Эстрадные представления: 1—4-го — во Дворце спорта в Лужниках прошли концерты с участием Аллы Пугачевой, Галины Улетовой, Владимира Винокура и др.; 7—11-го, 15-го — в ГЦКЗ «Россия» выступали: Олег Анофриев, Евгений Петросян, Владимир Винокур, Лев Лещенко и др.; 10—11-го — в ГТЭ выступал эстрадный дуэт Мария Миронова — Александр Менакер; в «Октябре» — Иосиф Кобзон; в ЦДСА — Нина Бродская; 11-го — в ДК ГПЗ-1 выступал ВИА «Надежда»; 13—14-го — в ГЦКЗ высадился звездный десант из Румынии: исполнитель популярного шлягера «Пой, гитара» Дан Спатару (давненько его не было в Москве), Илона Моцика и др.

В пятницу, 16 декабря, в Москве начался традиционный хоккейный турнир на приз газеты «Известия». В нем участвовало пять команд: четыре национальных сборных из СССР, ЧССР, Швеции, Финляндии и представитель Канады — команда из ВХА «Квебек Нордикс». Именно с последней нашим ребятам и пришлось помериться силами в первый же день. Наши победили 5:3, тем самым взяв реванш за свое поражение от этого клуба в начале года (тогда мы уступили 1:6).

На следующий день в столичном Доме кино состоялся общественный просмотр нового фильма Григория Чухрая «Нетипичная история» (в прокате — «Трясина»). Лента рассказывала о том, как во время войны жительница одной из русских деревень (ее роль играла Нонна Мордюкова), испугавшись за своего младшего сына, которому предстояло идти на войну, спрятала его на чердаке собственного дома. Тема, прямо скажем, нетрадиционная для советского кинематографа, который до этого старался не касаться таких темных сторон Великой Отечественной. Однако обращение Георгия Чухрая к этой теме было неслучайным. Дело в том, что много лет назад он сам столкнулся с предательством одного из своих близких друзей. Дело было в годы войны. У Чухрая было трое фронтовых товарищей, с которыми он съел не один пуд соли. Их называли друзьями не разлей вода. И вот один из этих друзей испугался быть убитым на фронте и сбежал домой. Он вернулся в родной Николаев и устроился на работу: стал петь с эстрады. При этом родителям одного из своих фронтовых товарищей он сообщил, что их сын погиб — так ему было легче скрыть свое предательство. К счастью, ложь вскоре вскрылась, и этот человек, благополучно довоевав, вернулся домой. С другом-дезертиром он, естественно, все отношения прервал. А когда его навестил Чухрай, рассказал ему эту историю. И Чухрай, кипя от возмущения, отправился к дезертиру домой, чтобы посмотреть этому парню в глаза. Вот что писал сам режиссер:

«Я пришел, позвонил в дверь. Дверь открыла его жена и ответила, что мужа нет дома. Тогда я попросил разрешения подождать его. Женщина согласилась.

В ожидании я просидел у них часа четыре, но хозяин дома так и не появился. Я встал, попрощался и ушел…

А позже их соседи рассказали мне, что в тот день все четыре часа, пока я ждал его, мой бывший товарищ был дома и прятался от меня в другой комнате…

На фронте мы вчетвером верили друг другу как самим себе. Мы очень любили друг друга, были братьями и однажды поклялись, что, если кто-то из нас погибнет на войне, другие, если останутся живы, обязательно расскажут, как погиб наш товарищ. Рассказывать об этом не пришлось. Братья выжили. Правда, каждый по-своему…»

В день премьеры фильма зал Дома кино был переполнен. Слухи о том, что Чухрай снял нетрадиционную картину, давно ходили в киношном мире, что, естественно, подогревало к ней интерес. И большинство пришедших (а среди них были и иностранцы) не разочаровались — фильм понравился. Но без ложки дегтя все равно не обошлось. Нашлись и такие, кто усмотрел в увиденном посягательство на самое святое. Этими людьми оказались несколько работников «Мосфильма». В тот же день из-под их пера на свет родился донос на имя генсека Брежнева и министра обороны Устинова. Поскольку донос был обстоятельный и уместился на нескольких страницах, я приведу лишь некоторые отрывки из него:

«В двухсерийной большой картине подробно рассматривается не героизм матери, а ее предательство. Такой она и запомнится в ярком исполнении Нонны Мордюковой, и чем лучше она играет, тем страшнее и отвратительнее остается в памяти этот образ матери-предательницы героического неповторимого времени Великой Отечественной войны…

Зачем с экрана показывать миллионам зрителей эту стряпню? Зачем обвинять в напраслине миллионы еще живущих матерей и вдов, потерявших в эту войну своих сыновей и мужей?! Зачем развенчивать образ нашей героической матери, перенесшей столько горя в Великую Отечественную войну и выстоявшей назло всем врагам?!

