я даже больше не увидела бы его. Я за него бы жизнь отдала. Умоляю, помогите!»
Газета помогла: связалась с Минском и узнала, что сладкоголосый «песняр» жив-здоров и в данный момент находится на гастролях. О чем и оповестила Галло и всех остальных поклонников «Песняров». Страна облегченно вздохнула… до следующих слухов.
В тот же день, 24 декабря, большая группа работников столичного Театра имени Ленинского комсомола была удостоена очередных званий. Звание заслуженного деятеля искусств РСФСР получил главреж театра Марк Захаров, заслуженными артистами РСФСР стали: Александр Збруев, Николай Караченцов, Инна Чурикова, Олег Янковский.
На следующий день в 19.20 по московскому времени по ЦТ была в очередной раз показана комедия Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». С декабря прошлого года это стало доброй традицией — показывать этот фильм накануне Нового года. И вновь, как и в прошлый раз, у голубых экранов собралось рекордное число зрителей: фильм смотрели практически во всех уголках необъятной страны. К примеру, Андрей Сахаров лицезрел его в Мордовии, в одном из тамошних лагерей. В те края судьба академика занесла не случайно — он приехал навестить своего коллегу по правозащитному движению Эдуарда Кузнецова, отбывавшего там срок. Как вспоминает сам А. Сахаров:
«В клубной («ленинской») комнате мы по вечерам смотрели кино, в том числе очень смешную комедию Рязанова «С легким паром». Надзиратели приносили из своих комнат стулья и тоже смотрели фильм, изредка с интересом посматривая на нас (в Мордовию Сахаров приехал с женой Кузнецова. — Ф. Р.): все же приезд Сахарова был событием в этом уголке страны. Впрочем, лица некоторых уже были красными: видимо, они успели «принять свою порцию». Позднее мы из своей комнаты слышали крики, брань, звуки драки, кого-то за ноги выволакивали на мороз — алкоголь делал свое ежедневное дело…»
В те дни Владимир Высоцкий благополучно вернулся из Парижа в Москву (23 декабря). Вместе с ним прилетела и Марина Влади. И первыми, кого они навестили в столице, были писатель Юрий Нагибин и его жена. По этому поводу в дневнике писателя читаем следующие строчки: «Накануне Марина Влади проповедовала у нас на кухне превосходство женского онанизма над всеми остальными видами наслаждения. В разгар ее разглагольствования пришел Высоцкий, дал по роже и увел…»
