– Тогда я оказался бы его сообщником, но вы ошибаетесь, я не знаю этого господина.

– Однако когда мисс Дора вам его представила, вы сказали, что встречались с ним.

– Только однажды за карточным столом, поэтому мне и было неприятно встретить его в доме моей невесты. Оставим же в стороне кражу, так как несмотря на мое отрицание, вы, может быть, все-таки считаете ваше объяснение верным, и присяжные, пожалуй, согласятся с вами. Перейдем теперь к убийству. Неужели вы полагаете, что человек может зайти так далеко, чтобы убить женщину с единственной целью выиграть пари?

– Этого я, конечно, не думаю. Но, совершив кражу, вы могли узнать, что эта женщина поселилась в одном доме с вашей невестой; вы, может быть, пошли к ней, чтобы уговорить ее уехать, вам это не удалось, и вы убили ее, чтобы спасти себя.

– Вы, разумеется, совершенно меня не знаете, но в ваших словах есть нечто для меня интересное. Верно ли я вас понял? Действительно ли эта особа жила в доме на 30 улице?

– Конечно, и вы это прекрасно знаете.

– Вы опять ошибаетесь. Однако вернемся к камням. Вы думаете, что это – украденные камни. Если я вам докажу противное, откажетесь ли вы от намерения арестовать меня?

– С величайшим удовольствием, – отвечал сыщик, уверенный, что Митчель не в состоянии будет этого доказать.

– Очень вам благодарен, так как это обеспечивает мне свободу, а в уплату за вашу любезность обещаю вам свою помощь в поисках убийцы.

При этих словах Митчель нажал пуговку электрического звонка и приказал вошедшему слуге попросить мистера Чарльса спуститься вниз. Через несколько минут этот господин вошел к ним.

– Мистер Чарльс, – обратился к нему Митчель, – есть ли возможность войти в эту кладовую без вашего ведома?

– Совершенно невозможно как для вас, так и для всякого другого.

– У вас хранится мой ключ, не правда ли?

– Да, мистер Митчель.

– Брал ли я его когда-нибудь отсюда?

– Никогда.

– А считаете ли вы возможным, чтобы у меня был другой ключ и чтобы я мог входить без вашего ведома?

– Это совершенно невозможно, мистер Митчель.

– Вспомните-ка, когда я здесь был в последний раз?

– Наверное, недели две назад, до вашего отъезда в Бостон.

– Благодарю, мистер Чарльс, больше ничего не нужно.

Мистер Чарльс ушел, а Митчель, улыбаясь, посмотрел на Барнеса.

– Как видите, вы снова ошиблись, – сказал он. – Камни украдены вчера утром, а я в эти дни не был здесь, следовательно, не мог принести их сюда. Удовлетворены ли вы?

– Нет; если вы сумели совершить кражу в поезде несмотря на то, что я всю ночь не спускал глаз с вашего отделения, а затем так искусно спрятали камни, что их не нашли при обыске, в таком случае, вы достаточно хитры, чтобы найти средства и пути проникнуть сюда без ведома мистера Чарльса, которого к тому же вы могли и подкупить. Я так уверен в том, что это и есть украденные камни, что меня нелегко убедить в противном.

– Итак, вы наблюдали за мной в ту ночь? Мне жаль, что вы так беспокоились. Вам нужны дальнейшие доказательства? Хорошо, так взгляните на это.

При этом он вынул из пачки бумаг счет, написанный пять лет назад, в котором еще с большими подробностями были описаны камни и футляр. К счету была прикреплена квитанция нью-йоркской таможни, тоже пятилетней давности, об уплате требуемой пошлины. Барнес не мог не признать этих документов, из которых было ясно, что Митчель был собственником этих драгоценных камней уже в продолжении пяти лет.

– Этого достаточно, – сказал Барнес, осмотрев документы. – Было бы глупо арестовать вас, так как всякий судья оправдает вас на основании этих бумаг; однако я не забуду ни тождества этих двух списков, ни пуговицы с камеей.

– Кстати, мистер Барнес, не могли бы вы сказать, где вы нашли эту пуговицу?

– В комнате, где была убита дама.

