Вдохновленная, я пихнула локтем Томмазо, указав ему на деревья, и поведала свой план. Выслушав, он едва заметно кивнул в знак того, что понял мой замысел. Забравшись на стену с внешней стороны, мы смогли бы спрятаться среди ветвей, получив возможность обозревать весь сад и самим оставаясь невидимыми. В случае опасности можно прийти архиепископу на помощь.
Поправив меч графа под жакетом, я еще раз бросила взгляд на открытую лужайку, чтобы убедиться, что там больше никого нет. Затем мы молча двинулись вдоль стены, окружающей сад, к тому месту, где деревья раскидали свою буйствующую листву. По крайней мере, в этом нам сопутствовала удача. Сад был разбит одним из предыдущих герцогов, что означало, что его стены обтесаны более грубо, чем те, что окружали современные постройки. Так что благодаря имеющимся хорошим зацепкам и опорам для ног нам удалось забраться на деревья. Оказавшись под сенью ветвей, мы осторожно перелезли через стену, стараясь не свалиться вниз. Устроившись поудобнее, я на мгновение закрыла глаза. Тот факт, что с архиепископом пока ничего не случилось, принес мне облегчение. Но как только тревога отступила, мое тело напомнило об испытаниях, перенесенных этой ночью.
Часть живота, задетая ножом Ренальдо, теперь горела, словно прижженная раскаленной головней. Руки, которыми я колотила в двери усыпальницы, распухли и начали болеть, а ушибленный висок содрогался, как кузнечная наковальня от ударов молота. Кроме того, я была измождена событиями прошедшего дня, а в особенности последнего ужасного часа. Даже находясь здесь, на нашем неудобном насесте, я боролась с искушением прислонить голову к ветке и немного вздремнуть. Судя по ежесекундным зевкам Томмазо, его одолевала та же сонливость.
Сделав над собой усилие, я заставила себя смотреть вниз. Весь сад был как на ладони. Даже в темноте он не утратил своей искусно созданной дикой прелести. Архиепископ сидел достаточно близко, чтобы я могла рассмотреть лежащую у него на коленях книгу в вельветовой обложке, но лицо его было скрыто капюшоном. Я изумилась, как человек его возраста мог оставаться столь долгое время в саду, невзирая на ночной холод.
Я наклонилась поближе и задумчиво нахмурилась. Он показался мне более крепкого телосложения, чем тот хрупкий человек, которого я повстречала в компании Леонардо и видела еще пару раз после этого. Возможно, дело было в недостатке света или в слишком большом количестве одежды.
Или в том, что это был не архиепископ!
Мои подозрения укрепились при мысли, что я, возможно, неправильно поняла идею учителя о королевском гамбите, который он собирался разыграть сегодня ночью.
Вдруг он не просто планировал присматривать за архиепископом, чтобы предотвратить покушение, а задумал сам занять его место. Видимо, учитель сам распустил слухи о том, что архиепископ собирается молиться в саду, но только после того, как кардинал Нагини пообещал, что будет оставаться в своих покоях этой ночью.
Мои глаза расширились от страха. Если мои предположения верны, это означает, что, если бы мы с Томмазо не пришли сегодня, учитель остался бы наедине с убийцей. Я обернулась, чтобы поведать приятелю о своей догадке, и обнаружила, что тот спит, уютно устроившись на ветках. Я не осмелилась позвать его из опасения, как бы учитель — или это все-таки архиепископ? — меня не услышал. Если я сейчас подползу к Томмазо и начну его будить, он может упасть с дерева спросонья. Так что мне придется вести наблюдение в одиночку, пока он не проснется сам.
Но чем больше проходило времени, тем труднее было бороться со сном. Несколько раз я закрывала глаза и видела обрывки сновидений. На сколько я засыпала, не знаю, но каждый раз, очнувшись, встряхивалась и устремляла безумный взгляд на безмолвную фигуру внизу, остававшуюся неподвижной по мере того, как звезды в ночном небе над ней продолжали свой путь.
Один раз мне приснилось, что я снова иду по дороге в Милан в мужском платье, позаимствованном у брата, делая первые неуверенные шаги навстречу новой жизни. Как и учил меня отец, я присоединилась к тем, кто шел в том же направлении. В большинстве своем это были торговцы, но попадались и путешественники. В моем сне с нами были и карлики-жонглеры с рынка. Но вместо цветных шаров и дубинок они подбрасывали вверх кости и черепа давно умерших членов семейства Сфорца, и почему-то только я одна заметила эту странность.
