В среду, 24 ноября, Стефанович пригласил Пугачеву отужинать с ним в ресторане Дома кино. Однако певица от этого предложения отказалась, выдвинув встречное: посетить другое заведение — ресторан «Сосновый бор» (Пугачева называла его «Еловая шишка»), что на Рублевском шоссе. «Мне там больше нравится», — объяснила свое желание певица. Стефанович не стал артачиться. Через полчаса он подхватил Пугачеву в условленном месте, и они поехали на Рублевку. И там во время застолья певица проделала впечатляющий трюк, который сразил режиссера в самое сердце: она взяла нож, разрезала себе палец, открыла записную книжку режиссера и, выдавив на страничку каплю крови, написала: «Определите на досуге мою «группу», потому как петь — это мое кровное дело». Определить «группу» Стефановичу пришлось той же ночью в гостинице «Мосфильма», где он тогда жил. А утром следующего дня, когда любовники отправились завтракать, режиссер сказал:
— Не знаю еще, как ты поешь, но артистка ты замечательная, это твоя самая сильная сторона, развивай ее. Постарайся все свои песни обыгрывать, преврати это в театр.
Пугачеву это предложение чрезвычайно заинтересовало, Она остановилась и спросила:
— Как это — обыгрывать?
— Ну, делать из песен маленький спектакль. У тебя должно быть такое платье, которое трансформируется в разные сценические костюмы, чтобы ты могла разыгрывать несколько разных ролей. Вообще любой реквизит ты должна обыгрывать.
— Но у меня в руках только микрофон.
— Правильно. Но кто тебе мешает сделать из него, к примеру, скипетр или бокал?
— Да, точно! — всплеснула руками Пугачева. — Отличная идея, молодец!
25 ноября в Москве открылся очередной Пленум ЦК ВЛКСМ, на который съехались более сотни руководящих комсомольских деятелей со всей страны. Утром и днем они заседали, а вечером культурно развлекались: кто-то ходил по театрам, а кто-то попросту «квасил». Поскольку комсомол всегда считался передовой частью советской молодежи, пили там тоже по-передовому. Вот как об этом вспоминает В. Никонов, который в те годы учился в МГУ и был комсомольским секретарем курса:
«Ни одно заседание комитета комсомола не обходилось без выпивки. Это было очень тяжело, особенно во время комсомольской учебы где-нибудь в подмосковных пансионатах. Каждой из нас брал с собой туда по две бутылки водки, но она заканчивалась в первый же день, так что приходилось слать гонца. Целыми днями пили, а по ночам резались в преферанс. Скажу честно, так много, как в те комсомольские годы, я никогда больше в жизни не пил. Однажды к нам на учебу приехал секретарь комитета комсомола факультета и, увидев все это безобразие, объявил: «Завтра все бегут пять километров на лыжах». Что делать, приказ комсомольского вожака — закон. Утром опухший от выпитого народ кое-как встал на лыжи. Первым пришел один из наших активных комсомольцев. Но на финише его вырвало прямо на секретаря факультета. Тот, утершись, произнес: «Вот это люди, вот это комсомольцы — ведь все пять километров терпел!»
Владимир Высоцкий в те ноябрьские дни дал несколько концертов: 23 ноября выступил в МВТУ имени Баумана, а два дня спустя съездил в Ленинград и отметился в ВАМИ. 26 ноября он посетил мастерскую Бориса Мессерера, где в тот вечер собралась теплая компания в лице: Беллы Ахмадулиной (супруги Мессерера), Юрия Любимова, Андрея Вознесенского и др. Там Высоцкий не пел, а лишь читал свои стихи. Кстати, аккурат в эти дни на «Мелодии» вышла пластинка с песнями Высоцкого к сказке «Алиса в стране чудес».
Тем временем цензура продолжает мытарить фильм «Несовершеннолетние», который на киностудии имени Горького снял режиссер Владимир Роговой по сценарию Эдуарда Тополя. Работа над лентой была завершена в конце октября, и в начале следующего месяца ее благополучно приняли на студии. Но с Госкино вышла осечка — Главная сценарно-редакционная коллегия на своем заседании 26 ноября его не приняла, найдя в нем массу крамольного. Особенно цензоров возмутила чрезмерное, по их мнению, акцентрирование внимания на хулиганах: мол, уж слишком красиво они выглядят на экране. И действительно, их лидер Гоголь (Леонид Каюров) хотя и представал эдаким циничным и наглым типом, однако каким-то образом в этих вроде бы отталкивающих проявлениях выглядел уж больно впечатляюще. Ни один положительный герой картины ему и в подметки не годился. Поэтому цензура потребовала от авторов ленты сократить эпизоды с участием Гоголя по всему фильму, а также урезать следующие эпизоды: драку на танцплощадке, приставание хулиганов к девушкам в центре города, хулиганскую вольницу на берегу реки, глумление пьяного отца над своей женой и детьми и др. Кроме этого, цензорам не понравилась и музыка фильма — уж больно она была рок-н-ролльная, а требовалась более лирическая.