– В таком случае меня не удивляет, что вы придаете ей такое большое значение, и меня только удивляет, что вы ее подарили мисс Ремзен.

В глазах Митчеля промелькнула насмешка, задевшая Барнеса, однако он ничего не ответил.

– В благодарность за то, что вы не арестовали меня, – продолжал Митчель, – я хочу дать вам некоторое указание. Пари с моим другом Рандольфом было заключено вчера рано утром, именно, второго декабря, следовательно, я имею еще время совершить преступление до второго января. Если вы придете к заключению, что я не виновен в преступлениях, на которые в настоящее время обращено ваше внимание, тогда вы, вероятно, придете к заключению, что я еще должен совершить преступление и что за мной надо наблюдать. Поняли ли вы меня?

– Не беспокойтесь, мистер Митчель, вряд ли вы совершите в текущем месяце преступление без моего ведома, – возразил Барнес.

– Так поговорим о чем-нибудь другом. Видите ли вы этот камень? – сказал Митчель и вынул из футляра крупный рубин. – Я собираюсь отдать его обделать в подарок мисс Ремзен. Не возбудит ли она всеобщей зависти, когда будет его носить?

Выйдя из банка, Барнес и Митчель расстались, а на следующее утро сыщик из отчета Вильсона узнал, что Митчель остальную часть дня провел в клубе, а вечером был со своей невестой на частном бале.

Утром пятого числа Митчелю в то время, как он одевался, была принесена визитная карточка его друга Рандольфа, который несколько минут спустя появился сам. Митчель радушно поздоровался с ним и протянул ему руку, но Рандольф сделал вид, что не заметил этого.

– Извини, Митчель, я пришел поговорить с тобой о пари, столь легкомысленно нами заключенном.

– В чем же дело?

– Я не думал, что ты зайдешь так далеко.

– Как далеко?

– Разве ты не читал газет?

– Нет, никогда этого не делаю.

– Так я тебе прочту, с твоего позволения.

– Пожалуйста, я весь – внимание.

Они сели, и Рандольф принялся читать. В статье были рассказаны известные уже читателю события и в заключение было сказано:

«Мы должны еще добавить к показаниям известного сыщика Барнеса, сообщенным нами во вчерашнем номере, что убитая в то время, когда поручала ему розыски украденных камней, назвала себя Розой Митчель. Но странно то, что из всего белья, найденного в ее квартире, вырезаны метки, так что почтя с уверенностью можно предположить, что Роза Митчель – выдуманное имя.

Странную историю раскрыл управляющий домом. Квартира, в которой была найдена миссис Митчель, принадлежала не ей, а мистеру и миссис Комшток, путешествующим в настоящее время по Европе. Недели три назад миссис Митчель потребовала, чтобы квартира была передана ей согласно письму, данному ей миссис Комшток. Управляющий не усомнился в подлинности письма; но один родственник миссис Комшток, хорошо знающий ее почерк, говорит, что письмо поддельно.

Дальнейшие совещания по этому делу были отложены до следующего дня; сыщики, по-видимому, все еще бродят в потемках, а между тем одному репортеру удалось сделать поразительное открытие, которое, может быть, наведет на след злодея. Ему удалось ни больше, ни меньше, как найти украденные драгоценные камни. Этот репортер отправился вчера в Нью-Гавен и стал обследовать все гостиницы. В одной из них, в нескольких шагах от вокзала, обер-кельнер вспомнил об одном человеке, поразившем его своим поведением. Он явился утром 3 числа и попросил принять на хранение очень оригинальный саквояж. Затем он ушел и не появился до сегодняшнего дня. Репортеру это показалось подозрительным и он велел послать за полицейским чиновником, в присутствии которого саквояж и был вскрыт. В нем оказался футляр из юфти, в котором находились драгоценные камни поразительной красоты. Что это и есть действительно пропавшие камни, доказывается тем, что на ремне футляра вытеснена золотыми буквами фамилия «Митчель». Больше не оказалось ничего, что могло бы навести на след вора. Но обер-кельнер так хорошо запомнил его лицо, что сыщики надеются вскоре найти его по описанию внешности, сделанному обер-кельнером».