И как мне виделось во сне, мы никак не могли никуда прийти, вокруг были все те же холмы, и до конечной точки путешествия оставалось все то же расстояние. Разумеется, в реальности мои новообретенные спутники и я преодолели куда больший путь. Дружески болтая, мы шли довольно быстро. У нас была двойная цель: как можно скорее достичь места назначения и не наткнуться на бандитов, которые нападали на отставших. Один старый торговец шерстью взял меня под свое покровительство и дал совет:
— Видишь ли, сейчас дела обстоят не так уж худо здесь, на севере. Несколько лет назад я жил во Флоренции, где, казалось, каждый дворянин имел свою армию наемников, которые занимались грабежом на больших дорогах. Поэтому никто не осмеливался путешествовать без вооруженного эскорта. Да, кажется, кровь всегда текла рекой по дорогам в Рим. В наши дни стало немного лучше, но осторожный путник всегда должен держать свое золото хорошо припрятанным и не забывать сунуть кинжал за пояс.
Поэтому во сне с широкого кожаного пояса на моей талии свисало множество мечей и кинжалов. В жизни я, конечно, мало что знала о том, как обращаться с холодным оружием. Порой я видела, как упражняются дворяне в замке. Пару раз я принимала участие в шуточных поединках на палках с другими подмастерьями. Я показала себя ничем не хуже других, но на этом мой опыт заканчивался. Любой, обладающий хоть какими-то навыками, легко меня обезоружит, тем не менее, во сне, как и Наяву, оружие придавало мне уверенности, поскольку я не была совершенно беззащитна.
Когда в моем сне наступила ночь и мы разбили лагерь в лесу недалеко от дороги, я заснула, прижимая к груди меч, совсем как граф в могиле. Но, когда я собралась присоединиться к своим спутникам на рассвете, то обнаружила, что больше не лежу на мокрой траве, а снова заперта в семейной усыпальнице Сфорца. Сквозь щель в стене я смотрела на дорогу, по которой шли остальные путешественники во главе с жонглерами, одетыми как епископы.
И хотя я кричала и колотила руками в дверь усыпальницы, никто не услышал и даже не обернулся, чтобы посмотреть, где я.
Я снова подскочила, проснувшись. Сердце бешено стучало от мысли о возвращении в мою ужасную тюрьму. Прогнав остатки сна, я бросила взгляд на лужайку, чтобы убедиться, что одинокая фигура внизу по-прежнему находится в безопасности. В этот момент я услышала где-то вдалеке крик петуха, пробудившегося раньше своих товарищей, и с облегчением вздохнула.
Хотя ночь все еще была черна как сажа, этот знакомый звук, несомненно, означал, что рассвет уже близко. Возможно, графиня и посол пересмотрели свой план и решили отменить покушение на священнослужителя. Если удача мне улыбнется, мне осталось продержаться еще час или два, и опасность будет позади.
Когда я уже ослабила свою бдительность, я, наконец, услышала слабый скрежет петель, означающий, что кто-то медленно открывает калитку. Полностью проснувшись, я перевела взгляд от еще спящего Томмазо на неподвижную фигуру в белом на лужайке. Звук не потревожил молящегося.
Тонкая полоска тени, имеющая неясные очертания человеческой фигуры, пролилась в сад. Затаив дыхание, я смотрела, как тень укорачивается, принимая форму человека в черной одежде. Руки проскользнувшего в сад были спрятаны в рукава, поэтому я не могла определить, есть ли при нем оружие. Молча двигаясь по тропинке, он шел к тому месту, где сидела его жертва.
Предвидя неладное, я заранее развязала пояс жакета и вытащила из ножен позаимствованный у графа меч. Было не очень удобно, но, по крайней мере, оружие будет у меня под рукой, в случае, если оно мне понадобится. Я пододвинулась на дюйм или два, чтобы не упускать незваного гостя из виду, и болтающиеся ножны ударились об стену, возле которой я сидела. Слабого приглушенного звона было достаточно, чтобы привлечь внимание человека в черном. Он остановился в замешательстве, вертя головой в капюшоне из стороны в сторону, пытаясь определить, откуда донесся звук. У меня сперло в зобу дыхание, я сжалась в комок и молилась, чтобы он не догадался посмотреть наверх. Прошло несколько бесконечных секунд, и он, наконец, расслабился, по-видимому, решив, что не стоит придавать значение непонятному звуку. Он вытащил руки из рукавов, и я смогла увидеть мерцание чего-то металлического. Нож? Вполне возможно, поскольку, видимо, это было любимое оружие Ренальдо.
