11.4. Вчера была Анимаиса, от нее дух тяжелый. Пишет какое-то письмо в ЦК. Сегодня опять она и Дорош-юродивый, все это довольно скучно.

12.4. Вечером пришел Стацинский с фотографиями. Я очень плохая на фото, наверное, и в натуре такая же, а зеркало у нас льстит. Надо за собой последить. Н. В. написал ответ Кацману на его разносную рецензию в «Журналисте» № 3 о «Колобке», где и меня ругает тоже.

13.4. Была Анимаиса. У нас проект.

23.4. «Городецкая живопись» доплыла до «Внешторгиздата». В каком виде, не знаю. К вечеру пошла посмотреть, что делается около церкви: все двери на запоре, кто не попал, стоит на улице со свечечками, не слышно и не видно ничего.

29.4. Мечта попасть в Шахматове осуществилась. Шли окольным путем, если бы не заика-тракторист на горе, то и не дошли бы. От дома Бекетовых ничего не осталось. Довольно благополучно, если не считать немощи Н. В., была даже произнесена стереотипная фраза: «Ах я, старый дурак, пустился на авантюру». В «Новом мире» № 2 напечатали его рассказ «Ночные полеты». Было много славословия. Вернулись веселые и довольные свершением задуманного. Первоцветы из блоковского леса. С удовольствием ходила по грязи.

30.4. Вчера — земля, межи, ручьи, топь и грязь, зато сегодня одолели люди, добрые знакомые. Пушкарева — это необходимость, она принесла «Пряники». Анимаиса — вроде репья на хвосте, поговорить, показать себя. Дорош — единственно интересный: ему было видение-сновидение — лежит он на огненном кресте, переписывает на машинке жития святых из кем-то ему данной книжки.

3.5. Кончила переделывать «Петуха». Все подрезала, смонтировала. Пусть прессуется. Жара в комнате и на воле. Все распустилось — жалкое, бесцветное, непахучее.

11.5. Сдала Юрочке «Петуха». Отдала на съемку для Японии «Пряники». Вечером гости — сморчки, литературные никчемушки. Народился месяц яркий на холодном зеленом небе.

12.5. Написала письмо в журнал «Советский союз» в ответ немецкому музею. Письмо написала на сером «энгре» с рисунком тушью. Все честь честью. Я сейчас могу заниматься глупостями — не работаю. В лесу пахнут лиственницы ладаном.

15.5. Утром Стацинский принес фотографии и макет «Спутника» — 4 разворота про Маврину. Потом Анимаиса рыдающая, от нее веет скукой. Надо бы уезжать. Придумываю новую для себя издательскую кабалу, что-то с печатью городов не получается нигде. На базаре купила клубники — 6 р. и огурцов — 4 р.

18.5. Пришел Костин. Спор об иллюстрациях Горяева к «Идиоту». Он сделал большие листы, которые для печати фотографировал на уменьшение, потом покрывал белком и дорабатывал. А мне не показались. Разговор об альбоме городов в союзе. «У Мавриной и так всего много выходит, а у других мало, да и тема неопределенная, пестро», — так сказал Юрбор — красавец, седой, высокий. Мне на таких не везет.

22.5. Был Буров, он что-то хитрит с «Авророй», но, по-видимому, дело на мази, боится спугнуть и туманит. Об Анимаисе говорит безнадежно. Сдала ему оформление к стихам Полторацкого «Невелик городок». Сделала шутя и играя — это не для детей. Понравилось!

23.5. Костин принес фотографии с рисунков Горяева к «Идиоту». Не важно сделать, важно внедрить, а это, кажется, ему удается блестяще. Немецкий дар и повторение пройденного: «лучизм», «кубизм», неведомо что.

27.5.70. Приехали вчера на дачу. Соловьи, сырость, печка. Соловей пытается перекричать трактор. Пашут поле. Лежу наверху и читаю Лихачева о «Слове». Цветет вишня.

28.5.70. Очень четкие сны о какой-то психолечебнице — не интересно, длинно. Дочитала Лихачева: много интересных деталей, но общий тон восторженного и трезвого патриотизма с предвзятой идеей, что это гражданская поэзия — пролог к дальнейшей русской литературе, вплоть до нашего времени. Я не люблю, оказывается, оценку старого вместе с отметками современникам, легко и ошибиться. Я бы оценки заканчивала покойниками.

