Для расширенного восприятия Анжевер разум Харбира выглядел пассивным и податливым. Было достаточно просто подтолкнуть его к плану встретиться с Иллитианом. Анжевер решила не делиться со своим не ведающим того инструментом знанием о том, что ее реальной целью был и всегда оставался Иллитиан. Она бы, несомненно, приветствовала шанс отплатить Беллатонису за все пытки и унижения, но ее ненависть концентрировалась на Ниосе Иллитиане. Архонту уже давно должен был настать конец, но каким-то образом он продолжал выскальзывать из петли. И Анжевер планировала изменить это.

Когда Асдрубаэлю Векту принесли карту, он вкушал легкую трапезу. К тому времени он переместился в другой громадный атриум из тех, что окружали высочайшую вершину Центрального пика — широкий и просторный зал, одна из стен и большая часть крыши которого были пронизаны сотнями высоких узких окон, открывающих вид на Комморру. Обычно это было захватывающее зрелище — иззубренные отвесные стены Центрального пика обрушивались вниз, к скалам и ущельям из шпилей Горы Скорби, за ними простиралось множество острых блистающих башен Верхней Комморры, а в отдалении сияли когти причального кольца, где подобно звездам во тьме мерцали армады изящных кораблей. Теперь же за окнами виднелась сцена из преисподней, которую застилали дымные облака, тускло подсвеченные пожарами. От слабого, отравленного света неподвижных Илмей, что лился сквозь окна, на изысканные плиты пола падали длинные черные тени. Из-за этого атриум казался огромной клеткой, несмотря на свою открытость.

Труппа едва одетых ламеянок плясала и кувыркалась в центре зала в идеальном унисоне с воем и криками своих жертв. На тянущихся с потолка цепях свисала целая толпа несчастных обреченных душ, беспомощно покачиваясь среди извивающихся танцовщиц. Кружась рядом с живыми игрушками, ламеянки сладострастно ласкали и поглаживали их, и с каждой царапиной от их отравленных ногтей в тела узников проникало все больше терзающих нервы нейротоксинов, которые медленно и изысканно их убивали. В воплях слышалась не только невообразимая боль, но и мучительное возбуждение и неосуществимая похоть. Вект улыбался, наслаждаясь этими простыми удовольствиями, и насыщался потоком чистых страданий, вызываемых последовательницами Шаимеша.

Хлопая черными крыльями, в открытое окно влетел бичеватель. Не успел он опуститься, вернорожденные воины Векта уже двинулись, чтоб преградить ему путь. Последовал приглушенный и спешный обмен словами, нервные взгляды, брошенные на повелителя — они пытались решить, следует ли им отвлекать его теми новостями, что принес посланец. Вект проигнорировал их и продолжал наблюдать за ламеянками, пока стражники тихо спорили, что им делать. Наконец, бичеватель, видимо, пресытился их нерешительностью и отделился от группы. Он торжественно зашагал вперед, вынудив стражников следовать за собой с выражением ярости на лицах. Бичеватель упал на колени в дюжине шагов от Векта и поднял пред его очи маленькую кристаллическую пластинку.

Вект угрожающе нахмурился, когда его прервали, и поднял руку, останавливая танцовщиц. Ламеянки мгновенно застыли на середине па, словно живые статуи. Вопли их жертв притихли, перейдя в глухое бормотание и рыдания. Вект опустил руку и дернул пальцем в сторону бичевателя, разрешая ему приблизиться. Тот подчинился, наполовину согнувшись, как будто он хотел подойти к открытой дверце топки и пытался избежать потока раскаленного воздуха. Хрустальная пластина, которую он столь бережно удерживал в своих когтях, была достаточно мала, чтобы целиком уместиться на ладони Векта, имела четырехугольную форму, и на ней не было никаких отметин, кроме накладывающихся друг на друга изображений двух стилизованных масок — смеющейся и плачущей.

Вект выгнул одну бровь и многозначительно вздохнул, после чего отвернулся и дал ламеянкам сигнал продолжать представление. Он услышал позади себя звуки краткой потасовки — вернорожденные скрутили бичевателя и потащили его прочь, так что его когти скрежетали по плитам пола. Вопли жертв ламеянок ненадолго стали громче, скрыв собою финальную судьбу несчастного крылатого гонца.

