Знакомство и сближение с Анной фон Либен имело для Фрейда и чисто практическую пользу, обладая огромными связями, она открыла начинающему врачу двери во многие богатые дома Вены, а будучи попечительницей благотворительной медицинской организации, поставляла ему всё новых пациентов, визиты которых сама же, по сути, и оплачивала.

Следующей «знаковой пациенткой» стала для Фрейда Эмми фон Н., подлинное имя которой было Фанни Мозер. В момент их встречи в 1889 году ей, как и Анне фон Либен, был 41 год. В 23 года она вышла за бывшего старше ее лет на тридцать богатого предпринимателя, в 26 овдовела и считалась в Вене «самой богатой женщиной Европы». В то же время дети ее покойного мужа от первого брака распускали слухи, что Фанни попросту отравила их отца, и это закрыло перед ней двери многих аристократических домов.

Фанни, как и Берта Паппенгейм, страдала от различных фобий и галлюцинаций: то ей время от времени мерещилось, что по ее руке пробегает огромная мышь; то ей виделись окровавленные головы, плавающие в море; то на нее нападало чудовище с клювом стервятника. Вдобавок у нее наблюдались боли в ногах и в желудке, тик лица и она непроизвольно прищелкивала языком при разговоре. Все эти синдромы наводят на мысль, что у молодой женщины было какое-то психиатрическое заболевание, но вряд ли оно было связано с органическим поражением мозга (Фанни Мозер прожила еще много лет и скончалась в 1925 году), или шизофрения (как раз зрительные галлюцинации встречаются при шизофрении крайне редко). Но сама женщина, анализируя свое состояние, панически боялась безумия и того, что в итоге ее упрячут в сумасшедший дом.

Первый визит Фрейда к Эмми фон Н. официально датируется 1 мая 1889 года, и Лидия Флем предлагает считать эту дату «днем зачатия психоанализа».

Фанни Мозер ожидала врача, лежа на диванчике и положив голову на кожаную подушку (этот диванчик, возможно, и стал прототипом знаменитой кушетки). «Не двигайтесь! Ничего не говорите! Не трогайте меня! Молчите и слушайте, и не нужно задавать вопросы, откуда взялось то или другое!»

Как выяснилось, Фанни была убеждена, что многие ее страхи и галлюцинации были порождены некими негативными впечатлениями детства. Одно это уже доказывает, что идеи о том, что прошлое человека влияет на его психику, даже если не осознается им, к тому времени уже витали в воздухе, и рано или поздно должен был появиться человек, который поднял бы их на щит и стал бы пытаться научно обосновать. Фрейд решил исследовать прошлое Фанни Мозер под гипнозом.

«Я поднял палец перед ее глазами и приказал ей заснуть; она стала клониться назад в состоянии оцепенения и потери рассудка. Я потребовал, чтобы она спала и чтобы наступило улучшение ее состояния… Она слушала меня, закрыв глаза… ее черты разглаживались, и умиротворение пробегало по ее лицу».

В течение семи недель почти ежедневно, а иногда по два раза в день Фрейд посещал Фанни Мозер, давая ей выговориться, всё реже и реже прибегая для этого к гипнозу. Таким образом, на Фанни Мозер он впервые сознательно применил катартический метод Брейера. Нельзя сказать, что он дал впечатляющие результаты. Судя по всему, Мозер продолжала страдать теми же синдромами до конца жизни, и Фрейд лишь скромно констатировал, что состояние этой пациентки после его визитов несколько улучшилось. Но зато теперь, следя за откровениями Мозер, он стал впервые осознавать, что если такой свободный словесный поток пациента записывать, а затем тщательно анализировать (вот и появилось слово «анализ»!), то из этих слов можно извлечь куда больше информации о его психической жизни, чем эти слова несут на первый взгляд.

Анализируя случай Фанни Мозер, Фрейд всё больше и больше склонялся к выводу, что причиной ее состояния являются не психические травмы детства, как она сама считает, а глубокая сексуальная неудовлетворенность, которой она стыдится и которую пытается загнать внутрь. Отсюда до рождения теории психоанализа уже и в самом деле оставался один шаг, хотя Фрейд и проделает его окольным путем. «Я подозреваю, — писал он позже, — что эта женщина страстного темперамента, способная испытывать сильные чувства, вела, вероятно, жестокую борьбу со своими сексуальными потребностями и была истощена психически… стараясь подавить этот инстинкт, самый мощный из всех».