Мы убеждены, что эта выдуманная антинародная, а, значит, и антипартийная картина вызовет справедливый и великий гнев народа не только к тем, кто создал эту мерзость, но и к тем, кто выпустил ее на экран. Вызовет громадное недоумение у друзей за рубежом. Вызовет неприкрытую и огромную радость наших врагов. Такого вреда они не смогли бы нанести и миллиардами долларов со своими радиостанциями клеветы, со своими агентами ФБР…

Видимо, определенная группа, которая в последнее время на «Мосфильме» служит определенным интересам, настолько уже обрела силу, что ей удается свободно проводить политику «Нетипичной истории». Эта политика, к сожалению, есть и в других фильмах, также получивших высокую оценку руководства. Об экранизации классики тут уже и не стоит говорить. Здесь коммерция соседствует с извращением благородных и социальных идей. Если народ можно лишить Матери-Родины, то, подумаешь, что там Алексей Толстой («Хождение по мукам»), Гоголь (был «Ревизор», стал просто «Инкогнито»), Чехов (была пьеса «Платонов», стала «Механическое пианино»). Эти классики давно покойники. Их можно похоронить еще раз, а деньги получить хорошие — самые большие, столько и классики не получили за свои произведения!

Ставить этот важный вопрос перед своей парторганизацией не можем, партком «Мосфильма» давно стал придатком данной политики и покрывает ее вместе с генеральной дирекцией. Вышестоящие органы не раз отмечали крупные политические ошибки в работе «Мосфильма», но этим и кончалось. Неугодные за критику лишались куска хлеба, становились безработными на многие годы, а то и получали удар ножом в сердце, как это было с режиссером Гончаровым. (Экспертиза установила три удара ножом в сердце. Мог ли «самоубийца» ударить себя три раза ножом в сердце?!)

Написали Вам потому, что молчать не имеем права и самим бороться уже нет возможности.

Киноработники».

18 декабря на турнире на приз «Известий» состоялся один из самых решающих матчей: СССР — ЧССР. После своего поражения дома на турнире «Руде право» чехословацкие хоккеисты приехали в Москву за реваншем. Они не скрывали своих намерений и в открытую заявляли об этом. В Москве этому верили мало, поскольку тихоновская сборная показывала хорошую игру и тоже была нацелена на победу. Но правы оказались гости, которые уже с первых же секунд игры прочно захватили инициативу в свои руки. Чехословацкие хоккеисты играли легко, с выдумкой, в то время как наши выглядели на льду как сонные мухи. У советской сборной игра не ладилась по всем линиям: проваливались и защитники, и нападающие. В итоге голы в наши ворота сыпались как горох: на 10-й минуте счет открыл Бубла, затем его удвоил Мартинец. Вторая двадцатиминутка тоже началась с гола в ворота Третьяка: шайбу провел Штясны. Четвертую шайбу гости умудрились и вовсе забить в меньшинстве — это сделал Глинка. А Поузер довел счет и вовсе до разгромного — 5:0. Игра была, по сути, сделана. И хотя нашим хоккеистам удалось забросить в третьем периоде три шайбы, однако и гости забили столько же. Итог — 3:8 в пользу гостей.

Шок испытали все советские болельщики: от простых до самых именитых. Например, Юрий Андропов вызвал к себе для беседы старшего тренера нашей сборной Виктора Тихонова. Правда, ругать его не стал, а вежливо так поинтересовался, что произошло с командой. Спросил, сумеет ли она и дальше не опозориться. Тихонов пообещал, что таких осечек больше не произойдет. И действительно: 20 декабря наши ребята разбили финнов (7:3), а на следующий день повергли в уныние и шведов (9:2). Однако взять первое место-все равно не сумели: оно досталось чехословакам, опередившим нас на одно очко (7 против 6).