Завершая трапезу, Вект, как ни странно, почувствовал, что немного смягчился. У него появилась растущая уверенность, что он может получить кое-какую выгоду от словесной дуэли с тем, кто послал ему эту карту, и что это сиюминутное развлечение само по себе может принести неожиданные плоды. Тот, о ком шла речь, скорее всего, многое знал о том, что происходит за пределами Комморры и в Паутине, больше, чем Векту хотелось бы признавать.

Ламеянки почти завершили свое представление. Стоны и плач их жертв становились все тише и тише по мере того, как они окончательно поглощались. Верховный властелин поднял взгляд и обратился к своим вернорожденным стражам, как будто их никто не прерывал.

— Хорошо, я увидел его карту. Приведите Шута, что послал ее. Давайте послушаем, что он может рассказать.

Стражники в ониксовой броне, сопровождающие посетителя Векта, не были уверены насчет его статуса, когда он прибыл. Поэтому они пошли на компромисс и двигались в полушаге за приближающейся фигурой, держа наготове осколочные винтовки с таким видом, как будто они готовы были в любой момент броситься в бой. Сам гость шагал перед ними так уверенно, как будто шел во главе почетной стражи. Выглядел он непримечательно: худой, невысокий, одетый в слегка нелепый архаичный костюм, покрытый узором из перемежающихся ромбов черного и белого цвета, таких мелких, что с расстояния они казались сплошным серым фоном. На нем была полумаска-домино, под которой виднелся рот с полными подвижными губами, застывшими в чрезмерно широкой улыбке.

Каким бы безобидным ни выглядел пришелец, Вект отметил, что во всех его движениях таилась динамика, которую тот тщательно старался замаскировать — нечто большее, чем грация танцора или сила атлета, скорее похожее на пружинистую гибкость профессионального убийцы. С непроницаемым лицом Вект наблюдал, как незнакомец совершил излишне вычурный поклон, а затем преклонил колени. Верховный властелин презрительно взмахнул рукой, отсылая стражу прочь.

— Чего ты хочешь? — без преамбул спросил Вект. — Время твоей встречи со мной будет кратким, так что употреби его мудро.

— Верховный властелин! — посетитель подскочил и заломил руки в очевидной скорби. — Те, кого я представляю, желают выразить свои глубочайшие и сердечнейшие соболезнования касательно горестных событий, коим подвергся великий город Комморра…

— Мой город, — резко перебил Вект.

— …ваш великий город Комморра, — продолжил Шут, не прервавшись ни на секунду, — и воспользоваться возможностью, чтобы предложить любую возможную помощь в восстановлении ее былого величия.

— Как это по-добрососедски, — саркастично заметил Вект. — Если мне понадобятся труппы жонглеров, чтобы заполнить мои арены и бордели, то я непременно обращусь к вам.

Улыбка незнакомца стала чуть жестче от этой колкости.

— Разумеется, ведь вам, насколько я вижу, понадобится огромное множество душ, чтобы восстановить город. Как я понимаю, эта конкретная жатва была особенно тщательной.

Вект натянуто улыбнулся в ответ, давая понять, что с пустыми любезностями уже покончено.

— Отсеивание слабых, не более, — пренебрежительно сказал он. — За свою историю Комморра переживала и куда худшие события и всегда выходила из них сильнее, чем прежде.

Невысокий пришелец не стал хвататься за наживку Векта и вместо этого сочувственно кивнул.

— Хотя я и чувствую, что основная встряска уже миновала, в городе все же осталось нечто глубоко… загнившее, вам так не кажется? Боюсь, что сейчас здесь формируется язва, которая может в конечном итоге отравить всю эту реальность.

Вект сделал паузу и заново оглядел гостя, всматриваясь под маску, которую ему сейчас показывали, чтобы выяснить реальные мотивы, скрытые под ней. Незнакомец был, вне сомнений, арлекином, одним из странствующих воинов-трубадуров, которые заявляли, что имеют мистическую связь с погибшим прошлым эльдарской расы, и скитались по Паутине. У этого были яркие, лихорадочные глаза фанатика, истово верующего в их божество-обманщика, так называемого Смеющегося Бога. Хотя он и пытался это скрыть, арлекин выглядел напряженным, переполненным едва сдерживаемой энергией. Вект подозревал, что у него есть другие дела, которыми он отчаянно хотел бы сейчас заниматься, но был вынужден сначала предстать перед верховным властелином. Это была интригующая загадка, и Вект решил нанести удар прямо ей в сердце.