Так как гипноз был на том этапе одним из основных методов, которые практиковал Фрейд, то он, естественно, следил за всей появляющейся в этой области литературой и стремился совершенствоваться в искусстве гипнотизера.

В 1888 году Фрейд обращает внимание на многочисленные работы в этой области профессора медицины из Нанси Ипполита Бернгейма, по праву считающегося одним из основоположников психотерапии. Бернгейм верил, что с помощью гипноза или даже путем внушения без гипноза можно снять многие болезненные симптомы, и в 1888 году Фрейд перевел его книгу «О внушении и его применении в терапии». Правда, вскоре после окончания работы над переводом он написал Флиссу, что книга не произвела на него особого впечатления и многие идеи Бернгейма кажутся ему сомнительными.

Тем не менее в июле 1889 года он решает (благо средства ему это уже позволяли) отправиться в Нанси, чтобы лично познакомиться с Бернгеймом и стажироваться у него. О двух или трех неделях, проведенных в Нанси, Фрейд потом вспоминал не раз.

«Бернгейм нам показал тогда, что лица, приведенные им в сомнамбулическое состояние, в котором они, по его приказанию, испытывали различные переживания, утрачивали память о пережитом в этом состоянии только на первый взгляд… Когда он их спрашивал относительно пережитого в сомнамбулическом состоянии, то они действительно сначала утверждали, что ничего не знают, но когда он не успокаивался, настаивал на своем, уверял их, что они все же знают, то забытые воспоминания всякий раз воскресали снова»[91].

Эти эксперименты подтвердили прежние догадки Фрейда и окончательно утвердили его в мысли, что, для того чтобы избавить человека от невроза, нужно докопаться до его истинной причины, заставить вспомнить, с чего всё началось. Но проблема как раз и заключалась в том, что когда человеку задается такой вопрос и он начинает обдумывать ответ на него, то ответ этот, каким бы логичным и искренним ни казался, на самом деле не только не содержит в себе правды, но и, наоборот, скрывает ее, уводит от нее в сторону. Человек не желает знать о себе правды, сопротивляется ей, прячет ее от себя — и этот внутренний конфликт в итоге и приводит к неврозу и порожденным им болезненным симптомам.

Таким образом, несмотря на очень короткое время пребывания у Бернгейма, Фрейд покидал Нанси, обогащенный новыми идеями, которые еще предстояло проверить. На этом основании Виттельс совершенно справедливо включает Бернгейма в число тех, кто стоял у колыбели психоанализа.

И вот тут возникает весьма щепетильный вопрос о том, чем же был психоанализ как метод лечения неврозов в исполнении самого Фрейда? Как известно, Фрейд упорно настаивал на том, что сеансы психоанализа не имеют никакого отношения к гипнозу, и упрекал врачей, использующих гипноз, в том, что они не достигают цели.

«Я заметил, что этот метод (психоаналитического лечения. — П. Л.) часто смешивают с гипнотическим внушением, заметил это потому, что сравнительно часто мои коллеги, у которых я обычно не пользуюсь особым доверием, посылают ко мне больных, разумеется, случайных больных, с просьбой их гипнотизировать, — отмечал Фрейд в докладе „Методика и техника психоанализа“. — Но уже около восьми лет я не прибегаю к гипнозу в целях терапии (исключая отдельные опыты) и обыкновенно возвращаю обратно присланных, дав совет тем, кто рассчитывает на гипноз, чтобы они сами его применяли. В действительности между суггестивной и психоаналитической техникой существует самая большая противоположность, та противоположность, которую великий Леонардо да Винчи выразил в формулах per via di pore и per via di levare. Живопись, говорит Леонардо, работает per via di pore (путем наложения, создания); она накладывает мазки красок там, где их раньше не было, на бесцветное полотно; скульптура, напротив, действует per via di levare (путем отнятия, высвобождения), она столько отнимает у камня, насколько он скрывает находящуюся в нем статую. Точно так же, м. г., суггестивная техника старается действовать via di pore, не задумываясь над происхождением, силой и значением симптомов болезни, а накладывая еще что-то, а именно внушение, ожидая, что оно окажется достаточно сильным, чтобы помешать проявлению патогенной идеи. Аналитическая терапия, напротив, не старается ничего накладывать, не вводить ничего нового, а отнимает, устраняет, и для этой цели она задумывается над происхождением болезненных симптомов и психической связью патогенной идеи, устранение которой составляет ее цель… Я так давно оставил технику внушения, а вместе с ней и гипноз, потому что отчаялся сделать внушение настолько сильным и стойким, как это необходимо для окончательного лечения»[92].