В Останкино готовится к записи очередная «Песня года». В отличие от прошлых лет нынешняя «Песня года» была, на удивление, скромной — в ней должно было прозвучать всего 16 песен, причем подавляющая часть никакого отношения к хитам сезона не имела. Но я уже говорил, что произведения в эту передачу отбирало лично руководство Гостелерадио, и декларируемый им же принцип отбора лучших песен по письмам на самом деле не действовал — песни отбирали не лучшие, а благонадежные. У таких песен и авторы должны быть соответствующие — маститые и обязательно члены Союза композиторов СССР. Например, в течение года чуть ли не из каждого окна раздавались песни «Кто тебе сказал» и «Ты мне не снишься» в исполнении ВИА «Лейся, песня» и «Синяя птица», но их в «Песню года» даже и не подумали включить. А все потому, Что их автор — композитор Вячеслав Добрынин — ни в одном из творческих союзов не состоял. Однако и хиты более именитых авторов тоже не звучали в «Песне-76». Взять того же Давида Тухманова (песня «По французской стороне» («Из вагантов») в том году по хитовости обгоняла даже песни Добрынина) или Александра Зацепина («Волшебник-недоучка», «До свидания, лето» — последняя песня даже была отмечена призом на музыкальном фестивале в Америке). Полный список песен, прозвучавших в «Песне года-76», выглядит следующим образом:
«Признание в любви» (С. Туликов — М. Танич) — Виктор Вуячич; «Не остуди свое сердце, сынок» (В. Мигуля — В. Лазарев) — Юрий Богатиков; «Обещания» (М. Фрадкин — Р. Рождественский) — Миро Унгар и Людмила Сенчина; «Дударики» (И. Лученок — А. Гречанинов) — Александра Пахоменко; «А Русь остается» (В. Левашов — В. Крутецкий) — Виктор Вуячич; «Солнечный дождь» (А. Экимян — Р. Рождественский) — А. Мокренко; «Прозрение» (О. Фельцман — М. Геттуев) — Эдита Пьеха; «Белоруссия» (А. Пахмутова — Н. Добронравов) — «Песняры»; «Вологда» (Б. Мокроусов — М. Матусовский) — «Песняры»; «Голубой вагон» (В. Шаинский — Э. Успенский) — Большой детский хор под управлением В. Попова; «Через две зимы» (В. Шаинский — М. Пляцковский) — Юрий Богатиков; «Шумят хлеба» (А. Пахмутова — С. Гребенников) — Геннадий Белов; «Матросские ночи» (В. Соловьев-Седой — С. Фогельсон) — Александра Пахоменко; «Память» (М. Таривердиев — Д. Самойлов) — Иосиф Кобзон; «Темная ночь» (Н. Богословский — В. Агатов) — София Ротару, A. Мокренко; «День Победы» (Д. Тухманов — B. Харитонов) — Лев Лещенко и детский хор.
Не утихают страсти вокруг вылета футбольной команды «Спартак» в первую лигу. Поскольку армия болельщиков у этой команды была самой большой в стране (потому и врагов у нее всегда было предостаточно), этот вылет не мог остаться незамеченным. В Спорткомитет СССР со всей страны посыпались письма, в которых люди буквально умоляли вмешаться в ситуацию и позволить «Спартаку» остаться в высшем дивизионе. При этом выдвигались вполне резонные аргументы. Чемпионат в этом году носил экспериментальный характер: был разбит на два турнира — весенний и осенний, причем команды, проигравшие первый турнир, высшую лигу не покидали, а те, кто занял два последних места в осеннем — вылетали. Кроме этого, в весеннем чемпионате большие уступки были сделаны киевскому «Динамо» и ряду других команд, которые делегировали своих игроков в национальную сборную и участвовали в еврокубках, а остальные команды вынуждены были играть без каких-либо поблажек. Поэтому болельщики «Спартака» и просили пойти их команде навстречу и позволить остаться в высшей лиге. Конечно, народная команда во многом сама была виновата в случившемся (как мы помним, ее начало лихорадить еще в прошлом сезоне), но несомненно, что, случись нечто подобное с другими столичными командами — ЦСКА или «Динамо», — их бы стопроцентно «отмазали» от участи играть в низшем дивизионе. А все потому, что за их спинами стояли весьма влиятельные люди: Брежнев поддерживал ЦСКА и «Днепр», Щелоков — «Динамо». «Спартаку» же помочь было некому, поэтому тысячи писем, которые обрушились на Спорткомитет, так и не принесли положительного результата — гранд отечественного футбола, который 9 раз становился чемпионом страны, вынужден был покинуть высший дивизион.