30.5.70. До 4-х часов играли «Орфея» Гайдна, особенно хорошо 2-е действие, где долго и сладостно играет флейта. Чахлая, сухая, бессильная весна.

31.5. Сегодня Н. В. встал к молочнице и был злой-презлой и огрызался. Поехали в Загорск за семечками для белок. Было жарко в городе, но народ: девчонки, военные, барыни, старухи, дядьки в шляпах — хороши, только фона для всей этой толпы не было.

Бидон повесили на калитке. Авось!

Ти, ти ри ти, ти, ти, ти, тити — так поет на липе птичка целый день.

1.6.70. Ладан от берез. Молоко наливается исправно. Читаю о «Слове» Югова — рационалист и очень убедительный, бросила, жалко красивых заблуждений восторженного гимназиста Лихачева. «Современное масонство отличает прежде всего возросшая тяга к библейской мистике. 13 президентов США были масонами».

2.6.70. Написала «Загорск» с людьми, что видели в воскресенье. В 70-м году первая картинка! А я думала, что уже больше и писать ничего не буду. Вечером под гром и слабый дождь приехала Анимаиса с детьми. Она рассказала о беде с Дорошом, и в семействе тошно.

3.6.70. Бессилие, комары, жара. Читаю Новикова о Пушкине и «Слове» — кое-что интересно.

6.6.70. Гроза, одна прошла мимо, другая остановилась над нами. Я сидела на крылечке и читала Андрюшу Журкова о Блоке. Туго идет это чтение, я все время задаю себе вопрос — надо ли читать о жизни поэтов? Кое-что пропадает в стихах, когда знаешь где, когда и при каких обстоятельствах это написано. Но все-таки читаю. Молния пучком ударила где-то около яблони и тут же гром — как на 4-й Мещанской во время войны. Свет погас, вечер скомкался.

7.6.70. Воробей кормит птенца на столике. Приехали Анимаиса с Мирой, к вечеру пошли к Дорошам — они сегодня переехали. Дамы купили торт, вина, конфет — на выздоровление и на новоселье, мы к ним присоседились. Е. Я. ничего, только шеей не ворочает и похож на арестанта. Мне это все напоминает картину Репина «Не ждали». Когда шли обратно, Над. Павловна сказала, что у него опухоль в мозгу, что операция слишком опасна, что улучшения не ждите. Будет хуже, а как, никто не знает. Она худая и старая, истеричная, того гляди зарыдает. Рада душу отвести. Купила у Миры два флакона французских одеколонов за 65 рублей. А хорошо пахнет!

Во сне я летала с дерева на дерево. Потом пошла к картежникам за каким-то делом, в лесу, в Сокольниках, и я проснулась. Потом еще сон: Н. В. дал попу заграничные лезвия для бритвы, и поп сказал на ушко: «Сегодня 12 евангелистов, но Вы приходите завтра с утра, будет то же самое, сегодня давка, а про завтра никто не знает, будет свободно». Тут настало 7 часов, может прийти молочница, защелкал очень громко соловей по холодному утру.

8.6.70. Холодное небо, голубее наших незабудок. Написала пейзаж с березками, неодетая весна. Вечером зашли к Дорошам отдать Н. П. долг. Литературные разговоры, а мне в жилетку плакалась Н. П., полегче, чем вчера. В беду скорую не верится, но можно и ошибиться. В семье он тиран.

10.6.70. Написала дорогу в Шахматово с птицами. Жарко, ел комар. Соловьи слегка поют, но без конца, первые два слова.

14.6.70. Выборы. Троица. Поехали в Загорск, день серый. Ноет сердце, рисую плохо. В Загорске под дождем на неудобном месте стояли — рисовали чудные дома у вокзала. Вот чем сейчас хорош Загорск. Архитектура засохла и увяла, от ливня ничего не видно, едут с фарами. В 7 часов были дома. Свет погас. Слушали виолончелистов с конкурса при керосиновой лампе.

15.6.70. Серый день. Пропащий.

18.6.70. Без дождя, без гостей, без жары, и день удачный. Написала воскресный Загорск под ливнем и довольна. Вечером на конкурсе Чайковского австралийский скрипач играл мой любимый 1-й концерт Чайковского. «Зять до тещи ходил / Зять до тещи ходил!» — так очень ловко сказал об этом мотиве Н. В. Луга цветут!

21.6.70. Поехали в Ченцы. В Хотьково у завода «Зоима» лозунг во всю стену: «За массовость и результативность». Кончила читать Третьякова о русской народности. Было интересно.